Жан только отмахнулся. Ему было не до денег.
— Как ты думаешь, что произошло? Андрей же был абсолютно нормальным! — Жану не совсем была понятна собственная реакция. Казалось бы, ну какого черта? Что, первый раз при нем люди погибают? Однако что-то не давало ему покоя во всей этой истории.
— Не знаю. — Пожал плечами растаман. — Мож, сожрал чего, а может, уколол. Знаешь, какие вещества интересные бывают? — Растаман мечтательно закатил глаза.
— Ясно. — Французу вдруг стало противно. — Подтверждение еще не пришло?
— Я думаю, брат, если бы оно пришло, мы бы уже узнали. — Широкое лицо Мармелада растянулось в ухмылке. — Будем ждать, брат, будем ждать.
— Будем ждать. — Кивнул Жан. — Если что — я в номере. — Он слез с табурета, и ссутулившись, отправился ко входу в отель. Поднявшись в номер, он прямо в одежде растянулся на кровати, но, через минуту, будто вспомнив что-то, поднялся. Он подошел к спортивной сумке, стоящей в углу, и достал из бокового кармана какой-то предмет, упакованный в оберточную бумагу. Зашуршала упаковка, и на свет появился его верный «Глок» — двадцатизарядный автоматический пистолет. Может, пушка Джоунси и выглядит круто, но, пока американец перезарядит свою аркебузу, Жан успеет нашпиговать его свинцом по самое «не балуйся». Не то чтобы на него так подействовали угрозы гориллоподобного американца, просто на душе как-то неспокойно было. Он положил «Глок» на тумбочку, даже не озаботившись тем, чтоб прикрыть его чем-то, и по какой-то странной прихоти, засунул запасную обойму в карман штанов. Непонятно, зачем, но стало спокойнее. Он подошел к дверям, проверил задвижку, клацнул блокиратором замка, и улегся. Сон пришел к нему моментально, стоило лишь коснуться подушки. А когда он проснулся, вокруг царил хаос.
Шеф-повар отельного ресторана «Посейдон», славящегося своими морскими блюдами, гордо нес свое тучное тело по служебному коридору. Белый до блеска фартук, высокий колпак, роскошные, лихо закрученные усы — господин Марио был настолько типичным шеф-поваром, насколько только можно было представить. Насвистывая незатейливую мелодию, он, широко улыбаясь, вышагивал, занимая практически все пространство коридора.
Марио был хорошим начальником. Подчиненные его любили и уважали. Он никогда не орал зря, никого не заставлял делать ненужную, глупую работу, и не стеснялся сам поработать, когда не хватало рук. Вот и сейчас, вместо того, чтобы отправить кого-либо в морозильник, Марио постоял немного, полюбовался слаженной работой своих сотрудников, и решил сходить сам. Зачем нарушать работу отличного механизма? Ночью ожидается большая вечеринка, в честь закрытия сезона, и предстоит много работы, так что пусть ребята пока готовятся.
Продолжая насвистывать, он подошел к холодильной комнате, и вставил ключ-карту в электронный замок. Динамик замка пискнул, лампочка на нем загорелась зеленым, и отчетливо щелкнув, дверь открылась. Одновременно зажегся свет в морозильной камере, и в ту же секунду из морозильника послышался какой-то шум. Будто кто-то, стараясь не шуметь, на цыпочках пробежал по комнате. Нахмурившись, Марио толкнул дверь, и стараясь не поскользнуться на покрытом инеем кафеле, шагнул вперед, внимательно глядя по сторонам. Если так шутит кто-то из персонала, он им головы поотрывает. Тут такая температура, что замерзнуть до смерти совсем не сложно. Если тут кого-то закрыли, развлекаясь… Он встал, как вкопанный. Что за черт? У дальней стены лежала какая-то окровавленная туша. Шеф-повар попятился, лихорадочно пытаясь понять, что это, и вдруг вспомнил. Сюда же перетащили трупы того русского-извращенца, и девицы, убитой им! Ну, точно же! Он сам распорядился положить тела в первой камере, пустующей сейчас. Но… но разве там должно быть не два тела?
Тихий шорох раздался сзади, и Марио резко обернулся. Еще секунду он пытался рассмотреть, кто стоит перед ним, а рассмотрев — заорал в голос.
У существа, подкравшегося к нему со спины, было разорвано горло, оголенная грудь с острыми сосками была залита кровью. Существо — а иначе назвать это не поворачивался язык — стояло, полуприсев на согнутых в коленях ногах, подавшись всем телом в сторону Марио, и вытянув шею, будто принюхиваясь. Но самым страшным были глаза. Полностью черные, без белков, зрачков и радужки, их взгляд, казалось, пронизывал насквозь. И во взгляде этом не было ничего человеческого.
Дикий крик повара захлебнулся, когда тварь сбила его с ног, и повалила на спину, вцепившись в горло. Большой и достаточно сильный мужчина пытался отбиваться, но хрупкая при жизни девушка, обладала сейчас воистину нечеловеческой силой. Впившись в шею Марио острыми зубками, она, подобно стаффордширскому терьеру продвигалась все дальше, вырывая все больший клок из горла бедного итальянца. Вот под острыми зубами дрогнула яремная вена, и струя крови выплеснулась из горла шеф-повара, заливая все кругом. Тело Марио задергалось в конвульсиях, а восседающая на нем тварь, довольно заурчав, еще глубже впилась ему в шею. Через пару секунд все было кончено.
Бывшая проститутка с упоением рвала тело шеф-повара ресторана «Посейдон». Вдруг, прекратив свое занятие, она оглянулась, вывернув шею под неестественным углом. В дверях второй морозильной камеры стояла еще одна такая же тварь, только мужского пола, и одетая в обрывки униформы служителя отеля. За ее спиной маячила еще одна фигура. Люди, посланные отнести тела в холодильник ресторана, не подозревали, что скоро сами станут пищей. Секунду бывшая девушка по вызову глядела на них, а после подвинулась, решив разделить трапезу с новообращенными. Тех не пришлось приглашать дважды. Урча и пихаясь, три ужасные фигуры рвали на части тело шеф-повара ресторана «Посейдон», Марио Венцерони.
В салоне «Черный Бархат» всегда царил полумрак. Негромкая музыка, льющаяся из невидимых динамиков, мерцание искусственных свечей и темные тона интерьера создавали интимную обстановку, которую так любили посетители этого фешенебельного борделя. Здесь постояльцам отеля предоставлялась возможность реализовать абсолютно любые фантазии. Девушки здесь очень неплохо зарабатывали. Даже по европейским меркам, но и работа их несколько отличалась от того, чем занимались их коллеги по цеху в той же Европе.
Мишель стояла в туалетной комнате, и пыталась привести себя в порядок. Получалось плохо. Слезы, текущие из глаз норовили смыть косметику, неровно наложенную дрожащими руками. Гребаный русский!
Мишель много чего повидала, работая в «Черном Бархате», но убить ее пытались впервые. Видимо, этот здоровяк совсем сбрендил, обширявшись какой-то гадостью! Иначе чем можно объяснить то остервенение, с которым он рвал горло Лауре? Да и сама едва увернулась. Девушка покосилась на бархатку, скрывающую длинный порез на руке. Господи, как ей повезло, что тот американец с револьвером вломился в комнату!
