Тереза вышла из кареты. Давине и обеим служанкам ничего не оставалось, как последовать за ней.
— По крайней мере хотя бы кто-то будет присутствовать на бракосочетании, — сказала Давина, пока они пробирались между каретами.
Спустя несколько минут они поднялись по высоким ступеням лестницы, ведущей к одному из зданий замка. Кому-то из предков, очевидно, полюбилась классическая архитектура. Во всяком случае, вход напомнил Давине рисунки Парфенона в Афинах, которые она видела в книгах. Гостей встречали величественные колонны и широкие мраморные ступени, которые вели к массивной двойной двери. Этот портал должен был скорее производить впечатление монументальности, чем свидетельствовать о гостеприимстве хозяев замка.
Никто не стоял на этих ступенях, чтобы приветствовать их. Не было даже дворецкого. Он, несомненно, помогал гостям, кареты которых заблокировали подъезд к дому. Давину не только не провели в комнату, которую ей должны были отвести в Эмброузе, но и не представили штату прислуги. Вместо всего этого их просто оставили стоять в холле.
— И что нам теперь делать? — осведомилась Давина.
— В первую очередь ты снимешь эти уродливые очки, — ответила Тереза. — Ты намеренно хочешь казаться такой непривлекательной? — Наклонившись к Давине, она прошептала: — Уже поздно, детка. Пути к отступлению нет.
— Но я без них не привыкла, тетя. — Однако ее пальцы непроизвольно уже двинулись к вискам.
— Мне казалось, что очки нужны тебе только для чтения, — нахмурилась Тереза.
Давина кивнула и сняла очки.
— Вот и хорошо. Надевай их, только когда читаешь. Без этих очков ты очень даже красивая девушка. Кроме того, я знаю, что как только ты надеваешь очки, ты сразу начинаешь искать какую-нибудь книгу.
Давина удержалась от ответа и положила очки в ридикюль. Она любила свою тетю. Но у Терезы на уме всегда были только танцы, балы, развлечения и одобрение мужчин. Тереза была девочкой, которая так и не стала по-настоящему взрослой, и Давина частенько считала, что она старше Терезы, а не наоборот.
Совершенно неожиданно вдруг появился дворецкий.
— Пожалуйста, сообщите графу, что мы приехали, — сказала Тереза. — Я — миссис Роул, тетя невесты, а это — мисс Давина Макларен.
Дворецкий посмотрел на Давину с явным раздражением. Очевидно, он считал ее виновницей всего этого хаоса. Может, так оно и было. Но она не планировала опаздывать на свою собственную свадьбу.
Дворецкий щелкнул пальцами, и из-за колонны появился лакей в парадной ливре.
— Принеси из кареты чемоданы, да побыстрее! — приказал дворецкий.
Потом он остановил на Давине взгляд и провозгласил:
— Церемония начнется через пятнадцать минут, мисс.
— Я не могу быть готова за пятнадцать минут, — возразила Давина с не меньшим раздражением.
— Прислуга графа отличается неизменной пунктуальностью, — сказал дворецкий. Судя по выражению его лица, он хотел сказать нечто большее, однако он мог усмирить свой гнев, но не остановить тиканье часов, отсчитывавших время.
По пути в комнату Давины он вкратце рассказал историю замка Эмброуз. Давина предпочла бы, чтобы он рассказал о ее будущем муже, но Тереза бросила на нее такой суровый взгляд, что Давина не решилась даже открыть рот.
Так вот, значит, какова на самом деле цена скандала: из-за нескольких минут допущенной ею опрометчивости ее будут заставлять делать то, что она не хочет.
— Этот коридор когда-то был частью большого зала, — скрипучим голосом продолжал дворецкий. — Он служил местом сбора кланов вплоть до сорок пятого года.
Ей удалось мельком оглядеть большой зал. Каменные стены были увешаны клейморами — саблями шотландских горцев, палашами и шотландскими кинжалами. Серые плиты пола были выщерблены в некоторых местах и устланы персидскими коврами приглушенных тонов.
На буфете в оловянных рамках стояли многочисленные миниатюрные портреты тех, чье время уже давно прошло. Деды и бабки, кузены и кузины, дяди и тети — сходство свидетельствовало о том, что все эти люди были родственниками — те же широкие лбы, высокие скулы и тонкие носы.
На стенах коридора, куда они свернули, не было оружия, но там висели портреты — в полный рост — предков графа. Некоторые были одеты, как придворные, другие были в охотничьей одежде, с лежащей у ног собакой и перекинутой через плечо связкой подстреленных зайцев.
Давина остановилась у одного из портретов. Он поразил ее не только сходством с другими фамильными портретами, но и выражением властности. Казалось, позировавшие художнику люди чувствовали себя уверенно, и это ощущение им нравилось. Все это были красивые мужчины, гордые и независимые. В них явно жила вера в то, что род Россов не прервется никогда.
— Мисс, — нетерпеливо позвал дворецкий, недовольный тем, что она остановилась.
Она кивнула и пошла за ним, избегая взгляда тети.
Вскоре дворецкий привел их к часовне и оставил в какой-то комнате.
Неужели граф настолько отвратительное существо, что все боятся: если она случайно увидит его до свадьбы, то сбежит? Вопреки тому, что она твердо решила быть храброй в этот самый ужасный день в своей жизни, у нее не хватило смелости задать этот вопрос тете.
Вдруг она подтвердит ее худшие опасения?
Эта часовня была пристроена к более ранней постройке и относилась к тому времени, когда предки неожиданно поняли, что существует Всевышний, имя которому не Росс. Помещение было небольшим и слегка покосившимся. Доски пола были выщерблены и имели небольшой наклон от арки входа к витражам на противоположной стене. Потолок и стены, судя по всему, были недавно заново побелены, но скамьям было не менее двухсот, а может быть, и более лет, однако сейчас они были покрыты красным бархатом.
Потолок в некоторых местах немного просел, в деревянном полу была видна выемка в том месте, где пьяный лорд загнал саблю между досками во время отпевания своего сына. Под окном тоже были следы от дыр, которые наспех заделали, — плесень сгубила не один дом, которому было более пятисот лет. Реставрационные работы, произведенные за последние двадцать лет, все же уберегли кирпичные стены часовни от окончательного разрушения.
Позади алтаря был витраж, изображавший не религиозную сцену, а какую-то странную фигуру, похожую на ящерицу. Его мать всегда уверяла, что картинка изображает святого Георгия, поражающего дракона, но отец возражал, заявляя, что это скорее Фуат — легендарный дух воды с желтыми волосами и зеленым хвостом, приносящий несчастье. Витраж был либо бессловесным вызовом Богу в его собственном доме, либо посланием всем в него верующим, что он может защитить клан Россов от сил зла.
