«Помощи ждать неоткуда», — горестно заключила Кэсси. Но рядом стояла Диана, а совсем неподалеку, в свете фар, возвышалась статная фигура Адама, и жизнь от этого становилась лучше.
— Завтра нужно обязательно встретиться, — произнесла она. — Я должна вам многое рассказать — всем вам. То, что открыла мне бабушка… перед смертью.
— Давайте днем на пляже, — начала было Диана, но ее оборвал хрип Фэй:
— Нет, не давайте. Потому что решения, в том числе касающиеся того, где проводить собрания, теперь принимаю я. Ты, часом, не забыла?
Фэй горделиво откинула назад голову; в ее полночных волосах сияла диадема в форме полумесяца. Диана поперхнулась и замолчала.
— Не вопрос, — проговорил Адам, выходя из света фар и вставая рядом с Фэй; его голос пугал спокойствием весьма обманчивого свойства. — Ты теперь наш вожак. Вот и веди нас. Где встречаемся?
Глаза Фэй сузились до щелок.
— В старом научном корпусе. Но…
— Хорошо, — не дав ей закончить, Адам отвернулся. — Я отвезу вас домой, — сказал он Диане с Кэсси.
Фэй взбесилась, но сделать ничего не могла: они уже уходили.
— Кстати, Дианочка, с днем рождения, — язвительно зашипела она вслед.
Диана не ответила.
3
«Джейсинтия! Ты там? Джейсинтия?»
Кэсси слепило глаза от яркого солнца. Это помещение она уже видела, конечно, это же кухня бабушки, только какая-то не такая. Бабушкины стены давно покорежились и изрядно припачкались, а эти казались ровнехонькими и сияли чистотой. В бабушкином очаге скопилась вековая ржавчина, этот же выглядел почти новехоньким и немного отличался по форме. Чугунный крюк для котелков сиял, как рождественская елка.
Опять эта комната из сна. Того самого сна, который она уже один раз видела, оставшись у Дианы. Опять Кэсси сидела в том же кресле, и, похоже, сон начался на том же самом месте, на котором в прошлый раз закончился.
— Джейсинтия, ты что, заснула с открытыми глазами? Смотри, к нам Кейт в гости зашла.
Девушку охватила радость предвкушения. Кейт — что за Кейт? Не понимая логики собственных действий, она встала с кресла и обнаружила, что подол ее длинного платья касается носков аккуратных парчовых туфелек. Книга Теней в красном кожаном переплете соскользнула с коленей и упала на пол.
Кэсси или та, кем она являлась во сне, обернулась на голос, доносящийся со стороны бабушкиного бокового входа. Здесь этот вход, похоже, являлся главным. Сквозь открытую дверь в дом струились потоки солнечного света, и в этих потоках стояли две женщины. Одна — высокая, силуэтом напоминающая гравюры пуританок из учебников истории, а вторая — пониже, с сияющими волосами.
Кэсси не видела лиц, но та, что пониже, протянула к ней руки, жаждущие объятий. В ответном порыве Кэсси подалась вперед и…
…и сон вдруг изменился. Ее обступила чернота, вокруг раздавался лишь жалобный скрип крошащихся досок. Лицо ей жалила морская соль, а глаза тщетно пытались разглядеть хоть что-нибудь в кромешной темноте.
Корабль тонул. Потеряно, все было потеряно. Включая Инструменты Мастера, — но это до поры до времени.
Только до поры до времени — им не уйти от нее. Дикая решимость наполнила сердце девушки, она почувствовала, как ко рту подступает горечь. И в тот момент, когда ледяная вода уже достигла коленей, она почувствовала, что сон рассеивается. Кэсси пыталась удержать его, но он таял и таял, таял и таял, растворялся, пока темнота неистовой грозовой ночи не сменилась уютной темнотой комнаты Дианы.
Девушка проснулась.
Чтобы обрести неземную радость от того, что жива и здорова.
Не так уж здесь и темно. Свет зари тронул занавески, и комната из черной превратилась в серую. Диана мирно посапывала рядом. Как она может оставаться такой спокойной после всего, что случилось? После того, как она узнала о романе лучшей подруги и любимого парня, после того, как потеряла титул лидера шабаша… как она вообще могла после этого спать?! Но темные ресницы Дианы безмятежно отдыхали на щеках, а на лице девушки не наблюдалось и следа печали.
«Господи, до чего же она хорошая. Мне никогда такой не стать, сколько ни старайся», — размышляла Кэсси. И все же просто от присутствия подруги ей становилось легче.
Кэсси понимала, что вряд ли теперь заснет. Она села, опершись о спинку кровати, и задумалась.
Какое счастье, что с Дианой все опять по-старому. И с Адамом: Кэсси боялась даже думать о нем, заранее предчувствуя боль. И, хотя боль никуда не делась, невыносимой она больше не казалась, и, самое главное, выдохся яд ревности и злости, отравлявший все ее существование. Кэсси искренне желала им обоим счастья. Она переродилась: новая Кэсси сильно отличалась от бедолаги, сжигавшей себя все эти адовы шесть недель в горниле невозможности обладания любимым.
Да, за последние шесть недель она наделала делов. Да таких, что с трудом узнавала себя в совершенно посторонней девушке. «Просто не верится», — думала она, вспоминая, как с близнецами воровала в Салеме тыквы, как отогнала от Криса собаку; никто в здравом уме не мог бы признать в этой хулиганке Кэсси. Как играла с Фэй в «человека-пиццу», как гоняла с Деборой на мотоцикле; хотя вот этот эпизод она бы, пожалуй, повторила.
Кое-что из того, что произошло за последний месяц, казалось не таким уж неприятным. Вранье, предательство, вина — все это, конечно, было мерзко, но отдельные перемены радовали. Она сблизилась с Деборой и Сюзан, поняла, что цепляет в этой жизни братцев Хендерсонов. Она, кажется, начинала понимать даже Ника. И в себе, в себе она обнаружила такую смелость, о существовании которой не догадывалась. Смелость, с которой она гналась за сумрачной тенью по кладбищу после гибели Джеффри (неужели это действительно был Черный Джон?); смелость, с которой дерзнула пригласить парня на танцы (вот это действительно подвиг!). Наконец, смелость, позволившую ей выстоять в суровом поединке с Фэй.
Оставалось лишь надеяться, что запаса смелости хватит, чтобы выстоять в суровом поединке с тем, что ждало ее впереди.
Кэсси ни разу не заходила в старый научный корпус с того ужасного дня, когда Фэй обманом заманила ее туда. Здесь ничего не изменилось: было так же темно и нервно, как в прошлый раз, который героине ой как хорошо запомнился! Она, хоть убей, не понимала, зачем Фэй понадобилось проводить собрание именно здесь, за исключением разве что предположения, что это была территория черногривой бестии, в то время как пляж всю жизнь являлся вотчиной Дианы.
На месте Дианы Фэй смотрелась очень непривычно; казалось невероятным, что она руководит Кругом, что все глаза устремлены на нее. Сегодня брюнетка надела повседневные шмотки: черные леггинсы и свитер в красно-черную полоску, но какая-то загадочная аура лидерства все равно витала вокруг нее. Когда она ступала, звездчатые рубины на шее вспыхивали, подсвеченные солнечными лучами, пробивавшимися сквозь заколоченные окна.
— Если я не ошибаюсь, это Кэсси попросила нас собраться. Ты сказала, что многое должна с нами обсудить. Я ничего не путаю?
— Да, я должна передать вам то, что рассказала мне бабушка перед смертью, — твердо произнесла Кэсси, глядя Фэй прямо в глаза, — перед тем как уйти в мир иной по вине Черного Джона.
Если Кэсси ожидала, что Фэй ошеломленно отпрянет, то она просчиталась. Золотые глаза остались, как были, спокойными и презрительными. Стало ясно, что Фэй абсолютно не угнетает тот факт, что именно она освободила Черного Джона.
— А ты уверена, что это в самом деле был Черный Джон? — с сомнением произнесла Сюзан, прижав идеально наманикюренный пальчик к умопомрачительному рту и сделав такое лицо, будто размышление вошло в ее новый сложный комплекс упражнений. — Это вправду был он?
— Да, это вправду был он, был и есть. И будет теперь тут, — с горечью проговорила Кэсси. Сюзан не была такой идиоткой, какой пыталась казаться, а иногда ее так и вовсе посещали уникальные прозрения. Кэсси хотела бы, чтобы она была на их стороне. — Он вышел из кургана — ну, того, который на кладбище. Его, видимо, похоронили в кургане. Когда мы притащили череп на кладбище и выпустили черную энергию, то подпитали его силы настолько что он смог материализоваться и восстать из мертвых.
