Герб торопился до Рождества завершить процесс усыновления, объясняя, что хочет встретить Новый год вместе, втроем, целой семьей. Билл не сомневался в этом, но подозревал, что Герб с его познаниями в бухгалтерском Деле отлично знает, что Дэнни будет считаться на обеспечении приемных родителей полный год, если усыновление официально утверждено в любой момент до полуночи 25 декабря.
Он относился к этому с пониманием. Растить ребенка в Нью-Йорке чертовски дорого, и родители заслуживают любых финансовых послаблений, каких только можно добиться. Это не повод.
Повод дал Дэнни. У мальчика появились какие-то тайные соображения.
— Не хочу я идти, — заявил он Биллу как-то вечером за неделю до Рождества.
Билл похлопал себя по колену.
— Может быть, прыгнешь сюда и расскажешь мне, по чему ты не хочешь?
— Потому что боюсь, — объяснил Дэнни, устраиваясь на своем обычном месте.
— Боишься Сары?
— Нет. Она ми-и-илая.
— А Герб? Ты боишься его?
— Нет. Я просто боюсь там жить.
Билл улыбнулся про себя и ободряюще обнял Дэнни. Он почти рад был услышать признание мальчика. Это обычное, совершенно нормальное дело, которого в случае Дэнни особенно следовало ожидать. В конце концов, Фрэнси был его домом дольше, чем любое другое место во всей жизни. Обитатели и работники приюта составляли единственную его семью вот уже два с половиной года. Скорее, следовало бы беспокоиться, если бы он не переживал в преддверии расставания.
— Все немножко боятся, когда уходят, Дэнни. И точно так же боятся, когда приходят сюда. Помнишь, как на прошлой неделе уходил Томми, чтобы жить с мистером и миссис Дэвис? Он боялся.
Дэнни крутнулся, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Томми Лурье? Не может быть! Ничего он не боялся!
— Нет, боялся. Но держался великолепно. Он ведь вчера приходил и рассказывал всем, как там здорово.
Дэнни медленно кивнул и повторил:
— Томми Лурье боялся?
— И не забывай, ты уезжаешь недалеко. Сможешь звонить мне в любое время, когда пожелаешь.
— А вернуться и прийти в гости, как Томми, смогу?
— Ну, разумеется, сможешь. Тебе здесь будут рады в любой момент, когда ты захочешь прийти, и когда Ломы сумеют тебя привезти. Но очень скоро ты будешь так счастлив и так занят с Гербом и Сарой, что совсем позабудешь про нас и про Фрэнси.
— Никогда не забуду.
— Хорошо. Потому что мы тоже тебя любим. Ломы тебя любят. Все тебя любят. Потому что ты, Дэнни, хороший мальчик.
Билл внушал это всем мальчикам — обитателям приюта, ибо почти все они поначалу чувствовали себя брошенными и никому не нужными. С того самого момента, как они перешагивали порог, Билл принимался твердить это.
— Вас здесь любят. Вас ценят. Вы нужные. Вы хорошие.
И через какое-то время добрая доля мальчишек обретала веру в то, что они в самом деле чего-то стоят.
По отношению к Дэнни это был не просто механический психологический прием. Билл будет ужасно тосковать по нему. Ему казалось, что он расстается с собственным сыном.
И он сидел, и сердце его разрывалось, когда он держал Дэнни на коленях, рассказывая, как чудесно ему будет у Ломов и как Билл собирается сообщить Санта-Клаусу новый адрес Дэнни и удостовериться, что он принесет ему много подарков на Рождество.
И Дэнни сидел, слушал и улыбался.
Остаток недели Дэнни провел спокойно. Но в канун Рождества, когда подписывались последние документы, он начал плакать.
— Я не хочу с ней идти! — всхлипывал он, а из глаз лились слезы и текли по щекам.
Сара сидела у стола Билла; набитый чемодан, содержащий все земные пожитки Дэнни, стоял у ее ног. Билл поднял глаза и заметил, что она потрясена. Он повернулся и присел на корточки рядом с Дэнни.
— Не беда, что ты немножко боишься, — сказал он. — Помнишь, о чем мы с тобой говорили? Помнишь, что я рассказывал тебе о Томми?
— Мне все равно! — крикнул он, и голосок его разлетелся в тишине кабинета. — Она плохая! Она подлая!
— Ну-ну, Дэнни! Нельзя так…
Мальчик обхватил Билла за шею руками и приник к нему, весь дрожа.
— Она собирается причинить мне зло! — визжал он. — Не отдавайте меня! Пожалуйста, не отдавайте меня! Она хочет причинить мне зло!
Билла поразила эта вспышка. Не было никаких сомнений в истинности охватившего Дэнни ужаса. Он буквально трясся от страха.
Краешком глаза он заметил, что Сара встала и шагнула к ним. Глаза ее были полны боли.
— Я… я не понимаю, — проговорила она.
— Просто нервы в последний момент, — объяснил Билл, пытаясь умерить боль в ее глазах. — Вместе с гиперактивном воображением.
— Мне кажется, это нечто большее, чем просто нервы, — возразила Сара.
Билл мягко отстранил от себя Дэнни и удержал его на расстояний вытянутой руки.
— Дэнни, послушай меня. Тебе никуда не придется идти, если ты не захочешь. Но ты должен мне объяснить все эти ужасные вещи, о которых ты говоришь. Откуда все это? Кто тебе это сказал?
— Никто, — пробормотал он, всхлипывая и сморкаясь.
— Тогда как ты можешь так говорить? Почему ты так говоришь?
— Потому.
— «Потому» — это не объяснение, Дэнни. Откуда у тебя такие мысли?
— Ниоткуда. Я просто… знаю!
Сара сделала шаг вперед. Она медленно, неуверенно приблизилась, положила руку на голову Дэнни, принялась нежно поглаживать его вьющиеся белокурые локоны.
Билл почувствовал, как Дэнни под прикосновением Сары застыл, потом расслабился; он видел, как бегали его глаза, потом взгляд снова сосредоточился. Мальчик перестал всхлипывать.
— Ты будешь моим малышом, — заговорила Сара мягким, почти гипнотизирующим голосом, гладя его по голове. — А я буду твоей мамой. И мы втроем вместе с Гербом будем чудесной семьей.
Дэнни заулыбался.
И в этот момент Билл почувствовал почти необоримое желание немедленно все отменить, подхватить Дэнни на руки, выставить Ломов из своего кабинета и никогда больше не позволять им переступать порог Святого Франциска.
И он это желание подавил. Это в его эгоистичной собственнической душе витают отцовские чувства. Он должен отпустить мальчика.
— Ты ведь на самом деле меня не боишься, Дэнни? — ворковала Сара.
Он оглянулся и посмотрел на нее.
— Нет, я просто боюсь там жить.
— Не бойся, Дэнни, мой милый. Сегодня вечером должен пойти снег, значит, завтра будет белое Рождество. Пойдем со мной, и я обещаю, что это Рождество станет в высшей степени незабываемым.
В словах ее прозвучало что-то, от чего Билла по спине прохватил озноб, но он заставил себя выпустить Дэнни и подтолкнул его к Саре. Когда Дэнни обхватил руками ее колени, а Сара заключила мальчика в объятия, у Билла перехватило горло. Он отвернулся, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
