Странно: глядя на эту штуку, я почувствовал, что самообладание возвращается ко мне. Это, разумеется, была модель, бездушная и мертвая, поскольку в существе такой вот формы не могло быть жизни. Правда, Кин вполне мог установить в нем какие-нибудь механизмы.
-- Как видите, Хэвиленд, -- заговорил Кин из-за решетки, -- это создание существует на самом деле. Я наткнулся на его след в древних пергаментах, которые нашел в Библиотеке Хантингтона. Оно описывалось как интересная составляющая фольклора, но я заметил в этом нечто большее. Снимая в Мексике "Обезьяну Бога", я нашел разрушенный храм и то, что покоилось под алтарем.
Он коснулся выключателя, и из ниши позади существа вырвался свет. Я быстро повернулся. За моей спиной на стене поднялась моя собственная гротескно вытянутая тень, а рядом виднелось бесформенное пятно темноты, которое я недавно видел на экране.
Повернувшись спиной к Кину, я сунул руку в карман и тронул тяжелое пресс-папье, которое прихватил со стола. Сначала я хотел швырнуть его в Кина, но потом решил приберечь. Прутья решетки были слишком часты, кроме того, наш гостеприимный хозяин тут же застрелил бы меня.
Тут мое внимание привлекла тень на стене -- она шевельнулась. Потом поднялась, слабо раскачиваясь, шипы ее удлинялись. Существо уже не было бездушным и мертвым. Я резко повернулся и увидел, что предмет, отбрасывающий тень, невероятно переменился.
Он не имел уже бочкообразной формы. С дюжину гладких, поблескивающих отростков с уплощенными присосками на конце поддерживали стройное змеиное тело. И по всей длине этого серого столба выросли щупальца. Они росли и мерзко извивались по мере того, как этот воплощенный кошмар пробуждался к жизни. Кин не лгал. Чудовищный свидетель далекого прошлого, которого Кин привез из ацтекского капища, выбирался из ниши -- бесчисленное множество щупалец, оживленных вечным голодом.
Спас меня Кин. Он увидел, что я стою неподвижно, парализованный страхом перед гигантским созданием, понял, что я лишаю его эффектнейших кадров, и крикнул. Его хриплый крик разрушил опутавшие меня чары. Я повернулся, пробежал через пещеру к выходу и там вцепился в решетку, срывая кожу с рук.
-- Бегай! -- крикнул мне Кин; его плоские глаза горели. -- Он не может двигаться быстро! Берегись...
Извивающееся щупальце пронеслось мимо, и тошнотворный запах пижмы ударил мне в нос. Я отскочил и вновь пересек пещеру. Одни лампы погасли, вспыхнули другие. Кин склонился над пультом. Он манипулировал светом так, чтобы не потерять наши тени, чтобы в кульминационный момент фильма тень этой чудовищной твари оказалась на стене рядом с моей.
Это была кошмарная игра в пятнашки в ослепительном сиянии юпитеров, под бесстрастными взглядами камер. Я уклонялся, ускользал, сердце мое колотилось, кровь стучала в висках, а мрачная тень продолжала медленно двигаться по стене. Ноги мои устали от усилий, но я еще бегал... и это продолжалось часами... или веками.
Были и краткие моменты передышек, когда я хватался за решетку, проклиная Кина. Он не отвечал. Его руки танцевали над пультом, манипулируя лампами, взгляд метался по подвалу. Именно это меня и спасло.
Кин не заметил, что Энн шевельнулась и открыла глаза. Он не видел, как девушка, быстро оглядевшись по сторонам, тихо поднялась на ноги. К счастью, она была за спиной Кина, а он не поворачивался.
Я старался не смотреть на Энн, но это у меня плохо получалось. В последний момент я увидел изменившееся лицо Кина -- он резко повернулся, но стул уже опустился и разбился о его голову. Кин рухнул на колени, хватая воздух руками, а потом повалился набок.
Я находился у противоположной стены пещеры и на мгновение отвлекся от чудовища. Я следил за ним краем глаза, чтобы отскочить, если оно слишком приблизится, но оно вдруг покатилось вперед с неожиданной скоростью. Я пытался увернуться, но не успел; щупальце подсекло мне ноги, и я растянулся во весь рост. Тогда я попробовал откатиться, но еще одно гладкое серое щупальце обернулось вокруг моей левой руки.
Невыносимая боль пронзила плечо, когда чудовище подняло меня вверх. Я услышал как закричала Энн, потом раздались выстрелы. Пули вошли в мягкое тело чудовища, но оно не обратило на них никакого внимания. Тварь подтащила меня поближе к полыхающему камню, в котором концентрировалась ее жизнь.
И тут я вспомнил, что говорил Кин. Именно здесь могло оказаться уязвимое место этого чудовища. Пресс-папье по-прежнему лежало у меня в кармане. Я выхватил его, изо всех сил швырнул в сверкающий кристалл... и тот раскололся!
Пронесся звук, словно разом зазвонили тысячи хрустальных колокольчиков. Этот сверлящий звон ударил по ушам и тут же стих. И не осталось ничего, кроме света.
Это выглядело так, словно я освободил целое море огня. Дуговые лампы померкли, приглушенные потоком серебристого сияния. Холодное великолепие Арктура и ослепительный блеск тропической Луны слились в этом свете.
А потом свет погас, и я почувствовал, что падаю. Когда я рухнул на пол, страшная боль пронзила вывихнутую руку.
Ошеломленный, я поднялся, думая, что чудовище по-прежнему склоняется надо мной. Но его не было. Вместо него в нескольких футах от меня стоял предмет, похожий на бочку -- именно его я видел в нише. В его закругленной вершине, там, где прежде находился камень, зияла большая дыра. И я каким-то образом почувствовал, что существо это больше никому не причинит вреда.
Энн, держа в одной руке револьвер Кина, а в другой ключ, открыла дверь. Она побежала ко мне, я бросился навстречу.
Забрав у нее оружие, я проверил, заряжено ли оно.
-- Пошли, -- коротко сказал я. -- Пора убираться отсюда.
Энн крепко держала меня за руку, когда мы проходили мимо Кина, лежавшего ничком, и поднимались по лестнице. Рычаг за плитой, закрывавшей проход, легко поддался, и я следом за Энн вошел в просмотровый зал. Потом остановился, прислушиваясь.
Энн обернулась и вопросительно посмотрела на меня.
-- В чем дело, Пит?
-- Слушай, -- сказал я, -- забери из аппаратной катушки с пленкой. Мы возьмем их с собой и сожжем. Я сейчас вернусь, -- пообещал я и закрыл за собой плиту в стене.
Быстро и тихо я спустился по лестнице, держа оружие наготове и напрягая слух. Снизу доносилось какое-то бормотание.
Кин уже пришел в себя. Он стоял перед пультом спиной ко мне, и поверх его плеч я видел на стене тень чудовищного бога, теперь неподвижную и мертвую. Кин пел что-то на языке, которого я не знал, а руки его двигались, совершая странные жесты.
Бог знает, какие адские силы познал Кин в своем стремлении к невероятному! Я заметил, что чудовищная тень на стене чуть дрогнула. Один из шипов вдруг вытянулся, превратился в щупальце, и оно неуверенным, вкрадчивым жестом сперва потянулось вперед, а потом отдернулось и исчезло.
