Редкие машины вяло скользили по расплавленной под солнцем Джефферсон-стрит. Прямо внизу служащий «Форцгеймера» в форменной рубашке с короткими рукавами сидел развалясь напротив гостиничного счетчика платной парковки. На той стороне улицы сгорбленный старичок в полотняном костюме, галстуке-бабочке, соломенной шляпе — образец традиционного среднезападного преуспевания — ковылял вниз по красно-кирпичным ступеням миллхэйвенского «Атлетического клуба». Наверное, удалившийся на заслуженный отдых судья или врач, который возвращается домой после тарелочки томатного супа и филе индейки. От выцветшего красно-кирпичного фасада клуба атлетов за его спиной веяло устойчивостью, миром и традиционностью; хоть и менее устойчивый, старикан вызывал те же ассоциации. Тим наблюдал, как напряжение отпустило его, лишь только он шагнул с последней ступени на тротуар. Интересно, подумал Тим, где «доктор» припарковал свою машину? Все возможные парковочные места перед клубом были свободны.
Работая локтями, будто в сильной спешке, старик в веселенькой шляпке и щеголеватом галстуке-бабочке пересек тротуар, быстро посмотрел налево-направо, затем, резко подняв плечи, ступил на проезжую часть Джефферсон-стрит. Тиму отчего-то вдруг показалось, что он уже не выглядит мирным: для пожилого человека, только что отобедавшего, «доктор» двигался с какой-то неуклюже-дерганой поспешностью.
Словно зловещая колесница из мира грез, длинный черный автомобиль старинного вида будто из ниоткуда появился на Джефферсон-стрит и понесся прямо на старичка. Тим замер у окна — «доктор» обладал большим присутствием духа: помедлив мгновение, он сделал шажок назад, к тротуару, не спуская глаз с летящей к нему машины. Черная колесница мгновенно подкорректировала свой курс к изменившей положение мишени.
— Старик, убирайся оттуда! — громко сказал Тим, все еще отказываясь верить, что стал свидетелем попытки убийства. — Беги! Скорее!
Как только машина вильнула влево к тротуару, старичок прыжком преодолел три фута проезжей части, приземлился на пятки и побежал. Служащий парковки «Форцгеймера» куда-то испарился. Черный автомобиль стремительно и плавно скользнул вперед и чуть в сторону со скоростью мангуста, преследующею кобру, и — соломенная шляпа взметнулась в воздух.
— Нет! — закричал Андерхилл и ткнулся лбом в холодное окно.
Полотняное плечо и седая голова мелькнули и исчезли, стертые длинным телом черной машины.
Дыхание Тима затуманило стекло.
Колеса неумолимо перемололи тело. Миновала ужасающе долгая секунда, возможно — две, и автомобиль, набирая скорость, помчался к Гранд-авеню. Старичок лежал неподвижно на асфальте: длинные ноги поджаты, одна рука откинута в сторону. Тим безуспешно пытался припомнить номер машины.
Неужели никто не видел убийства? Тим кинулся к телефону на столе, затем — к окну, чтобы вновь взглянуть на место преступления. Вот теперь на улице было полно народу. Двое парней в просторных куртках — один в пыльно-красной, второй — цвета морской волны — стояли у машины со стороны водителя. У того, что в синей куртке, была «длинноклювая» черная бейсболка, козырьком закрывавшая пол-лица. Еще один мужнина и молодая женщина подбежали к старичку в полотняном костюме и, пока Тим наблюдал, протянули ему руки. А тем временем старичок — как оказалось, не только не погибший, но, похоже, и не пострадавший — вдруг поднялся и сел Молодая женщина с наушниками спешно пробилась сквозь небольшую толпу, держа в руке канотье. Мужчина в фетровой шляпе и костюме в тонкую полоску выбрался из машины, показал рукой назад, в дальний конец улицы и кивнул на что-то, сказанное парнем в бейсболке. У «полосатого костюма» тоже был наушник.
Тим толкнул раму вверх и высунулся. Старичок в полотняном костюме, уже не казавшийся таким старым, водрузил на голову канотье и засмеялся словам молодой женщины. Большинство собравшихся стали расходиться. Черный автомобиль сдавал задним ходом по Джефферсон-стрит. Тим только сейчас заметил голого по пояс мужчину в шортах, сидевшего рядом с огромной камерой на тележке, скользящей по миниатюрным рельсам.
Заезжая киногруппа превратила Джефферсон-стрит в съемочную площадку.
Тим наблюдал, как актер в полотняном костюме припустил рысцой вверх по кирпичным ступеням миллхэйвенского «Атлетического клуба» и нырнул в дверь, дожидаться следующего дубля. И снова улица опустела. Через пару минут старичок вновь появится на ступенях, вновь метнется по улице машина, пути человека и автомобиля пересекутся, и вновь произойдет то, что со стороны покажется убийством. А потом все будет повторяться опять и опять — до тех пор, пока не стемнеет.
Тим закрыл окно и подошел к телефону на письменном столе. Когда портье ответил, он спросил, что происходит на улице.
— Что снимают — фильм или телесериал?
— Фильм Крупнобюджетный. Режиссер какая-то шишка вроде Скорсезе или Копполы. Группа будет тут работать еще пару дней, а потом поедут снимать в район товарных складов.
Тим припомнил тот район со складами в нескольких кварталах к югу от Гранд-стрит — с незапамятных времен люди звали это место именно так. А еще Тим припомнил времена, когда портье в «Форцгеймере» вкладывали абсолютно другой смысл в слово «снимать»[6].
— А, ну да, — проговорил Тим, — газовые фонари, булыжная мостовая... А о чем фильм? Разгул мафии и все такое?
— Гангстеры, автоматы «томми», — сказал портье. — Всякий раз, когда собираются снимать боевик о Чикаю тридцатых, приезжают к нам в Миллхэйвен.
Тим опять подошел к окну. Снова появился «доктор». Подергивая плечами и локтями, он сошел с тротуара, создавая, как и в первый раз, впечатление спешки и беспокойства. А вот и раритетный автомобиль с боковыми подножками и запаской на багажнике стал набирать скорость, устремляясь на юг по Джефферсон-стрит, которая на самом деле будет не Джефферсон-стрит, а какой-нибудь улицей Чикаго — Зюйд-Диэрборн или Зюйд-Кларк. Актер замер, отклонился назад, сделал широкий прыжок вперед; машина дернулась, как живое существо, и вновь полетела соломенная шляпа Актер исчез под колесами антикварной машины. Теперь Тим заметил, как наезжает вторая камера и за ней — парень в черной бейсболке. В момент съемки первого дубля все это тоже происходило, однако тогда Тим оператора не заметил
По инерции его взгляд переместился к северу, к аккуратному небольшому парку за автостоянкой клуба Разрезавшие его тропинки сходились в центре заасфальтированного пятачка с деревянной скамьей и высохшим фонтаном Буки отбрасывали угловатые тени на траву. Старушка кидала хлебные крошки стайкам драчливых воробьев. С возвышавшейся над площадью колокольни собора колокола пробасили трижды, выплеснув ленивое «бум-бум-бум», повисшее, как бронзовая дымка в прозрачном воздухе. Затем внимание Тима привлек спор двух подростков, шагающих к площади. Небрежность их одежды — одинаковой, словно у близнецов, которых так одевают родители: мешковатые джинсы, широченные футболки (бледно-голубая и темно-синяя), широченные толстовки (бледно-желтая и серо-белая) — усиливала горячность их жестов. В дальнем конце площади они свернули направо и пошли к «Форцгеймеру» по противоположной стороне Джефферсон-стрит.
