Человек уже поднимался по ступенькам, Иван, как за соломинку, ухватился за его плащ:
— Подождите! Я не могу вернуть, понимаете! Что бы сделали вы?
— Что сделал бы я? — переспросил мужчина. Сверху вниз он посмотрел на Ивана. — Если нельзя вернуть, живите, как все и не старайтесь показывать свою власть. Власть — опасная штука. Сначала думаешь, что владеешь чем-то, потом окажется — не ты владеешь, а тобой.
Он повернулся и зашагал наверх. Иван отпустил плащ и стоял, быть может, минуту, думая над словами незнакомца. «Что он имел в виду? Что вороны владеют мной? Это каким образом?» — Иван усмехнулся и вспомнил, что сам призвал во-ронов на пустыре! Он пользовался данной ему силой. Да, может быть, через мину-ту они и сами помогли ему, Иван в этом не сомневался, но все же он позвал пер-вый, и это значит… Что я не могу без них? Чушь, чепуха! Это просто исключение! Не каждый же день я бьюсь с толпой подонков! Да ведь они могли убить меня! И Димку покалечили! И получили по заслугам!
Оставив недопитое пиво на столе, Иван выскочил за незнакомцем, но того простыл и след. На улице сновал народ, но все были в темной одежде. Белого ни-кто не носил.
* * *
Вечером без звонка нагрянула мать. Хотела проверить, как сын живет один. Несмотря на неожиданный визит, Иван был рад ее приезду. Мама неизменно при-возила полные сумки снеди, обязательную жареную курицу и пирожки с «приветом от тети».
— Наверно, грязью зарос, — сказала она, раздеваясь в прихожей и, конечно, не забыла отпустить пару колкостей в адрес соседки:
— А где эта ПростоМария?
Так она величала дядь Мишину жену, выговаривая известное каждой домо-хозяйке имя с издевкой, подразумевая другое, известное всем слово.
— Не знаю, я ее сегодня не видел.
Раздевшись, мама проинспектировала квартиру, допытываясь, как часто ПростоМария поет пол и убирает в туалете. И, как всегда, осталась недовольна. Если соседка во время инспекции была дома, непременно вспыхивал скандал из-за какой-нибудь мелочи. Иван замечал, что они терпеть не могли друг друга и ис-пользовали редкие моменты встреч, чтобы выпустить пар, накопившийся за меся-цы разлуки. Державшийся во время битвы в стороне Иван подмечал, что после разборок «кто есть ху» каждая из сторон считала себя победителем, и у обоих улучшалось настроение.
На этот раз соседки не было, и досталось исключительно Ивану за грязную посуду, неубранную постель и пустую бутылку водки, стоявшую под столом в ком-нате. Особенно за бутылку. Иван заметил, что пил эту бутылку полгода, а допил только на днях, а выбросить забыл… но мать не слушала и попрекнула «алкоголи-ком-отцом», в которого Иван, очевидно, очень хочет превратиться. Ивану стало смешно, а потом сорвалось:
— Чего ты тогда за алкоголика замуж вышла?
Мать глянула укоризненно, молча оделась и ушла. Ивану стало неловко. Она еды привезла, а он ее обидел. Хотя ничего такого не сказал. Всего лишь правду.
Но через неделю мать сама позвонила и, как ни в чем не бывало, выспра-шивала о работе и соседях. Простила. На то она и мама…
* * *
Наступила зима. Иван жил, но как-то по инерции. Ездил на работу, ходил с Димкой на дискотеки, в видеосалоны и кино, но радости от жизни не было. Даже не черные птицы, а простые городские вороны, изредка пролетавшие над крыша-ми, напоминали о страшном даре, и Иван мрачнел. Что делать с даром, он так и не решил. А забыть, как советовал тот прохожий, не мог. Слишком многое их свя-зывало. Его и воронов. Он был обязан им. В армии они спасли ему жизнь, но ино-гда Ивану думалось: не будь их, он и сам бы выкрутился… Со временем все ка-жется не таким страшным. Как знать. И еще: нельзя забывать того, кто тебе по-мог! Иван был щепетилен в таких вопросах, и терпеть не мог неблагодарных лю-дей. И быть таковым не хотел.
Они всегда рядом, они — как единое целое, но Иван не радовался их союзу. Какой прок в силе, которая не нужна? Какой смысл во власти, которой не хочешь?
Тоскливыми зимними вечерами об этом думалось особенно часто. За даром тянулась вереница смертей. Смертей, которых он не желал, но хранители считали по-иному. А сколько их было до него? Иван вздрагивал от таких мыслей. Что было раньше, в старые времена, когда кто-то другой владел силой? Иван вспоминал рассказы подгородских стариков о Гати. О том, что во время войны отряд немцев, сунувшихся туда в поисках партизан, сгинул на болотах, и люди слышали ужасные крики… Но самым страшным было то, что Иван не просто верил старикам — он знал, что там случилось. Если сильно захотеть, он может увидеть это, несмотря на пятьдесят прошедших лет. Потому что вороны были там, а они жили долго, очень долго. Но он боялся даже шевелить доступный ему пласт многовековой памяти. Так с ума можно сойти. Что же им надо? Для чего дана эта сила?
Иван пытался забыться, залить память пивом, отвлечься фильмами и книга-ми. Он чурался людей, и, если поздно возвращался домой, шарахался от подвы-пивших компаний.
Это была длинная и тяжелая зима. Бесцветный кисель дней, надоевшая ра-бота… От депрессии спасали книги, изредка фильмы, если шло что-нибудь по ду-ше. Однажды, перепив пива, Иван заставил попавшегося на глаза ворона прыгать по тротуару, скакать по крыльцу дорогого бутика, распугивая посетителей, и об-гадить шикарную иномарку.
И лишь когда встретил Аню, темные дни просветлели, и новое чувство сол-нечными брызгами разметало серую хмарь. Начиналась весна.
* * *
Звонок раздался довольно поздно. Иван оторвался от телевизора и вышел в прихожую к телефону.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Позовите, пожалуйста, Катю.
Иван хотел сказать, что никакой Кати здесь нет и повесить трубку, но сдер-жался, и его понесло:
— А кто это звонит?
— Аня, ее подруга.
— Вот как? Мне Катя много про тебя рассказывала.
— А-а… вы кто?
— Я ее брат. Меня Иван зовут.
— А она никогда не говорила, что у нее есть брат.
— А я двоюродный. Кузен, — выкрутился Иван. — Да она вообще скрытная дев-чонка. Вот просил ее познакомить с какой-нибудь хорошей подругой, с тобой, на-пример, а ей все некогда. Но про тебя она постоянно говорит: вот, Аня, красивая, умная… Заинтриговала! Давай встретимся?
На той стороне трубки задумчиво задышали.
— А может, у меня молодой человек есть?
— Нет! — нагло сказал Иван. — Все-таки кое-что я про тебя знаю, Катя говорила. Забыла только сказать, что у тебя еще и приятный голос…
— Ладно, — сдалась девушка, и Иван довольно улыбнулся. Неплохо получилось. Напор и уверенность! Кир сказал бы: моя школа!
— Где встретимся?
— Давай у Аничкова моста.
