Уже на первом допросе чекисты принялись нещадно избивать несчастного Кочана, так как он не на шутку их разозлил. Пескоструй утверждал, что все произошло помимо его воли, словно под гипнозом. Во время обеденного перерыва он внимательно изучал изваяния сфинксов, когда почувствовал, как какая-то непонятная сила полностью овладела его сознанием. От страха комсомолец едва не отдал концы, но уже через мгновение он услышал далекий тихий голос, обращенный к нему. Таинственный шепот исходил неизвестно откуда, звучал мягко, успокаивающе. Все, о чем он вещал, Кочан не запомнил, но слова «принести жертву», прозвучавшие резко и властно, воспринял как приказ и немедленно приступил к его исполнению. «Невиноватый я!» — бился в истерике арестованный.
Передавая дело в суд, на папке, где в первоначальных показаниях пескоструя фигурировал факт необъяснимого явления, следователь Буздыкин, вероятно в назидание потомкам, начертал твердой рукой: «Товарищ, прочти и запомни, как хитер и изворотлив враг, бди неустанно!»
Другой факт, также из области загадочного, был подмечен давно, но только в прошлом году на него обратили внимание. Близ гранитного спуска с изваяниями сфинксов с каким-то жутким постоянством всплывают, покачиваясь на волнах и тыкаясь осклизлыми головами в гранит набережной, трупы утопленников.
— В нашем отделе все невские трупы принято подразделять на «нижних» и «верхних», неофициально, разумеется, — рассказывал об этом явлении сотрудник речного ЛОВД Санкт-Петербурга Андрей Журкин. — Поясню: «нижние» — это те, кто утонул в реке ниже спуска со сфинксами. Такие трупы приходится вылавливать в акватории порта, Невской губе и даже у острова Котлин. А «верхние» — это тела граждан, которые погибли в реке выше спуска, к примеру, купаясь у Петропавловской крепости. Так вот они всплывают только в районе сфинксов. На моей памяти не было случая, чтобы «верхний» всплыл где-то в другом месте. Поговаривают, что тут дело нечистое. И если честно, то ребята боятся патрулировать на этом участке реки, особенно по ночам.
Кстати, ряд сотрудников речного ЛОВД обратился к гидрологам, чтобы прояснить ситуацию с трупами. Ученые ничего объяснить не смогли, только больше запутали. Как оказалось, рельеф дна на этом участке Невы не имеет донных перепадов, создающих глубинное вихревое течение, способное сносить в определенную точку реки различные затонувшие тела.
О других не менее таинственных вещах, происходящих близ сфинксов, — странных видениях, подземном гуле и т. д. — также существует немало свидетельств. Их полный перечень был составлен еще Самуилом Толбачеком. К сожалению, после его исчезновения архивом исследователя завладел дальний родственник, весьма подозрительный тип. Он разговаривает с учеными и журналистами через закрытую дверь, всех обзывает «козлами» и дико орет, что никогда и никому не покажет архива.
Октябрьским вечером 1997 года ушел из дома и не вернулся кандидат исторических наук Семен Цибик. Перед уходом он сказал домашним, что ему нужно быть на Университетской набережной.
— Я, кажется, знаю, что надо делать, чтобы обойтись без кувалды! — таковы были последние слова ученого.
Через день родственники обнаружили Семена в невралгическом отделении больницы на улице Костюшко. Состояние его было тяжелым — левая часть тела парализована, речь отнялась, в глазах застыла тоска и животный страх.
Заведующий отделением успокоил родных:
— Жить будет, но лечиться придется долго. Нет, это не сердце. Он перенес какое-то страшное потрясение. В моей практике такие случаи уже встречались. Но там причина потрясения была ясна, а вот с вашим больным полной ясности нет. Думаю, о причине мы узнаем, когда к нему вернется речь.
— Надо полагать, что причиной окажутся антисемиты, — пришел к заключению дядя Семена Исаак Гоц.
— Яя-а ыих-х выэ-эл, — вдруг громко замычал Семен.
— Что, что он сказал? — заволновались родственники.
— Я их видел, — перевел опытный врач.
— Кого, антисемитов? — насторожился дядя Гоц.
Доктор пожал плечами и сделал больному успокаивающий укол.
В декабре Семен Цибик был выписан из больницы. Полностью излечиться ему не удалось, он остался заикой, окосел на правый глаз и заметно подволакивал левую ногу. О том, что случилось с ним тем злосчастным октябрьским вечером, ученый упорно молчал, а любая попытка расспросить оканчивалась одинаково — Семен начинал волноваться, плакать и, пугливо озираясь, пытался куда-нибудь спрятаться. В феврале 1998 года он выехал на постоянное место жительства в Израиль.
Скорее всего, происшествие с ученым так и осталось бы очередной тайной нехорошего места на Университетской набережной, если бы не давние расчеты Самуила Толбачека. Он установил, что «исход ста тысяч Лун» по древнеегипетскому календарю придется на седьмой год XXI века. Как пророчит заклятие, именно тогда и появятся те, кто принесет с собой Тьму.
Вероятно, Цибик сумел найти способ, позволяющий разрушить силу заклятия и предупредить появление древнего Зла, скрытого внутри каменных сфинксов. Попытка остановить грядущий ужас едва не стоила ученому жизни. Словом, нам еще предстоит увидеть тех, кого некогда заклял фараон Аменхотеп и чьи жуткие силуэты удалось рассмотреть отважному Семену Цибику. Следует заметить, что это зрелище будет не для слабонервных.
Место страшное, нехорошее…
На этом петербургском кладбище несколько лет хоронили людей, умерших насильственной смертью. И похоронили немало. В 30-х годах кладбище было закрыто и официально объявлено мемориальным. Но от этого мрачная суть захоронений осталась неизменной, а по городу о них поползли слухи, страшные, нехорошие…
Во времена Петра I на левом берегу Невы лежала обширная пустошь, которая называлась Потешным полем. На нем устраивались воинские смотры и увеселительные гулянья с запуском шутих и фейерверками. После смерти Петра поле стали именовать Царицыным лугом, поскольку на его южной части был построен дворец Екатерины I. С начала XIX века Царицын луг превратился в традиционное место парадов и смотров. Тогда же за ним закрепилось и новое название — Марсово поле.
В феврале 1917 года в Петрограде произошла революция. В уличных столкновениях с полицией погибло немало народу. Убитых было решено похоронить на Дворцовой площади. «Это будет как символ крушения того места, где сидела гидра дома Романовых», — написали «Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов». Против подобной затеи выступил Максим Горький и группа деятелей культуры, предложив использовать для захоронения территорию Марсова поля. Предложение творческой интеллигенции было принято.
