Асфальтовая дорожка, по которой шагала девушка, тянулась вдоль трассы с довольно оживленным в этот час автомобильным движением. Глаша, погруженная в свои мысли, не обращала на него внимания. Она не сразу увидела, что рядом с ней едет машина, но когда раздался резкий гудок, она, вздрогнув, остановилась.
Пьяный голос из автомобиля окликнул ее:
– Эй, телка, ты свободна?
Из открытых окошек «Нексии» на нее скалились четверо парней самого похабного вида. Голова того, что сидел рядом с водителем, напоминала шерсть бродячего пса в колтунах и репейнике. Глаша знала, что эта прическа называется «дреды». Вдобавок к живописной шевелюре парень имел в ухе сразу три серьги и пирсинг под нижней губой. Все вместе выглядело угрожающе.
Глаша содрогнулась от отвращения, когда тип в дредах высунул в открытое окошко руку и попытался ухватить девушку за рукав. Она шарахнулась в сторону, а тип под гогот своих товарищей вновь спросил:
– Прокатимся, детка?
– Отвяжись!
Глаша развернулась и ускорила шаг. Машина последовала за ней, вкатившись на тротуар и чуть не наезжая на пятки.
– Ты куда? – летело ей вдогонку. – Как насчет свидания? Нас всего четверо, и мы ребята что надо!
– Да ну ее, – раздался другой голос, более тонкий и сиплый. – Она вся какая-то облезлая и мокрая, загваздает нам салон.
– А мы ее обсушим, – загоготал кто-то третий. – Мы ребята горячие!
Глаша почти бежала. Машина не отставала, а парни в машине уже икали от смеха.
Глаша поняла, что ей не убежать. Еще немного покуражатся и затащат ее в салон, завезут в какую-нибудь подворотню и будут глумиться, пока не устанут. Хорошо, если убьют. А если оставят в живых?
Девушка судорожно всхлипнула, озираясь на бегу, как загнанное животное, ничего не видящими от слез глазами. Машина лениво преследовала ее, сигналя и слепя фарами.
– Оставьте меня в покое! – закричала она.
– Ох, какие мы недружелюбные, – придурок с дредами погрозил ей пальцем. – Мы к тебе по-хорошему, а ты…
В машине опять загоготали.
– Отвалите, уроды! – взвизгнула она.
– Глянь, телка заводится, – заметил водитель, мерзко ухмыляясь.
Вильнув рулем, он попытался прижать ее к стене дома. Глаша увернулась в последнюю секунду. Она чувствовала, как у нее бешено колотится сердце. Ухмыляющиеся морды расплывались перед ее глазами. Она задыхалась.
Отморозок в дредах по-прежнему тянул к ней руки. Водитель стал теснить ее к стене, чтобы тот мог ее схватить.
– Нет! – уворачиваясь от него, вопила Глаша сквозь слезы.
Из заднего открытого окна в нее швырнули тлеющий окурок. Он попал ей в карман.
– Гол!!! – завопили в машине с экстазом.
Ткань куртки задымилась. Глаша сунула руку в карман, обожгла пальцы и, совершенно обезумев от ужаса, стала стаскивать с себя куртку.
– Стриптиз! О-о-о! Давай, детка!
Она услышала, как захлопали дверцы, завизжала, швырнула в них куртку и бросилась бежать. Топот и улюлюканье следовали за ней по пятам.
«Звери! Тупые животные!» – рыдала она.
Глаше показалось, что она налетела на столб. От удара у нее зазвенело в голове. Она отшатнулась. Столб оказался человеком. Огромный, как гора, он стоял и с недоумением взирал на нее сверху.
Сначала она подумала, что это один из преследователей, который забежал вперед. Но этот тип не делал попытки схватить ее, просто стоял и смотрел, не говоря ни слова.
Преследователи почему-то остановились. Глаша боялась повернуть голову, чтобы посмотреть, что происходит у нее за спиной.
– Эй, детка, отцепись от дяди и топай сюда, – с ласковой угрозой позвал ее парень в дредах. – Это наша девка! – пояснил он мужчине, давая понять, что добычей делиться не станет.
Глаша всхлипнула, замотала головой и попятилась.
– А ну, двигай сюда, живо! – проревел еще один.
Шагнув вперед, он попытался схватить ее за руку. Глаша дико завизжала. Она не соображала, что делает, но делала все быстро. Она повисла на шее у мужчины, вцепившись ногтями в его кожаную куртку.
– Это кто тут у нас? – пророкотал у нее над ухом очень низкий, слегка гортанный голос.
– Г-Глаша, – прошелестела она.
Метнув вверх затравленный взгляд, она, к своему ужасу и позору, обнаружила, что вопрос был обращен вовсе не к ней. Мужчина пристально, но спокойно смотрел на сбившихся в кучу Глашиных преследователей.
Вообще-то парни настроились хорошенько повеселиться с насмерть перепуганной девушкой. Она так славно удирала, что в них проснулся азарт. Мужик, на шее которого грушей повисла их законная добыча, заметно портил пейзаж.
Их первой реакцией было одно – попытаться дать в «бубен» мужику, тем более что он был один, а их – четверо. Но вдруг их что-то остановило. Возможно, ледяной взгляд этого типа. Он их не боялся, и они это чувствовали. Кроме того, Баклану – парню с дредами – тип показался знакомым. Когда его утонувшие в пиве мозги не без усилий всплыли на поверхность и он смог сообразить, кто перед ним, его спине стало жарко и веселиться как-то сразу расхотелось.
– Святой? – неуверенно пробормотал он, все еще надеясь, что обознался.
Глаша с удивлением уловила в его голосе страх.
Мужчина не ответил. Он продолжал стоять, засунув руки в карманы куртки и как будто не замечая Глаши, болтавшейся на его шее.
– Святой, ты каким ветром здесь? – Баклан попытался скрыть позорную дрожь в голосе за фамильярностью. – Твоя, что ли, девка?
Глаша знала ответ и в испуге вцепилась в кожаного изо всех сил. Но он не сказал «нет», зато тихо и зло прошипел ей в ухо:
– Отцепись…
Глаша лихорадочно соображала. Предстояло выбрать из двух зол.
Ублюдки позади или разъяренный тип прямо перед носом. Она выбрала второе и обняла мужика покрепче. Он тихо крякнул.
Парни занервничали. Похоже, прозвище «Святой» было им хорошо знакомо и они предпочитали с ним не связываться.
– Ладно, Святой, без обид, – раздался писклявый голос, – мы отваливаем! Девка эта нам по фигу.
– А чего ловили? – спросил Святой без любопытства.
– Да так… скучно.
– Если скучно, Чика, тебя ведь так звать? – езжай на проспект, сними там шлюху и оттянись по полной, – посоветовал Святой почти по-отечески. – Нехорошо пугать обывателей.
На «обывателей» Глаша почему-то обиделась.
– Кто ж знал, что она эта… как его… обывательница. Мы думали, обычная соска. Иначе с какого кайфа она на шпильках в такую погоду?
Святой пропустил оправдание мимо ушей, и тогда третий парень добавил:
– Мы ж ничего ей не сделали!
«Ничего себе ничего! – возмутилась Глаша. – Напугали до смерти и куртку почти новую прожгли!» – но возмутилась она про себя и только скрипнула зубами.
– Ну что, пошли мы? – спросил тем временем Баклан.
