— Мне плохо, — простонал Батч. — Я болен, Хиллмен. Серьезно болен.
— Это вполне может быть, — голос Хиллмена донесся до него как бы издалека… Батч почувствовал себя вдруг маленьким и ничтожным, как новорожденный котенок.
— Нельзя расслабляться. Держи себя в руках. Мы должны быть сильными, Батч. Сейчас я придумаю, как сделать, чтобы тебе стало лучше. Потерпи минуту!
Иву совершенно не нравилось, как выглядит Дуган. Его лицо напоминало свежевыкопанную известь, в глазах стояла пустота. Рот Батча был приоткрыт, и полицейский часто дышал. Что же делать? Ив ничего не мог придумать.
— Мне плохо! — простонал Дуган, и сплюнул на землю. Изо рта его выскочили и покатились по траве три зуба.
Больше медлить было нельзя. Ив оторвал от сумки металлическую полоску и быстро обмотал ею голову Дугана. Затем схватил респиратор, сорвал заглушку и прислонил его к лицу Батча, закрыв им рот и нос. Если это не подействует, то Дуган задохнется, и тогда в Хейвене станет одной жертвой больше.
Двадцать секунд. Тридцать. Сорок…
Наконец Дуган открыл глаза. Цвет его лица начал приобретать нормальный вид. Щеки порозовели.
— Какого черта… — начал он.
— Не снимай, — Ив удержал респиратор у его лица. — Здешний воздух — яд для тебя. Ты хочешь получить еще небольшую дозу?
Батч прекратил свои попытки. Он спросил:
— Как долго все это будет продолжаться?
— Минут двадцать пять — тридцать. Когда почувствуешь себя лучше, убери респиратор, а станет хуже — опять приложи его к лицу. Я думаю, что то, что мы ищем, недалеко, и мне кажется… словом, я знаю, где это.
Батч Дуган кивнул.
Они прислушались. Тишина. Ни единого звука. Ни птиц. Ни зверей. Ничего. Это было неправильно. Неправильно и очень плохо.
В голове Батча звучал какой-то приглушенный звук, напоминающий шепот. Он оглянулся на Ива:
— Что здесь произошло?
— Нужно искать, — не поднимая глаз, ответил Ив. Он заряжал ружье. Батч тоже достал из кармана свой «магнум» сорок пятого калибра.
— Возможно, все это нам сегодня понадобится, — заметил Ив, разогнув спину.
— Что…
— Будь осторожен.
Внезапно солнце осветило место, где они стояли, и из-за деревьев выглянул — да нет, не выглянул, он был там все время, но они этого не замечали — металлический предмет.
— Что за дьявольщина? — прошептал Дуган.
Ив открыл дверцу и вышел из машины. Как только его ноги коснулись земли, он ощутил весьма заметную вибрацию. В следующую секунду в его голове зазвучала музыка, очень громкая и неприятная. Так продолжалось секунд тридцать, а потом пришла боль. Болели все мышцы, каждая клеточка. Еще мгновение — и все прекратилось.
Он поймал вопросительный взгляд Дугана и выдавил из себя:
— Не беспокойся. Со мной все в порядке.
— Да? У тебя носом идет кровь. Как у парня на ферме, мимо которого мы проезжали.
Ив ощупал нос и с удивлением принялся разглядывать испачканные в крови пальцы. Потом повернулся к Дугану:
— Не забудь сразу же, как только станет плохо, надеть маску.
— Не забуду.
Ив вернулся к машине и принялся что-то разыскивать в сумке. Он достал оттуда фотокамеру «Кодак» и нечто напоминающее одновременно пистолет и пылесос.
— Твой огнемет? — с улыбкой поинтересовался Дуган.
— Да. Подыши в респиратор, Страшила. Ты опять побледнел.
И двое мужчин направились к отражающему солнечные лучи предмету. Отойдя на пятьдесят футов от машины, Ив остановился. Предмет был не просто большой. Он был гигантский, по размерам он превышал океанский лайнер.
— Дай мне пожать твою руку, — внезапно сказал он Дугану.
Тот выполнил его просьбу, но поинтересовался, зачем Иву это понадобилось.
— От страха, — признался Ив. Его сведенные артритом суставы нестерпимо болели, но он не собирался сворачивать с намеченного пути. Через секунду двое мужчин вновь двинулись вперед.
Бобби и Джад уложили винтовки в багажник «пикапа» и тронулись с места. За машиной тянулась длинная тень.
Внезапно Бобби спросила:
— Ты слышишь их?
— Что-то слышу, — ответил Джад. — Это был твой друг, верно?
Бобби кивнула:
— Гард увидел их. Он зовет на помощь.
— Сколько их?
— Двое. В «джипе». Они направляются к кораблю.
— Мерзавцы! Подлые мерзавцы! — Джад в сердцах стукнул кулаком по колену.
— Мы поймаем их, — сказала Бобби. — Не беспокойся.
Спустя пятнадцать минут они доехали до фермы. Там уже стояли «кадиллак» Арчинбурга и «нова» Аллисона. Возле машин толпилась кучка людей.
— Возьмите ружья, — приказала она. — Джад, помоги. Помните: не стрелять без необходимости и ни в коем случае не стрелять в полицейского.
Она оглянулась в поисках Гарда и увидела, что он по-прежнему лежит в гамаке. Его рот был приоткрыт, и он равномерно и глубоко дышал. Взгляд Бобби стал жестким. Здесь было достаточно людей готовых на все, но как смеет он спать, когда происходит такое?! Не зря ее друзья из Хейвена не любят Гарда. Им достаточно уже того, что они не могут читать его мысли. Гард — ее крест. И она все еще любила его. Она еще оставалась человеком, если была способна любить.
И они должны знать, хотят они этого или не хотят, что трезвый или пьяный Гард всегда приходит на помощь.
Джад и Джо Саммерфильд вернулись с оружием. Здесь были всевозможные калибры. Всего ружей было шесть, и Бобби раздала их тем, кого считала наиболее надежными.
Занятые этим, они не заметили, что Гард из-под полуопущенных век наблюдает за ними. Никто из них не слышал его мысли: он отлично научился скрывать их.
— Пошли, — наконец сказала Бобби. — Запомните: мне нужен полицейский.
И группа тронулась с места.
Ив и Батч стояли у края того, что выступало сейчас из земли не менее чем на триста ярдов во все стороны. Неподалеку валялись бревна, стоял небольшой трактор. Под деревом были составлены цистерны с газолином и дизельное топливо. Ив подумал, что ему не случайно казалось, что звуки из леса не напоминают рубку деревьев. Скорее это было раскапывание.
Это блюдо. Это ужасное блюдо сверкало на солнце.
Гарднер и Бобби немного сровняли склон. Из земли теперь торчали вверх девяносто футов серебристо-серого металла, а если бы они заглянули в яму, то увидели бы еще сорок футов.
Ни никто из них не подошел так близко.
— Боже правый! — сказал ошеломленный Дуган. — Боже правый, это же космический корабль. Или наш, или русский, как ты думаешь? Боже правый, он большой, как «Королева Мэри»; он не может быть русским, не может быть… нет…
Он вновь умолк. Головная боль возвращалась к нему.
