Почему то же самое не мог делать Феликс?
Вот именно. Нормальную. Потому что, когда человеку каждую ночь снятся кошмары и он одержим мыслями о своем умершем двоюродном дедушке, это абсолютно нормально. И это еще не все! Твоим лучшим друзьям шлют странные и настораживающие сообщения.
Подходя к центральному входу, Дэн посмотрел на окна первого этажа. Из одного окна выглянуло белое лицо, и на мгновение ему почудилось, что это главврач Кроуфорд со своей самоуверенной ухмылкой. Но, сделав еще один шаг вперед, Дэн понял, что это всего лишь кроткий старик.
Медсестра в аккуратных синих медицинских брюках и просторном вязаном свитере поздоровалась с ними, едва они вошли в вестибюль. Тут они увидели еще несколько металлических дверей, размером поменьше, и медсестра попросила Дэна выложить всё из карманов и пройти через металлоискатель. Он отдал ей бумажник, ключи и бутылку с водой. Затем быстро подал ей пузырек с таблетками, надеясь, что она не станет его о них расспрашивать. Медсестра просто сложила его вещи в пластиковый пакет и наклеила сверху ярлык с его фамилией.
— Вы сможете все это забрать, когда будете уходить, — пояснила она.
На него нахлынула очередная волна ужаса, еще сильнее первой. Без вещей Дэн почувствовал себя скорее пациентом, чем посетителем. Но медсестра улыбнулась и пригласила его пройти в одну из решетчатых дверей. Все время, пока они шли по ярко освещенным коридорам, она приветливо ему что-то рассказывала.
— Я подожду здесь, в вестибюле, — сказала ему миссис Шеридан. — А ты иди к Феликсу.
Дэн замер.
— Вы уверены? Он, наверное, с вами хочет увидеться.
Она пожала узкими плечиками и отвела глаза в сторону.
— Нет. На меня он уже насмотрелся. Я думаю, что он не хочет видеть никого, кроме тебя.
— Ты тот самый парень, о котором все время спрашивает Феликс?
Медсестра наморщила лоб, присматриваясь к Дэну. На ее табличке с именем значилось «Грейс».
— Да, это я. Мы познакомились в летней школе.
— Ему уже было гораздо лучше, — вздохнула медсестра. Они повернули за угол, и вестибюль с миссис Шеридан скрылся из виду. — К нему почти никто не приезжает, не считая родителей. Иногда наведывается кто-нибудь из учителей. Я уверена, что он обрадуется, увидев друга. Его палата вон там, чуть дальше. Ты Дэниел, верно? Он все время о тебе говорит.
— Дэн, — невольно поправил ее он, — но… ну да. Правда? Это… удивительно. Что он обо мне говорит?
Медсестра была ниже ростом, и, чтобы посмотреть ему в глаза, ей пришлось поднять голову. Прислонившись к дверному косяку, она усмехнулась.
— Много хорошего. Говорит, что ты всегда был очень добр к нему и что ты один из немногих настоящих друзей, которые у него когда-либо были.
Лицо Дэна вспыхнуло. В последнее время он редко вспоминал о Феликсе, а когда это и случалось, то его воспоминания были далеко не самыми приятными. Он замедлил шаги и, ощутив, что его ладони снова взмокли, сунул руки в карманы. Возможно, ему следовало приехать раньше, проявить какую-то заботу о Феликсе.
Сестра Грейс деликатно кашлянула и кивнула на дверь.
— Готов войти?
— Конечно…
— У нас, разумеется, существуют определенные правила, — снова заговорила она, извлекая из кармана электронный ключ. — Нельзя прикасаться к пациенту, нельзя ничего у него брать и выносить отсюда. Конечно же, мы будем наблюдать за свиданием, на тот случай, если он перевозбудится или огорчится. Я должна услышать подтверждение того, что ты понимаешь эти правила.
— Я понимаю, — произнес Дэн.
Он встревоженно сглотнул. В последний раз он видел Феликса в операционной, где между ними мелькал скальпель. Медсестра приложила электронный ключ к замку, и дверь негромко загудела. Раздалось шипение, затем щелчок, и тяжелая белая дверь распахнулась. Они шагнули в небольшую прихожую с несколькими пластиковыми стульями и стеклянным окошком в примыкающую к прихожей палату. Дэн увидел Феликса, на нем была белоснежная фланелевая пижама в голубую полоску. Он сидел на стуле, и его руки были сложены на коленях поверх клетчатого одеяла. Отсутствующим взглядом он смотрел в настоящее окно, забранное решеткой.
Это был совсем не тот собраный и подтянутый Феликс, которого запомнил Дэн. Казалось, он усох и от накачанных за лето мышц на его хрупком теле практически ничего не осталось. Весь вес, который Феликс набрал с помощью строгой диеты и регулярных тренировок, теперь его как будто обременял, вялой массой увлекая к полу.
Медсестра отворила еще одну снабженную электронным замком дверь и впустила его в палату. Дэн услышал, как зашипела и щелкнула, затворившись у него за спиной, дверь. Ему показалось, что весь воздух внезапно покинул эту небольшую комнату, оставив их в прохладной, герметично запечатанной коробке.
Феликс даже не обернулся, когда он вошел, хотя Дэн увидел, как уголок его тонких губ приподнялся в усмешке.
— Привет, Дэниел Кроуфорд, — спокойно произнес Феликс. — Я тебя ждал.
Недалеко от того места, где, глядя в окно, сидел Феликс, стоял свободный стул.
Войлоком эта палата обита не была, но и гостиной Дэн ее не назвал бы. Все здесь было пропитано запахом антисептиков — одним словом, тут пахло, как в школьном туалете. И все предметы были абсолютно безликими — белыми или бледно-голубыми, за исключением одеяла на коленях Феликса.
— Привет, — произнес Дэн и, преодолевая неловкость, направился к стулу. — Твоя… э-э… твоя мама написала мне письмо, — продолжал он, ерзая на сиденье. — Она говорит, что ты хочешь меня видеть. Хотя, возможно, хочешь — это слишком сильное слово. Она сказала, что ты обо мне спрашивал.
Феликс развернулся и посмотрел на него. Никаких очков, только такой же тонкий, как у его матери, нос. Неужели его глаза и раньше были такими огромными и пронзительными? В блестящем взгляде Феликса Дэн увидел собственное отражение.
Феликс передернул плечами.
— Очки мне не положены. Видишь ли, оправу можно сломать и с ее помощью причинить себе вред. Теперь я пользуюсь контактными линзами.
Дэн кивнул и, сцепив пальцы, с усилием положил руки себе на колени.
— Лично я считаю, что перепиливать сонную артерию куском зазубренного пластика — это варварский и неэффективный способ сведения счетов с жизнью, но говорят, что здесь такое бывало, так что… — Феликс постучал пальцем под правым глазом, — безопасность прежде всего.
— Я уверен, что они свое дело знают.
