— Мне сказала бабушка.
Шайлер пересказала ему все, что узнала от Корделии: о Серебряной крови и об убийствах в Роаноке и Плимуте.
Джек нахмурился.
— Она не должна была этого делать. Это закрытая информация, только для избранных.
— Ты знаешь об этом?
— Я кое-что разузнал самостоятельно, а остальное мне рассказал отец. Но это ни к чему не ведет.
— Что ты имеешь в виду? Это же первая улика!
Он покачал головой.
— Шайлер, извини, что ввел тебя в заблуждение. Но в отношении смерти Эгги ведется следствие. Ты должна поверить, Комитет знает, что делает. Твоя бабушка рассказала тебе старую легенду. Не существует никакой Серебряной крови. Нет даже никаких доказательств того, что нечто подобное вообще существовало.
— Я тебе не верю. Мы должны убедить Комитет предупредить всех. Если ты не со мной, то я сделаю это сама.
— И что, я никак не смогу остановить тебя? — спросил Джек.
Шайлер решительно вздернула подбородок.
— Нет.
Она с недоверием смотрела на него. Всего лишь несколько недель назад она была влюблена в него, восхищалась его отвагой и целеустремленностью. Где сейчас тот парень, который отказывался принять ложь, скармливаемую им Комитетом? Куда он подевался? Когда они танцевали на Неформальном балу, Шайлер казалось, что она счастлива, как никогда прежде. Но Джек оказался не тем, кем она его считала.
После собрания Шайлер рассказала Блисс и Оливеру все, что поведала ей бабушка о Серебряной крови и о том, почему Чарльз Форс — единственный человек, который может помочь им в ситуации с Диланом. Они решили, что на следующий день Блисс и Шайлер удерут с третьего урока, чтобы встретиться с Форсом. Оливер должен был придумать для учителя рисования какие-нибудь оправдания касательно отсутствия девушек.
Они подкарауливали мистера Форса перед рестораном «Четыре времени года», куда он ежедневно ходил обедать. Ресторан размещался в здании фирмы «Сиграм» на Парк-авеню, и с полудня до четырнадцати часов он являлся центром вселенной Манхэттена. Медиамагнаты, финансовые воротилы, известные писатели и другие важные персоны безраздельно оккупировали его.
— Вот он, — сообщила Блисс, заметив черный лимузин, из которого вышел мужчина с гладкими волосами серебристого цвета.
Она узнала его, поскольку ее отец принимал семейство Форс у себя в гостях в первую неделю после прибытия в Манхэттен. Она слегка побаивалась Чарльза Форса. Он смотрел на нее так, словно знал о ней все: ее тайные желания и невысказанные мысли. Рукопожатие его было крепким и надолго запомнилось Блисс. Но хотя Форс и напугал ее, она не собиралась допускать, чтобы этот страх помешал ей спасти Дилана.
Шайлер внимательно изучала мужчину. Она могла поклясться, что видела его раньше. Но где? Он был ей чем-то знаком. То, как он наклонял голову вперед… Шайлер была уверена, что знает этого человека.
— Мистер Форс! Мистер Форс! — окликнула его Блисс.
Чарльз Форс с интересом посмотрел на двух девушек, стоящих перед ним.
— Прошу меня извинить, — обратился он к своему спутнику, вместе с которым шел на обед.
— Мистер Форс, простите, что мы вас побеспокоили, — заговорила Блисс. — Но нам посоветовали обратиться к вам, потому что вы единственный, кто сможет нам помочь.
— Ты ведь дочь Форсайта? — резко спросил Чарльз. — Что ты здесь делаешь среди дня? Разве в Дачезне нет правил относительно пребывания в школе? Или их отменили вместе со школьной формой? — Он повернулся к Шайлер. — А ты… — Он не произнес ее имя, однако приподнял брови. — Если не ошибаюсь, ты тоже учишься в Дачезне. Итак, я вас слушаю. Чем могу вам помочь?
Шайлер, не дрогнув, выдержала его взгляд. Она не сводила с Форса пристального взгляда ярко-голубых глаз, и он сдался первым.
— Наш друг Дилан обвинен в преступлении, которого он не совершал. Вы единственный, кто может нам помочь. Вы — Регис. Моя бабушка сказала…
— Корделия ван Ален — опасный человек. Она так и не простила мне, что я возглавил Совет, — пробормотал Чарльз и махнул рукой своему спутнику, который терпеливо ждал, придерживая открытой дверь ресторана. — Идите, я подойду через пару минут.
— Мы не уйдем, пока вы не пообещаете помочь нам, — заявила Блисс с дрожью в голосе: больше всего на свете ей хотелось сейчас убежать и спрятаться от этого человека.
Голоса в ее голове кричали, требуя, чтобы она держалась от него подальше. «Убийца… — шептал голос в ее сознании. — Губитель…»
Девушка чувствовала глубокое отвращение, настолько сильное, что ей казалось, будто ее вот-вот стошнит, прямо здесь, перед машиной. Ей хотелось бежать, ползти прочь — все, что угодно, лишь бы скрыться от его пронизывающего взгляда. Блисс подумала, что вот-вот сойдет с ума от страха. Что-то ужасающее было в этом человеке — дикая и опасная сила, от которой следовало спасаться как угодно.
— О Дилане Варде позаботятся. Не нужно о нем больше беспокоиться, — произнес Форс, небрежно махнув рукой. — Он в полной безопасности. Ничего с ним не случится. Полиция допустила неприятную ошибку. Вард на свободе. Твой отец мог бы тебе об этом сказать, — хмыкнул он. — Он помогал подготовить документы на освобождение.
Блисс была так потрясена, что несколько секунд не могла промолвить ни слова. Она не ожидала, что это будет так просто.
— Что вы имеете в виду?
— Именно то, что сказал, — сухо подтвердил Форс. — Уверяю вас, волноваться не нужно. А сейчас прошу прощения, я опаздываю на обед.
Блисс и Шайлер обменялись беспокойными взглядами.
— А что насчет Серебряной крови? Они ведь нападают на нас, как насчет этого? Мы знаем о Кроатане! — обвиняюще воскликнула Шайлер.
— Пожалуйста, не надо рассказывать мне глупые сказки Корделии ван Ален. Я отказываюсь даже обсуждать их. Я говорил это раньше и скажу теперь. Никакого Кроатана не существует, — непререкаемым тоном отрезал Форс. — А вам, девочки, я предлагаю вернуться в школу и заняться учебой.
Здание отеля «Карлайл», роскошное и одновременно строгое, располагалось на Мэдисон-авеню и было выстроено в стиле английского особняка, если не считать размеров. Это был один из тех отелей, где, по слухам, царит поистине пугающая роскошь. Даже кондиционеры здесь поддерживали температуру воздуха строго в девятнадцать градусов по Цельсию — и ни градусом выше. Когда Шайлер была маленькой, бабушка брала ее с собой в бар «Бемельманс», где покупала ей коктейль «Ширли темпль» — безалкогольный, с ягодным сиропом. Корделия устраивалась у стойки и курила, потягивая один бокал «Сазерака» за другим, а Шайлер должна была сидеть тихо, разглядывая забавных зверушек, нарисованных на стенах, и считая дам в шляпках и платьях с букетиками на корсаже. В более поздние времена они посещали главный обеденный зал, чтобы воздать должное французской трапезе из пяти блюд. Иногда Корделия заявляла, что «с нее довольно» дома на Риверсайд-драйв, и тогда они переезжали на выходные в двухкомнатные апартаменты в «Карлайле». Шайлер заказывала в номер клубнику со сливками, наполняла джакузи и поедала калорийное лакомство, лежа в пузырящейся воде.
