– Почему я не чувствую боли? – хриплым голосом перебил его Юрий.
Старик улыбнулся, от чего по смуглым щекам его веером разбежались морщинки.
– Мое снадобье убило боль, – сказал он. – Навсегда убило. Ты больше никогда не будешь ее чувствовать.
На этот раз Кореневу понадобилась целая минута, чтобы осознать и переварить все, что сказал старый Абдулла. Сначала на Юрия ледяной, выстуживающей волною накатил ужас, потом он сменился тошнотворной тоской.
Коренев усилием воли заставил себя успокоиться, взглянул на старика и спросил, стараясь, чтобы голос его не дрожал:
– Почему ты помогаешь мне, старик?
– Потому что Аллах велел помогать людям, – просто ответил тот. – И ваш пророк Иса – тоже.
Юрий закрыл глаза.
– Я хочу…
«Я хочу умереть», – хотел сказать он. Но не сказал.
* * *
Три месяца спустя Юрий Коренев стоял перед обитой дерматином дверью в родном московском подъезде. В кармане у него лежал фальшивый паспорт. Выяснение личности, допросы «фэйсов», бумажная волокита – он не хотел тратить на это время. Все это будет потом. А сейчас… Сейчас он должен увидеть свою жену. И свою дочь. Он больше не мог ждать, не мог терпеть. Увидеть их хотя бы издали, хотя бы из окна, но – увидеть!
Глаза Юрия скрывали большие темные очки. На голову был натянут капюшон толстовки, под ним – кепка с длинным козырьком.
Впрочем, этот дурацкий маскарад почти не помогал. Любой, кто случайно бросал взгляд на его лицо, тут же бледнел или застывал с открытым ртом. Старушки крестились, видя его, словно узрели самого дьявола. Дети со слезами бежали к родителям. Коренев не обращал на них внимания. За долгий путь от Моздока до Москвы он к этому почти привык.
Коренев просто старался не думать о своем лице. Ожоги зарубцевались таким образом, что испещренное шрамами лицо его стало походить на собачью морду, с которой содрали шкуру. Поначалу это повергло Коренева в ужас, но он справился и с этим.
В спортивной сумке, висевшей на его плече, лежала потрепанная книжка, которая дала ему надежду – зыбкую, почти нереальную, но все же – надежду. Там описывалась история русского танкиста-лейтенанта, в танк которого попал снаряд. Танк загорелся, лейтенант выжил, но лицо его так обгорело, что кое-где виднелась кость. В госпиталях лейтенанту сделали новое лицо, больше похожее на уродливую маску. Впервые взглянув на свое новое лицо, он сказал:
«Бывает и хуже. С этим жить можно».
Больше танкист никогда не смотрел на свое отражение в зеркале, только часто ощупывал свое лицо, будто привыкая к нему.
Юрий Коренев уверял себя, что его ситуация намного лучше. Его лицо не обгорело до кости. Ожоги обезобразили его, но современная пластическая хирургия делает чудеса. Деньги и время вылечивают что угодно. И он получит новое лицо, пусть не сразу, пусть ему предстоит пройти долгий путь – он на это согласен. Но сейчас…
Коренев собрал всю волю в кулак, поднял руку и нажал на черную кнопку электрического звонка.
– Кто там?
– Это я, теть Нина. Юра Коренев.
– Юра?
– Да, теть Нин.
Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Он увидел знакомое морщинистое лицо, острый нос, очки с толстенными линзами, которые были почти бесполезны, но старуха никогда с ними не расставалась – они позволяли ей различать хотя бы очертания предметов.
– Юра, это правда ты?
– Да, теть Нин. Здравствуйте!
Старуха-соседка распахнула дверь, пропустила его в прихожую и крепко обняла.
– Господи… Юра Коренев… Так это и правда ты! А ведь говорили, что нет тебя больше! Что на войне убили!
– Это все слухи, – улыбнулся Коренев. – Я живой. Был ранен, лежал в госпитале, но живой. Теть Нин, я… – Он досадливо дернул щекой, не зная, как начать. – Я хотел расспросить у вас про Вику… Как она, сильно расстроилась, когда ей сообщили о моей смерти?
Старуха заморгала подслеповатыми глазами:
– Юра…
– Только скажите мне правду, – попросил Коренев. – Как она? Как Валюшка?
– А ты…
– Я еще к ним не заходил, – объяснил Коренев. – Хотел сперва расспросить о них у вас. Ну, знаете… – Он хмыкнул и нервно пожал плечом. – Чтобы знать, чего ожидать. Всякое ведь в жизни бывает!
Старушка долго всматривалась в его лицо, а потом сипло пробормотала:
– Так ты не знаешь?
– Чего не знаю?
Она отвела взгляд, закряхтела.
– Теть Нина, не томите! – поторопил ее Коренев. – Что случилось? Чего я не знаю?!
Старушка разлепила сухие старческие губы и проговорила:
– Нету их больше, Юра.
– В каком смысле? – не понял Коренев. – Переехали, что ли?
– Убили их. Насмерть убили. И Вику, и Валюшку. Месяца два тому назад это было. Пришли ночью какие-то люди… Не то грабители, не то еще кто-то… Вика им открыла, а они на нее и Валюшку с ножами…
Старушка осеклась, откашлялась.
– Милиция-то, слышь, приезжала, – сипло продолжила она. – Ходили по квартирам, всех расспрашивали… Говорят, что за день до этого во дворе бродили какие-то абреки, все поглядывали по сторонам. А с ними женщина – не черная, белобрысая какая-то.
Коренев молчал.
– Юра… – тихо окликнула его старуха-соседка.
– Ладно, – едва слышно пробормотал он. – Пойду я, теть Нин.
– Куда ж ты пойдешь? – встрепенулась соседка. – Останься! Можешь у меня пока пожить. Дел-то у тебя теперь много. И с квартирой надо решить… Она сейчас запертая стоит, милиционеры ленточку с печатью приклеили. Оставайся, Юра!
– Да нет. Спасибо. Надо идти.
Он хрипло вздохнул, повернулся и вышел из квартиры.
Заплеванный лифт опустил его в промозглый сумрак подъезда. Потом он шел по улице, и люди вздрагивали, увидев его, оборачивались, провожали его взглядами, но Коренев этого не замечал. Он чувствовал щемящую пустоту в душе, и пустота эта сочилась наружу через его глаза, застилала их вязкой жгучей пеленой, стояла комом в горле.
…В тот же день Юрий Коренев позвонил человеку, с которым не общался уже несколько лет.
– Слушаю… – Голос был хрипловатый, подпаленный возрастом.
– Князь, это Юрий Коренев. Корень. Корешок. Помнишь меня?
Последовала долгая пауза, затем старый уголовник произнес:
– Давно я не слышал твоего голоса, мой мальчик!
– Да. Были дела. Князь, мне нужна твоя помощь.
– Что ж… Когда-то ты мне помог, значит, за мной должок остался. Можешь приехать прямо сейчас. Помнишь адрес?
– Да.
– Когда тебя ждать?
– Через полчаса.
– Хорошо. Сегодня суббота. Захвати по пути бутылку чего-нибудь горячительного. Нам есть о чем поговорить и что вспомнить.
Князь повесил трубку.
При встрече Князь крепко обнял Юру. Он сильно постарел за те несколько лет, что Коренев его не видел. Погрузнел, ссутулился, но от него все еще веяло мрачной силой, а белый слепой глаз по-прежнему мог вселить ужас в самого хладнокровного врага.
