себя так странно. У него опасный вид".
Бутс проскользнула в одну из сосновых дверей. Норман услышал ее охи и ахи над чистым бельем и мягкой кроватью. Фиолетовые цветы в розовых вазах украшали каждую комнату. Норман подумал, не сказать ли что-нибудь Дюку, чтобы успокоить его.
"Ничего не могу придумать.
Что бы я ни сказал, это может его разозлить. Он непредсказуем.
Опасен.
Безумно опасен".
Норман оставил Дюка курить. Он прошел в спальню, где снял с себя пыльные шмотки. Ах, как хорошо избавиться от одежды. Почувствовать, как прохлада кондиционера остужает кожу. Кровать выглядела такой чистой, что ему захотелось немедленно лечь на нее. Но тут...
- Норми... О, Норми... ты готов принять душ?
Норман вздохнул, услышав голос. Затем он сделал вдох, наполнив грудь воздухом.
"Шоу начинается. Поехали..."
Он пропел бодрым голосом:
- Иду.
На кровати лежали чистые сложенные полотенца, и он обернул одно из них вокруг бедер. Затем вышел из спальни и прошел мимо лежащего Дюка. Тот все еще курил. Все еще глядел в потолок.
Когда Норман проходил мимо Дюка, тот протянул руку и схватил его за запястье. Хватка была самой яростной из всех, что Норман когда-либо чувствовал.
- Никогда не дерзи мне, Норман. Если ты когда-нибудь разозлишь меня, я... - Он хмыкнул, затем отпустил руку Нормана, одновременно прервав зрительный контакт, чтобы снова уставиться в потолок.
Норман вздрогнул.
Да. Он читал предупреждающие знаки. В парне закипает вулканический гнев. Глаза Дюка стали еще злее.
- О, Норми... - голос Бутс донесся из ванной. - Норми, Норми, Норми.
Норман вошел в ванную. Теперь он был настороже. Он ожидал, что в любой момент почувствует острие клинка Дюка между лопаток. Он закрыл за собой дверь, испытывая благодарность за то, что она стала барьером между Дюком и им самим.
Комната уже была наполнена паром. Вода с шумом лилась в душевой кабинке.
За полупрозрачной пластиковой шторкой двигалась фигура.
"Она втирает гель для душа в грудь, - сказал он себе. - Затем спускается вниз по животу.
Ниже, ниже...
В это соблазнительное место между ее ног".
Норман застонал.
Десять секунд назад он беспокоился о том, что Дюк накручивает себя...
А теперь...
Он снова застонал. Бутс – неприятная, безобразная Бутс. Она сотворила с ним вуду.
Он опустил глаза, чувствуя, как его тело предает его.
Передняя часть его полотенца топорщилась пирамидой.
- Хм, Норман. Иди сюда и позволь мне искупать тебя, дорогой. - Бутс застонала от удовольствия, ее силуэт намыливался.
Боже, он был так возбужден.
Так возбужден, что ему было больно. Норман позволил полотенцу упасть, потом отодвинул занавеску и шагнул в кабинку к Бутс.
К семи часам вечера Норман закончил обрабатывать в душе Бутс. Она завернулась в полотенца, и, с мечтательными улыбками, исчезла в своей комнате.
Норман вытерся. Побрился.
Его колени все еще дрожали после того, что он делал с ней.
Ей это нравилось. Она умоляла о большем.
Когда Норман вышел из ванной, он обнаружил Дюка спящим на диване. Сигарета догорела сама собой. Только окурок торчал у него изо рта.
Норман не стал его будить.
Не хотелось вызывать гнев крутого парня.
Он пошел в свою комнату, надел чистые трусы. Затем лег на кровать. Радиочасы показывали 7.18. Снаружи было по-прежнему светло, но солнечный свет приобрел оранжевый оттенок.
Норман закрыл глаза, подумав: "Отдохну пять минут".
Когда Норман снова открыл глаза, часы показывали 8.53.
- Черт, – пробормотал он. - Время барбекю.
Даррен сказал приходить между восемью и девятью. Боже милостивый – несмотря ни на что, на всю гадость, на секс с Бутс, на убийства, он хотел встретиться с актерами "Интенсивной терапии". Там должна была быть довольно крутая история о том, как полдюжины актеров одного из самых популярных телешоу своего десятилетия оказались в центре Нигдевиля. Да еще и управляя мотелем.
"А как же Дюк и Бутс? Они тоже захотят пойти.
Бутс обмочится, когда услышит, что всего в минуте ходьбы от их домика знаменитые актеры устраивают барбекю. Для девчонки из захолустья это будет чем-то невероятным.
Дерьмо. Придумай что-нибудь.
Скажи им, что ты просто идешь гулять".
Дюку может не понравиться. Это может разозлить большого парня. Мысль о том, что Норман просто прогуливается ради удовольствия, может оказаться главным источником раздражения.
- Ну что ж, кто не рискует... - проворчал Норман.
За десять секунд он натянул чистую белую футболку, серые брюки-чинос и сандалии. Без сомнения, Дюк может придраться и к выбору одежды Норманом.
Норман просунул голову из спальни в гостиную. Было темно. Но, к его облегчению – огромному, ГРОМАДНОМУ облегчению, – Дюк все еще спал на диване. Окурок сигареты, казалось, пустил корни в его угрюмом рту. Когда он понял, что из комнаты Бутс тоже не доносится ни звука, он заглянул к ней...
Она лежала голая, задницей вверх.
Мертвая для всего мира.
Если уж на то пошло, она даже выглядела как только что убитая свинья. Теперь, когда ее мышцы расслабились, когда она тихо похрапывала, ее лицо выглядело так, будто оно было в процессе плавления. Черты лица поникли, сползли набок, когда гравитация притянула их к подушке, на которой лежала часть ее лица.
Норман посмотрел на ее широкий зад. Щель между ее ягодицами превратилась в глубокий овраг, в котором мог заблудиться лось. А глубоко в центре находилось интимное место, которое один из его друзей назвал "глаз старого япошки".
Норман ухмыльнулся. Вау. Если бы у него сейчас была петарда, он вряд ли смог бы удержаться.
Жуткая парочка спала крепким сном. Он мог ускользнуть, не отвечая ни на какие вопросы.
Крадучись, он вышел из комнаты Бутс, пересек гостиную и подошел к двери домика. Оглянулся.
"Черт".
Эти двое даже не были похожи на обычных спящих. В них было что-то от трупов. Они спали так, словно репетировали перед вечным сном.
Солнце стояло низко над кукурузными полями, когда Норман направился к офису мотеля. Отсюда он мог видеть обратную сторону таблички с названием, которая уже загорелась с наступлением сумерек. Мотель "Ха-Ха".
"Дружелюбное название, - подумал Норман. – Даже смешное".
За офисом мотеля высокая густая живая изгородь окружала участок земли. Он увидел, что в растительности была прорублена арка, образующая узкие ворота. Он услышал разговоры, звук выдернутой пробки.
"Это должно быть оно, Норми".
Теперь он уловил запах жаренного мяса. У него потекли слюнки.
Норман шагнул вперед и оказался на огороженной лужайке.
А там были они.
