Мужчина покусал губу и прошелся вдоль витрин.
— Это что, тоже настоящее? — ткнул он пальцем в стекло, отгораживающее от внешнего мира грубо вылепленного из золота маленького соловья. Если верить надписи под ним, то этот соловей был любимой игрушкой дочери Михаила Романова.
— Аукцион «Кристи» предложил выставить его на торги с начальной ценой лота в двести двадцать тысяч долларов. Я отказался, — произнес старик, надеясь на понимание этого поступка в глазах посетителя.
И тут старик услышал не совсем то, что услышать рассчитывал.
— Я понимаю организаторов «Кристи», — сказал незнакомец. — Могли бы предложить и больше, если учесть, что этот соловей — единственное историческое доказательство того, что у Михаила Романова была дочь. Вообще-то у него был сын. Звали его Алексеем, и правил он Россией под прозвищем Тишайший. Вы не пробовали обратиться в дом Сотби? Если докажете, что соловей принадлежал дочери племянника первой жены Ивана Грозного Анастасии Романовой, вас призовут преподавать на кафедру в Оксфорд.
— Что вам нужно, любезный? — Краткий экскурс в историю России старичку не понравился. Более того, насторожил. Простак оказался весьма сведущим человеком.
— Мне нужно понять, кто вы, — нагло, даже не глядя на старичка, объяснил посетитель. Он ходил вдоль витрин, рассматривал экспонаты и едва заметно улыбался. — Имеющий выход на научные круги Запада человек, коим вас мне и рекомендовали, или кретин, живущий тем, что надувает еще больших кретинов.
— Я вас не понимаю, — ответил владелец магазинчика, раздумывая, нажать кнопку тревожной сигнализации сейчас или сделать это чуть позже, когда все выяснится. Нюх старого афериста подсказывал, что торопиться не следует, и подошва туфли дрожала над кнопкой. Он уже должен был подать сигнал — так велела инструкция, позволяющая процветать заведению на Большой Оленьей. Однако любопытство взяло верх. — Говорите ясно. Вы же не на суде.
Посетитель вынул из кармана сигарету и после замечания, что курить в этом помещении нельзя, щелкнул зажигалкой.
— Яснее, значит… Если все это выгорит дотла, — он втянул язычок пламени в сигарету, — российская культура не понесет убытков ни на грош. Самое дорогое здесь — зеркальные витражи.
На потертый от времени стол старичка лег предмет, аккуратно завернутый во фланелевую тряпочку.
— Что это? — спросил старик, убирая ногу от кнопки.
— Есть только один способ это узнать. — И посетитель, выдохнув в сторону от хозяина дым, лег грудью на его стол.
Старик развернул фланель, и очки его блеснули хищным светом. В сухой его руке лежал продолговатый брусок металла, напоминающего алюминий.
— Повторяю вопрос — что это? — тихо сказал антиквар.
Молодой человек глубоко затянулся и выпустил дым в сторону от места разговора.
— Томас Бредли. Томас Бредли рекомендовал мне вас как человека, могущего предоставить лабораторию для спектрального анализа. Если я ошибся — гуд-бай, — и молодой человек накинул на руку старика, сжимающую брусок, тряпку.
— Ах, это вы… — выдохнул старик. — Я представлял вас пожилым старцем вроде меня… Простите за непонимание. — Он кивнул: — Я к вашим услугам.
— А что вас, простите, смутило?
Старик улыбнулся.
— Мне сказали, что вы талантливый физик, учились на Западе… А только что своими глазами я убедился, что вы и в истории разбираетесь.
— И что, мой облик не соответствует этой информации?
— Признаться, — ответил старик, — нет.
— Поэтому я и талантливый физик. Итак, лаборатория?..
— Да, конечно! — засуетился старик. — Она здесь.
— Я вас не понял, — признался молодой человек.
— Я сказал, что лаборатория — здесь, в подвале.
— В этом подвале я могу произвести спектральный анализ вещества? — вполголоса справился гость.
— Вы слишком громко кричите, это вредно для здоровья.
Молодой человек протянул руку, и только сейчас старик заметил, что на кистях его резиновые перчатки.
«Ох уж эти криминальные физики», — усмехнулся он про себя, а вслух сказал:
— Пройдите за мной, — и указал на дверь за своей спиной.
Едва они начали спускаться по лестнице, старик опомнился.
— Простите, вас предупредили, что пользование лабораторией стоит пятьсот долларов в час?
— Конечно, — успокоил его гость. — Я только не могу понять, какая выгода от сдачи в аренду такой чудовищно дорогой аппаратуры.
— Не скажите, не скажите… А что у вас за металл, позвольте полюбопытствовать?
— Сейчас узнаем.
Старик вскинул удивленно брови:
— То есть вы сами не знаете? Это не тот, что два года назад нашли на Камчатке и который, говорят, баснословно дорог?
— Вы хотите получить информацию за мои же пятьсот баксов?
— Извините, просто старческое любопытство.
Они спустились в подвал. Ничто не напоминало вход в место творчества сотворившего Франкенштейна профессора. Но как только молодой человек вошел внутрь, он увидел все, что искал. Успокоившись, он быстро скинул пальто и вынул из кармана сверток.
Через полчаса ему стало ясно, что брусок уникален. Впрочем, не только в его сторону был развернут монитор.
— Глазам не верю… — пробормотал старик. — Я занимаюсь физикой сорок лет. И сейчас вынужден заявить, что вижу вещество, которое не только в периодической таблице отсутствует, но и не имеет молекулярных связей… Между тем оно твердо. Где вы это взяли?
Гость не ответил. Кусая губу, он продолжал изучать брусок.
— По моим подсчетам, этот образец может быть оценен на Западе в пятьсот тысяч долларов… — щурясь, проговорил старик. — Столько Академия наук США платит за находку неизвестного вещества. Может, заплатит больше, учитывая его странное строение. Впрочем, я согласен на торг и готов взять пять процентов за услуги посредника при продаже его, ну, не за полмиллиона долларов, конечно… но за двести тысяч… Вы меня слышите?
Молодой человек его не слышал. Он смотрел на экран монитора, на вычерчивающую зигзаги иглу и быстро исписывал формулами лист своего блокнота.
Старик почесал щеку.
— Вы меня слышите?
Наверное, гость и сейчас его не слышал. Потому что сразу после вопроса откинулся на спинку сиденья, и глаза его сияли восторгом.
— Я сделал это… Я это сделал. Теперь мне известно все. Что вы говорите?.. — и он посмотрел на старика.
— Я уже в третий раз начинаю… — досадливо поморщившись, заговорил хозяин лавки. — Я вам предлагаю…
— А, пять процентов от суммы?
— Я думал, вы меня не слышите.
— Я все слышу. Я талантливый физик. Но пять процентов вам ни к чему.
