Однажды я находился на одном из сторожевых постов с санитаркой Красного Креста. Внезапно завыли сирены. Они не смолкали, пока падали бомбы. Мы с санитаркой вышли, чтобы добраться до нашего поста — туда, где мы по распорядку должны были находиться. Вдруг я услышал ужасный свист и бросился под ворота. Бомба разорвалась в апокалипсическом грохоте. В тот момент, когда я, контуженный, поднялся, к моим ногам скатилась человеческая голова. Голова, которая только что принадлежала моей спутнице — такой веселой, такой красивой.
Как Бог мог позволить такой ужас? Сейчас я не думаю больше о Боге, но я думаю о Высшей Силе, которая руководит нами и таинственным образом управляет нашей судьбой, не заботясь о добре и зле. Я рассказал, как она заставляла меня перерезать человеческие горла после того, как посылала мне ужасные, дарящие жажду крови сны.
И это я, тот, кто любит и обожает самое маленькое, самое слабое из созданий, — стал тем, кому было приказано совершить эти злодеяния и пить человеческую кровь.
Это невозможно, девять моих жертв должны иметь какое-то объяснение, лежащее вне земного мира. Не может быть, чтобы они остались просто бессмысленным сном сумасшедшего — полным шума и ярости, как пишет великий Шекспир.
Так есть ли загробная жизнь? Я скоро это узнаю. И ожидая, прощаюсь…»
ГЛАВА 3. УБИЙЦЫ, МАНЬЯКИ И ПРОСТО СУМАСШЕДШИЕ
Итак, вот признания лондонского «вампира», наделавшие много шума на Западе в те годы.
Комментируя эти записки, написанные в камере смертников, а потому в какой-то степени искренние, а в какой-то — позерские, западная пресса без колебаний называла Джона Хейга вампиром, тем более что сам он считал себя таковым. Записки, написанные, прямо скажем, незаурядным человеком, подробно живописуют «мотив» убийств (некое страстное желание пить кровь своих жертв) и сам механизм коварных преступлений.
Один мой знакомый психолог, прочтя приведенный выше документ, высказал следующую оригинальную точку зрения: поведение подобных Джону Хейгу людей объясняется тем, что они, по природным генетическим причинам, как бы испытывают постоянное естественное опьянение, накладывающее отпечаток на всю их деятельность. Их мозг находится изначально, с рождения в опьяненном состоянии, а потому здраво и трезво ни себя, ни реальный мир они никогда не способны воспринимать.
Моя точка зрения на этот счет несколько отличается. Джон Хейг, как он сам признается, имел прямую финансовую прибыль от совершенных им преступлений, хотя он всячески старается доказать, что деньги не были главной целью его убийств. Пусть так, однако, он совершал убийства — в подавляющем большинстве случаев — такие, которые он использовал для своего обогащения. Что тут было первым, главным для человека, откровенно называющего себя мошенником? Кровь или деньги?
Никто не видел, как он пил кровь своих жертв. Все это могут быть пустые слова, ориентированные на падкую до сенсаций прессу. Это может быть продиктовано и желанием избежать смертной казни — в том случае, если Хейга признают сумасшедшим. Есть и еще масса всяких причин, по которым Хейг мог придумать историю с выпиванием крови жертв.
Однако существенно не это. Джон Хейг называет себя «вампиром» только по одной причине: он якобы пил кровь людей. Пусть он ее и пил, но как я уже говорил выше, человеческую и животную кровь пьют и сегодня целые народы, однако вампирами себя не считают и таковыми их никто не называет. Зачем же нам надо его называть вампиром только по той причине, что он себя им возомнил?
Да, Джон Хейг, по его словам, страдал жаждой крови — жаждой противоестественной и требующей своего утоления. Но возникает вопрос: почему он не стал пить кровь собаки и чем это она отличается от человеческой? А то, что он за всю долгую жизнь смог утолить свою якобы жажду только девять раз (из них не все доказаны полицией), свидетельствует о том, что его тяга к крови, если таковая и существовала, рождалась на уровне психическом, но не физиологическом. А только последнее и есть главный показатель вампиризма.
Джона Хейга никто не спросил: что есть в его представлении «вампир»? Я уверен, он не знал, что вампир — человек, считающийся умершим. Этого не знали и журналисты, провозгласившие Хейга вампиром; им был не важен смысл понятия. Важно было другое: слово «вампир», поставленное в заголовок, соберет новые тысячи подписчиков.
Мое мнение однозначно: Джон Хейг не был вампиром. Он был либо хитроумным убийцей, который наплел бог-весть что в свое оправдание и для утоления своего тщеславия, либо был действительно обыкновенным маньяком-психом.
Историю садиста Хейга я привел с одной целью: продемонстрировать типичный случай журналистской лихорадки, делающей из мухи слона. В нашей периодике есть определенный контингент газет, печатающих всякую ерунду, абы было занятно, абы покупалось. Материалам, которые публикуются в таких газетах, нельзя верить совершенно. Хоть записки Хейга действительно подлинные и опубликованные в достаточно престижных западных изданиях («France-Dimanche», «Life» и «New Worlds of the World»), журналисты в своей оценке и комментариях не были объективны, поскольку у прессы есть свои законы, продиктованные стремлением к выживанию.
История Джона Хейга не единична, для западной прессы подобные темы — лакомый кусочек, и журналисты частенько балуют читателей появлением новых «вампиров».
В 1929 году пригороды Дюссельдорфа терроризировал некий Петер Куртен, пресса окрестила его немецким «Джеком Потрошителем». Подстерегая свои жертвы на проселочных дорогах, он убивал их и выпивал их кровь. По приговору суда его казнили, и хотя он не воскрес и не появлялся больше в пригородах Дюссельдорфа, пресса признала случай Петера Куртена без всяких на то оснований «самым достоверным среди зарегистрированных проявлений вампиризма».
Еще одного «вампира» поймали в 1974 году в Гамбурге, им оказался 24-летний Вальтер Локк. Начитавшись Брэма Стокера и свихнувшись на почве безраздельной любви к графу Дракуле, он похитил 30-летнего электрика Хельмута Мэя, прокусил ему вену на руке и выпил стакан его крови. После чего заявил перепуганному электрику, что отныне он — слуга Дракулы. Первой обязанностью нового слуги стала охрана сна господина, устроившего себе ложе в заброшенном склепе на гамбургском кладбище. Когда «Дракула» заснул, Хельмут Мэй убежал и пожаловался в полицию, которая тут же и арестовала могучего «вампира» прямо в его гробу («News of the World», 27 октября 1974 г.).
Занятный случай описывает еще одна английская газета — «Дэйли миррор» от 4 августа 1971 года. Магистрат одного из городков Северного Уэльса вынес судебный приговор, обвинявший двадцатилетнего рабочего фермы Алана Дайка в вампиризме. Опрос свидетелей показал, что он публично признался в том, что он — вампир; в доказательство тому он зарезал шесть овец, двух ягнят, четырех кроликов и одну кошку, затем совершил магический церемониал и выпил кровь бедных животных. В тот момент, когда он поднимал чашу и провозглашал: «Дьявол! Твое здоровье!», присутствовавшие якобы слышали далекие раскаты грома. Суд приговорил «вампира» к трехгодичному условному сроку и штрафу, а также запретил ему впредь пить кровь.
