Самоочевидно, молодые супруги надеются получить богатое наследство от мистера Патрика Суончера. Видимо, долго его им ждать. Старику 64 года, но выглядит он на 55, не больше. Вон и рыжую молоденькую ассистентку на днях завел. Вот жениться на ней, так и натянет им нос, поминай как звали дедушкины миллионы…
Любознательные соседи словоохотливого доктора психоаналитика Патрика Суончера рассуждали вполне логично и рационально, лишь завидев чопорного молодого джентльмена, подъехавшего на такси к четырехэтажному особняку в пригороде Филадельфии.
«Миру — мирское, избранным — благоволение и орденская транспортная система».
После ланча мистер Суончер и мистер Ирнив уединились в арматорской лаборатории, оставив дам в спортивном зале простым физическим путем ликвидировать лишнее и усваивать полезное. Причем мистер Суончер тактично поинтересовался: уж не в обиде ли они на него за новый комплекс атлетических упражнений. Услыхав содружное «нет, сэр!», мистер Суончер им милостиво кивнул.
— …Не могу не поблагодарить вас, рыцарь Филипп, и рыцаря Павла. Сумма, перечисленная мне Восточно-Европейской конгрегацией, значительно превзошла мои ожидания. Расходы на подготовку неофитов, конечно же, невелики, но дороги те знаки почета и уважения, каковые мне оказали восточные братья и сестры.
— О, брат Патрик, ваше дидактическое дарование не оценить какими-либо денежными знаками.
— Ах не скажите! Золотой талант надлежит хранить в банке и пользоваться процентами с него. Чем больше основной капитал, тем весомее проценты, брат Фил, — прагматично постулировал американский мистер Суончер и приступил к делу.
— Мы верим в Бога, и религиозная мотивация обеих воспитанниц, их благочестивость меня изрядно удовлетворяют. Невзирая на то, материал все же сыроват, в нем много наносного, требуется немало потрудиться, дабы привести их плоть и дух к должному орденскому порядку…
Кому как ни вам знать, во что обходится ускоренное посвящение достойных того неофитов…
— Обойдемся без околичностей, брат Патрик, — воспользовался заминкой в разговоре его собеседник, — любые меры дидактического влияния на сестер моего орденского звена я всецело оставляю на ваше усмотрение. У вас достаточный ситуативный карт-бланш, рыцарь-адепт Патрик.
— Именно это я всей разумной душой хотел услышать от вас, брат Фил!
Знайте, если вы когда-нибудь пожелаете встать вровень с вашими великими предшественниками из благороднейшей фамилии Бланко-Рейес-и-Альберини, я ваш покорный слуга и верный предстатель в вершине гексаграммы адептов, наряду с рыцарем Рупертом Ирлихтом по правую руку и рыцарем Питером Нардиком по левую от меня руку.
— Подобной чести я покуда не заслуживаю, рыцарь-адепт Патрик. Но в ближайшем будущем я приложу максимальные усилия, чтобы оправдать столь высокое доверие собратьев.
ГЛАВА VI ЗА МАСЛЕНИЦЕЙ ИДЕТ ПОСТ
— 1-
Странствуя с востока на запад, из Европы в Америку, Филипп Ирнеев не испытывал каких-либо прикладных неприятных ощущений. Зато мгновение, переносившее его с запада на восток, из американской атлантической весны в белоросскую зиму в начале марта, не вызывало у него радостного чувства возвращения домой.
Морозная дымка на улице не казалось ему «сладкой и приятной, из рака ноги». В то же время заиндевевшее из-за скверного утеплителя окно на кухне навевало ругательные мысли о дьявольских климатических превратностях, сатанинском наклоне земной оси, о «тормознутой отвратной смене времен года в средних широтах и ханыгах-ремонтниках».
От эйфории при минимальном использовании транспортальной теургии Филипп давно уж умеет отключаться. Рутина должна оставаться рутиной.
«И эт-то есть так же плохо, как и хорошо. Дабы не заноситься высоко и не сверзиться ненароком с заоблачных высот. Или же, в супротивность, унизить себя страхом и нежеланием войти в новый город на вершине горы… Ох мне, темна вода в облацех…»
Чем больше рыцарь Филипп знал и умел, тем меньше ему хотелось всуе и понапрасну растрачивать Благодать Господню. Однако более всего, будучи зелотом и Божьим витязем, он стремится избежать самоубийственного чванства и самоуничижительной гордыни.
«Господи, наставь мя, грешного, на пути истинные, направь и укрепи в соблюдении святых молений о чаше неминуемой…»
Отныне Филипп может стать рыцарем-адептом, одним махом перепрыгнув через несколько ступенек орденского посвящения. Нынешний уровень и прошлогодняя ликвидация смертельных врагов ордена — двух архонтов-апостатов — предоставляют ему такое право.
«Но стоит ли моя несчастная овчинка тонкой выделки? Достоин ли некто Ирнеев Ф. О. столь высочайших почестей..?
Можно взглянуть на дилемму и с другой стороны медали. Так, скажем, не явится ли нарочитый отказ от приобретения новых сил и знаний изменой долгу, пренебрежением рыцарским предназначением?..»
Менее всего безукоризненного рыцаря-зелота Филиппа останавливала рискованность потенциального ритуала коллегиальной апроприации, где пять рыцарей-адептов единодушно должны решить, удостоить ли приобщаемого к их братству полнозначного равенства. Должно ли сохранить ему жизнь и разум? Ибо одна-единственная безотчетная и неисповедимая ошибка в гексагональном ритуале кого-либо из его участников становится фатальной для соискателя.
Возможно, воспоследует простейшая телесная смерть. Гораздо хуже, если недостойный превращается в неодушевленный кусок живого мяса, неосознающего свое существование, реагирующего на внешнее воздействие менее, нежели животное или растение.
«Кто дерзает губить собственную бессмертную душу, тот ее спасает во имя вящей славы Господней…»
— …Ярмо Господне есть наш извечный тяжкий крест, рыцарь Филипп, — обреченно развел руками прецептор Павел, когда его подопечный поделился с наставником своими трудноразрешимыми сомнениями. — Я бы мог сказать вам, мой друг: решайте сами. Имею на то полное право. Но не буду…
Отнюдь не всегда уничижение паче гордыни, ежели скромность и смирение продиктованы высокомерной кичливостью тех, кто сам себя унижает и оскорбляет из лакейской ревнивой зависти к вышестоящим по положению, рангу и чину. Ибо надменно отказывается достичь большего, возвыситься до уровня светских верхов.
Но к вам сие никоим образом и подобием не относится, благородный рыцарь Филипп. Вы вольны поступить, как вам заблагорассудится, и любое ваше решение окажется правильным и оправданным. Тем не менее я бы советовал вам погодить, повременить благорассудительно касаемо гексагонального ритуала.
