— Кажется, именно так мы заварили всю эту кашу?
Она издала неопределенный звук, который должен был изображать смех, и отняла руки.
— Я… Мне очень жаль. Я не хотела. — Голос ее дрогнул. — Со мной такого столько лет не случалось…
Я понимал, что она хочет сказать. Я несколько раз размеренно вздохнул, отделяя сознание от тела.
— Сьюзен, — произнес я наконец. — Что бы ни случилось с тех пор… мы это пережили. — Я посмотрел на нее. — Ты сама это понимаешь. Понимала, когда предпочла ничего мне не говорить.
Теперь она вдруг показалась мне совсем хрупкой. Она медленно кивнула, словно стоит ей сделать одно резкое движение — и сломается. Потом сложила руки на коленях.
— Я… понимала. Да, понимала.
Молчание затягивалось.
— Ладно, — произнес я наконец. — А теперь… — Я сделал еще один глубокий вдох и постарался убедить себя в том, что это поможет. — Насколько я понимаю, ты прилетела в Чикаго не только для того, чтобы со мной поболтать. Для этого ты могла обойтись и без Мартина.
Она удивленно повела бровью и кивнула.
— Верно.
— Тогда что?
Она, похоже, окончательно взяла себя в руки, и голос ее сразу стал деловым.
— У вас в городе есть база Красных. Неплохое место для начала.
— Отлично, — сказал я, вставая. — Раз так, начнем.
— Надеюсь, у вас не осталось плохих воспоминаний? — спросил у меня Мартин, выводя машину с усыпанной гравием стоянки рядом с моим домом.
Чтобы я мог уместить куда-то свои длинные, как у журавля ноги, Сьюзен уселась в арендованной машине сзади, оставив мне место рядом с водителем.
— Плохих воспоминаний? — переспросил я.
— О нашей первой встрече, — пояснил Мартин. Машину он вел так же, как делал все — ровно. Полное торможение на светофорах. Пять миль в час под знаком. Куда бы мы ни направлялись, у нас ушла бы на это вечность.
— Вы имеете в виду то, как вы использовали меня в попытке убить Ортегу? — уточнил я. — Тем самым гарантированно нарушив дуэльный кодекс, в результате чего дуэль считается недействительной, а война с Белым Советом продолжается?
Мартин покосился на меня, потом в зеркальце заднего вида — на Сьюзен.
— Я тебе говорила, — сказала она ему. — Он может не разобраться сразу. Но рано или поздно поймет все.
Я кривовато ухмыльнулся.
— Ну, оглядываясь назад, не так уж и сложно было разобраться, что вы там делали, — признался я. — Война Красной Коллегии с Белым Советом — лучшее, что случалось с Братством за много веков его существования.
— Я с ними немногим более ста лет, — хмыкнул Мартин. — Но да, за это время ничего лучше не происходило. Белый Совет — единственная организация на планете, способная составить для них существенную угрозу. И каждый раз, когда Совет одерживал победу — или хотя бы оставался в наличии после того, что должно было бы стать сокрушительным поражением, — противоречия внутри Красной Коллегии обострялись еще сильнее. Многие из них лелеют зависть или вражду к соперникам уже не одно тысячелетие. Просто фантастический масштаб раздоров.
— Можете обозвать меня чудаком, — буркнул я, — но мне пришлось видеть слишком много детей, погибших на войне, которую вы помогли гарантированно продлить. Никаких плохих воспоминаний? — Я недобро улыбнулся. — Поверьте мне, Марти, на вашем месте я бы не захотел напоминать мне сейчас о тех событиях.
Я кожей ощущал на себе внимательный взгляд Мартина и то, как напряглось его тело. Он явно думал о своем пистолете. С огнестрельным оружием он управлялся здорово. В ночь моей дуэли с вампиром по имени Ортега Мартин вогнал в него пулю из своей снайперской винтовки за секунду до того, как вампир успел бы убить меня. Это являлось грубейшим нарушением дуэльного кодекса — набора правил для разрешения конфликтных ситуаций между отдельными представителями сообществ, подписавших Неписаный Договор.
Итог честно проведенной дуэли мог бы положить конец войне между Красной Коллегией и чародейским Белым Советом и тем самым спасти множество жизней. Но этого не вышло.
— Да вы не расстраивайтесь, приятель, — утешил я его. — Ортега сам уже нарушил к тому моменту дуэльный кодекс. Все пошло к чертям вне зависимости от того, что совершили в тот вечер вы. И ваше присутствие там привело к тому, что пулю схлопотал он, а не я. Так что дружбы, конечно, нет…
Мартин посмотрел на меня еще раз и расслабился.
— Надо же, какая ирония, — заметил он. — Как вы, выдвиженец из низов Белого Совета, мгновенно встаете в позу для моральных нравоучений.
— Прошу прощения? — негромко произнес я.
Он говорил бесстрастно, но за словами ощущался горевший где-то там глубоко огонь — впервые за все время, что я его знал.
— Я тоже видел, Дрезден, как детей убивают словно скотов, а вашему мудрому и могущественному Совету на это наплевать, потому что жертвы бедны и далеки — разве это не повод для них погибнуть? Вот так. Если бы пуля, пущенная в вас, заставила Совет обрушиться на Красную Коллегию всей своей мощью, я бы выпустил две и даже приплатил за такую возможность. — Он затормозил на красный свет и посмотрел на меня в упор: — Хорошо, что мы прояснили с этим. Или вы хотите сказать что-нибудь еще?
Я встретил его взгляд.
— Вы выбелили волосы. У вас теперь вид, как у гея.
Мартин невозмутимо пожал плечами:
— На последнем задании я работал стюардом на круизном судне, работал на эту конкретную категорию.
Я нахмурился и покосился на Сьюзен.
Она кивнула:
— Было дело.
Я скрестил руки на груди и уставился в ветровое стекло.
— Я в буквальном смысле слова убивал людей, которые нравились мне больше вас, Мартин, — произнес я и немного помолчал. — Мы еще не приехали?
— Здесь, — объявил Мартин, остановив машину перед входом в дом.
Я всмотрелся в здание. Ничего особенного, обычный чикагский дом. Двенадцать этажей, немного выцветший фасад, типичное здание со сдаваемыми в аренду офисами.
— Вряд ли Красные… Послушайте, это не может быть здесь! — выпалил я. — Это же дом, где у меня офис.
— Нам известно, что подвластная Красной Коллегии деловая структура приобрела его почти восемь лет назад, — сообщил Мартин, загоняя машину на стоянку и вытягивая ручник. — Насколько я понимаю, вы должны были заметить неожиданное повышение арендной платы.
Я глупо поморгал.
— Я… Я плачу арендную плату Красной Коллегии?
— Повышенную арендную плату, — поправил меня Мартин, сделав легкое ударение на первом слове. — Графине Арианне не откажешь в специфическом чувстве юмора. Если это вас утешит, могу добавить, что здешние сотрудники не имеют ни малейшего представления о том, на кого они в действительности работают. Они полагают, что это фирма, обеспечивающая конфиденциальной информацией многонациональную торговую корпорацию.
