– Не затевал бы всю эту историю с тетрадкой, никто бы тебя не трогал, – с презрением в голосе произнес Вовка. – Зачем ты ее учителям показываешь?
– Это они сами выдумали – и про ксерокс, и по учителей. – Володя сел за стол, задумчиво перелистал свой дневник. – Я для себя пишу, не для учителей. У меня привычка такая, еще с больницы. Я год пролежал в больнице, у меня ноги не ходили. Очень редкая болезнь, она поражает клетки спинного мозга. Я никуда не ходил, только в окно смотрел. И как-то так стал записывать то, что вижу. С тех пор и пишу. А все почему-то боятся, когда их начинают описывать.
– Ну да, – растерялся Вовка. – Как-то это не очень…
– Я про тебя тоже напишу. Можно?
– Да я как-то… – замялся Маркин. – А меня в театральную студию пригласили завтра прийти, – зачем-то признался Вовка. – Они там «Отелло» играют, «Макбета».
– Я это тоже запишу, – пообещал Володя, беря ручку.
Вовка потоптался еще немного у двери и вышел.
– Ты заходи еще! – Казалось, что Марков-старший поджидал Маркина. – У Вовы мало друзей. Было бы замечательно, если бы вы подружились. Может, еще какие вопросы с кольцом возникнут… Приходи к нему. Хорошо?
– Папа, я все слышу, – раздалось из комнаты, и Вовка закрыл за собой входную дверь.
М-да, история…
За всеми этими разговорами о кольцах и болезнях Вовка совсем забыл спросить, где живет Анька Хрусталева. Он уже подумывал, а не вернуться ли ему обратно и не спросить ли, когда Анька Хрусталева собственной персоной протопала мимо него. В руках у нее был пакет.
Вовка ни секунды не сомневался, что идет она к гаражам, а в пакете лежит пресловутая коробка с украшениями.
Аньке порядком надоела ее странная находка. С того дня как она принесла домой клад, стали происходить какие-то дикие вещи. По ночам Хрусталева начала слышать голоса. А когда она забывалась коротким тревожным сном, ей почему-то снился Марков, сидевший за столом и что-то строчивший в своем дневнике. С каждой секундой она ненавидела его все больше и больше. Она посылала в его адрес всяческие проклятья, но они не достигали цели. Марков отсиживался дома и, судя по слухам, был жив и здоров.
Вконец измучившись со своей находкой, Хрусталева решила закопать все обратно.
Чем ближе она подходила к гаражам, тем тяжелее было идти. Пакет оттягивал руку.
«Чертовщина какая-то», – подумала она, ставя шкатулку на землю.
– У-у! Надоела ты мне, – в сердцах прошептала Хрусталева, пиная ногой пакет. В спину ее кто-то толкнул. Она испуганно обернулась.
«Сестры, в круг!» – захохотали над Анькиной головой.
– Убирайтесь! – Хрусталева погрозила темному небу кулаком. – Катитесь отсюда!
С громким хлопком лопнула лампа в фонаре, и двор погрузился во тьму. Завозились, забеспокоились на деревьях вороны.
– Гады, – прошептала Анька, снова хватаясь за пакет. Но теперь он стал совершенно неподъемным. Хрусталева оборвала на нем ручки, но с места не сдвинула.
– Все равно я от вас избавлюсь!
Руками она разорвала пакет, открыла шкатулку и по одному предмету стала перетаскивать все за гаражи.
– Вы до меня больше не доберетесь! – снова погрозила она кулаком неизвестно кому и растянулась на ровном месте. Удивленно каркнула наблюдавшая за девчонкой ворона. – Смейтесь, смейтесь! Не подавитесь только! Ах ты, Маркуша, гад! – запричитала она. – Все ты со своей тетрадкой! Чтоб тебе провалиться, Марков, сквозь землю!
Вовка с ужасом смотрел на Анькины метания туда-сюда, на ее бесконечные падения и крики. Под конец она уже на четвереньках уползла за гаражи и там затихла. Маркин решил посмотреть, что там происходит, а может быть, даже и помочь. Но шагу сделать не смог.
В первую секунду он подумал, что его тоже околдовали и ноги его больше не слушаются.
Но это был всего-навсего испуг. Потому что пойти за гаражи ему помешала Дуся.
– Кошарина! – радостно зашептал Вовка, подхватывая мохнатого зверя на руки. – Где ты все время пропадаешь? Там, наверное, мать с ума сошла, ищет тебя, а ты на улице прохлаждаешься. Пойдем домой!
Неожиданная встреча с кошкой заставила Маркина забыть о злоключениях Аньки Хрусталевой. История со шкатулкой выветрилась из его головы, как только Дуся устроилась у него на руках и довольно заурчала. Радостный оттого, что кошка нашлась, он побежал домой, но до квартиры Дусю не донес. Он уже входил в подъезд, когда ему навстречу выбежала маленькая черненькая собачка. Увидев кошку, она оглушительно залаяла. Дуся слетела с Вовкиных рук. Не успел Маркин опомниться, как оба зверя исчезли за домом. Сколько он ни звал, сколько ни бегал – Дуся не вернулась.
– Дуська-то наша с балкона упала!
Мама утирала слезы платком, а они все текли и текли из ее покрасневших глаз.
– Когда? – Вовка тяжело опустился на стул. За сегодняшний бесконечный день он страшно устал.
– Утром, – всхлипнула мама. – Тетя Клава видела. Говорит, разбилась насмерть.
– Ага. – Маркин зевнул. – Насмерть. – Ботинок с левой ноги сниматься отказывался. – Нашла кого слушать! Я нашу Дусю только что видел, чуть домой ее не принес. Собака ее испугала. Завтра, наверное, вернется. Да я ее сегодня весь день встречал, только никак не мог до квартиры с ней дойти. Пусть твоя тетя Клава не выдумывает.
– Но она сама… – Мама перестала плакать и во все глаза уставилась на сына.
– Я тоже сам… – вздохнул Вовка. Ему даже есть не хотелось, только спать, вот до чего он устал. – Вернется она. – Зевок чуть не свернул ему челюсть. – Побегает и вернется. У кого-то лягушки в январе квакают, а у нее в январе март наступил!
– Может, ты перепутал? – с надеждой в голосе спросила мама.
– Мама, нашу Дусю ни с кем спутать нельзя! – отрезал Вовка и поплелся в свою комнату.
Никогда с ним такого не было. Маркин буквально провалился в сон. Всю ночь он бродил по каким-то пещерам, где в котлах варили зелья уродливые ведьмы. Они бросали в кипящую воду жаб, змей, мышей, сыпали из рваных рукавов какие-то порошки и опускали туда иссохшие ветки с побуревшими листочками. Все это перемешивалось деревянным посохом, который самостоятельно орудовал в чане, а ведьмы в это время летали по воздуху вокруг костра и завывали:
«Сомкнемся в пляске круговой!»
Когда они в третий раз произнесли свое заклинание, посох ударил по чану, и зелье опрокинулось на землю. Завороженный Вовка смотрел, как черная вонючая жижа растекается по полу пещеры, как она подбирается к его ногам. И вроде бы надо бежать, спасаться, но Маркин все стоял и даже не думал двигаться с места.
Как только зелье коснулось ботинок, Вовка почувствовал, что он проваливается. Он с ужасом оглянулся и увидел, что находится уже не в пещере, а по колено стоит в чавкающей трясине. Холодная противная болотная вода забралась в ботинки, выше, выше… начала морозить коленки.
