Блин, у меня слюнотечение началось. Он не сказал: «Верь мне», но у него в глазах эти слова читались.
Внутри меня ощущалось удовлетворение планомерным продвижением огня. А я не была достаточно заведена, чтобы такое пережить. После тысячи лет в аду могла бы, но не сейчас. Либо впустить Ала, либо победит эта душа. Значит, придется ему довериться.
— О'кей, — выдохнула я.
У Ала глаза вытаращились от удивления, а я перестала сопротивляться.
Душа издала победный клич, тело мое содрогнулось, и тут… я оказалась нигде. Это не была гулкая тьма демонского коллективного, и это не была закрученная, гудящая сила лей-линии. Это было нигде; нигде и везде. Впервые в жизни став центром мироздания, одинокая, я полностью его понимала. Не было ни спешки, ни причин, и я повисла в благословенном безвопросии. Пока один вопрос во мне все же не шевельнулся: «Не сюда ли ушел Кистен?»
И вдруг я подумала: а не здесь ли он? И мой отец? Не его ли лосьоном после бритья сейчас пахнуло?
— Рэйчел? — спросил чей-то голос, и я собралась, пытаясь вглядеться.
— Рэйчел!
Голос окреп, и мне вдруг стало больно.
Откашливаясь, я стала ловить ртом воздух, ощутила собственные волосы во рту, на лице. Мир был перевернут вниз головой, но я сообразила, что это я стою на четвереньках, пытаясь вздохнуть между сухими рвотными спазмами. Кислый вкус во рту перебивал льющуюся из меня вонь жженого янтаря. Лицо при каждом спазме скручивало болью, и я стала его ощупывать дрожащими пальцами. Кто-то меня ударил, пока меня не было. Но сейчас я была здесь, в собственном теле, одна. Проклятую душу изгнали.
Подняв глаза от пола, я увидела пару изящно вышитых домашних туфель. Переведя взгляд выше, я отметила бесформенный халат вроде одежды для единоборств, а над ним — насмешливое лицо Тритона. Демоница снова была лысой, даже брови исчезли.
Увидев, что я на нее смотрю, она брезгливо сморщилась.
— Ну правда же, Ал, лучше надо работать, — сказала она медленно, растягивая слова. — Ты чуть не дал ей себя убить. Снова.
Ал? Вот чья рука, наверное, у меня на спине.
— Рэйчел? — повторил Ал тревожно, склонившись ближе. Это его я слышала в том нигде, откуда только что вернулась.
Рука его упала с моей спины, и я села, подтянув ноги к груди, уткнувшись лбом в колени, прячась от всех.
— Она-то что здесь делает? — буркнула я, имея в виду Тритона.
Мне было холодно до дрожи.
— Это она, — сказал Ал с явным облегчением, поднимаясь. — Спасибо тебе.
— Не благодари, это было не бесплатно.
Громко прошуршали ее туфли, но я не стала смотреть. Я была жива. Одна в собственном разуме. Там побывал Ал — не знаю, что он там увидел.
— Я должна выдвинуть против тебя обвинения в необычайной глупости, раз ты позволил ей пробовать это сделать в одиночку, — сухо заявила Тритон, и я сделала глубокий вдох. Очевидно, еще не кончилось.
— Для начала: она бы не была одна, дай ты мне подходящую душу, — ответил Ал, и я вздрогнула, когда мне плечи укрыло одеяло с запахом жженого янтаря. — Ты с ума спятила — выдать мне Кратиона? Он же был психом!
— Это ты так считаешь, — самодовольно ответила Тритон, и я подняла голову. — И вообще типично мужской ответ, — добавила она, глядя на меня. — Все виноваты, кроме тебя. Ты бросил Рэйчел в процессе создания очень опасного проклятия. Мог взять ее с собой. Мог взять с собой бутылку. Но ты ее просто бросил. Посмотри фактам в глаза: у тебя ума не хватит ребенка воспитывать.
— Ты нарочно это сделала! — возмутился Ал с интонациями мальчишки, кричащего «Нечестно!». Но при виде самодовольного лица Тритона он отвернулся с досадой.
Я, продолжая трястись, плотнее завернулась в одеяло. Руками. Своими руками. Своими. Поглядела на бутылочку на столе, где снова клубилась зелень, — и на глазах слезы выступили. Хотелось смеяться. Плакать. Блевать.
— Что она здесь делает? — спросила я уже громче.
— Кратион был безумен, — ответил Ал. — Загнать его обратно в бутылку одному было бы не под силу.
Я пощупала шерстяное одеяло. Было у меня нехорошее чувство, что Тритон пыталась меня убить.
— Вы были у меня в голове? — спросила я уже со страхом.
Тритон слегка вздохнула с сожалением, молча прошлась по комнате.
— Нет, — сказала она неохотно и остановилась возле Пирса, лежащего грудой под пустым гобеленом. Даже движущиеся фигуры из утка и основы испугались ее и спрятались. Пирс ощупывал распухшую губу и был мрачен — быть может, даже напуган. Я вообще удивилась, что он здесь.
— Ал воспользовался прерогативой учителя, — сказала она, проведя пальцами по его волосам. Пирс замер. Сжатые губы выдавали его злость. — Я только сунула душу в бутылку, когда Ал ее из тебя вынул. Галли, если уж не проявляешь способностей сохранить ее в живых, я ее у тебя заберу, а тебе дам собаку.
У меня глаза на лоб полезли. Страх вздернул меня на ноги, и я зашаталась, потом оперлась на стол, чтобы не упасть.
— Это я была виновата, а не Ал. И со мной ничего не случилось, видишь? Нет, правда. Все уже нормально.
Ал ощетинился:
— Я не оставлял ее одну. Я ее оставил на попечении своего доверенного фамилиара. Проклятие было запущено случайно — на что ты, вероятно, и рассчитывала.
Доверенного фамилиара? Я посмотрела на Пирса, понимая, что смех сейчас прозвучал бы истерически.
— Оправдываешься, — бросила Тритон, явно видя его насквозь. — Он пытался спасти ей жизнь, я это вижу в его мыслях. — Она убрала упавшую прядь с лица Пирса. — Ему умения не хватило, а не присутствия духа. Но он был здесь, а тебя не было. — Она повернулась к Алу, улыбаясь. — Подумай об этом перед тем, как его убить.
— Убить? — удивился Ал. — Зачем мне его убивать?
Ну, да, если учесть, что он у Ала доверенный фамилиар, но Тритон посмотрела на большие чашки кофе, пролитые на пол, и Ал застыл. Глаза его метнулись к Пирсу, потом ко мне, и он уже их не отвел, что меня напугало. Он подумал, что Пирса освободила я. Кофе ведь откуда-то появился, а прыгнуть по линии я не могла.
— Предупреждений больше не будет, Ал, — сказала Тритон, и мы с Алом оба резко обернулись к ней. — Твои ошибки начинают сказываться на всех нас. Еще одна — и я ее заберу.
— Ты это задумала. Ты мне подсунула плохую душу. Это проклятие не сдержало бы Кратиона, даже будь оно исполнено верно.
Ал кипел, но даже тень силы не исходила от его рук, и я поняла, что он знает: Тритону лучше не угрожать в открытую.
От растущего напряжения у меня мурашки побежали. Тритон — сумасшедшая, но схватку Ал проиграет. Принадлежать ей я не хотела. С Алом у нас соглашение, а с Тритоном будет просто: хозяин и рабыня.
