Мы осторожно пошли вдоль коридора. Баркер осматривал стены, качал головой и что-то бормотал. Что-то продолжало удивлять меня с той минуты, как Ева вышла из темного амфитеатра и встала рядом со мной у лестницы. Можно попробовать выяснить и сейчас.
– Гарри, – спросил я, – как вы сделали, что отпечатки появлялись только на одной половине шара? Что помешало Сатане, как обычно, манипулировать с черного трона? Он очень старался. Вы пробрались обратно в храм после нашего ухода?
– Я это сделал до того, как мы ушли, капитан. – Он улыбнулся. – Вы ведь заметили, как я рылся в механизме?
– Я думал, вы его настраиваете.
– Я так и делал. – Он улыбнулся еще шире. – Устанавливал так, чтобы все следы отражались на счастливой половине поля. Так, чтобы приспособление в его троне не действовало. Я думал, может, следующая встреча в храме будет с вами. Боялся только, что он заметит отсутствие шума. Слава Богу, не заметил. Слишком вышел из себя.
– Гарри, – я взял маленького человека за плечи, – вы сполна отплатили мне за то, что я для вас сделал...
– Что это? – прошептал он.
Послышался взрыв еще громче тех, что были в храме. И он был ближе к нам. Пол коридора дрогнул. Затем послышался еще один взрыв.
– Бомбы! – воскликнул Баркер.
Третий взрыв еще ближе.
– Черт возьми! Пора убираться отсюда! – Баркер принялся обнюхивать стены, как терьер. Неожиданно он хмыкнул и остановился.
– Нашел что-то, – сказал он. – Теперь тише. Стойте за мной, я взгляну.
Он нажал на стену. Отошла панель, открыв один из маленьких лифтов. Он облегченно перевел дыхание. Мы втиснулись в лифт.
– Вниз или вверх? – Он закрыл панель за нами.
– А вы как считаете?
– Ну, храм на уровне земли. Мы как раз под ним. Если поедем вниз, окажемся где-то возле загонов рабов. Если вверх – нужно миновать храм. Если сможем миновать его не останавливаясь, там вряд ли будет больше рабов, чем здесь, капитан.
– Вверх, – решительно сказала Ева.
– Значат, вверх, – повторил я.
Лифт медленно начал подниматься. Послышался еще один взрыв, громче предыдущих. Стены лифта задрожали. Где-то попадала штукатурка.
– Все ближе и ближе, – сказала Ева.
– Если проберемся в комнаты Сатаны, поищем его личный туннель, – Баркер остановил лифт. – Он где-то поблизости. Это наш лучший шанс, капитан. Если повезет, будем в безопасности на берегу.
– Готов поклясться, что сейчас уже все в доме знают, что происходит, и пытаются выбраться. Мы могли бы уйти на катере.
– Пахнет гарью, – сказала Ева.
– Еще как. – Баркер послал лифт вверх на максимальной скорости.
Перед нами в стене появилась щель. Оттуда вырвалось облако дыма. Неожиданно Баркер остановил лифт. Он осторожно отодвинул панель. Выглянул, затем кивнул нам. Мы вышли в маленькую комнату, отделанную тусклым черным камнем. С одной стороны бронзовая дверь. Очевидно, прихожая. Но куда она ведет?
Стоя в ней и не решаясь двинуться дальше, мы услышали еще два взрыва, один сразу вслед за другим. Казалось, они произошли на том же этаже. Снизу донесся треск, как от падающей стены. Лифт, из которого мы только что вышли, полетел с грохотом вниз. Из открытой панели повалил густой дым.
– Боже! Все проклятое место в огне! – Баркер захлопнул панель и, побледнев, посмотрел на нас.
И неожиданно я подумал о Кобхеме.
Кобхем, с его джентльменскими бомбами, которые должны были разворотить днище "Астарты". Сатана сказал, что Кобхем скрывается вблизи лаборатории. Во время нападения рабов на храм он мог воспользоваться возможностью и сбежать. Путь ему был открыт, он пошел прямо в лабораторию и теперь в безумной мстительности разбрасывает приготовленные бомбы.
Я тронул бронзовую дверь. Она не закрыта. Держа пистолет наготове, я медленно открыл ее.
Мы были в одном конце той удивительной анфилады, той сокровищницы красоты, которую Сатана создал для себя. То волшебное место, которое произвело на меня такое впечатление, что я ушел оттуда, раздумывая, не отказаться ли от Евы и не отдать себя полностью в руки Сатаны. В тихой комнате стоял дым. Он затянул гобелены, бесценные картины, резьбу из дерева и камня. Мы пересекли эту комнату и заглянули в следующую, гораздо большую.
Из-за дыма, совсем близко, послышался еще один взрыв.
Сквозь дым, спотыкаясь, шел Сатана!
При виде его мы втроем прижались друг к другу. Во рту у меня пересохло и я почувствовал, как пот смочил корни волос. Это не было страхом. Нечто большее, чем страх.
Потому, что Сатана, спотыкавшийся нам навстречу, был слеп!
Глаза его больше не были голубыми, алмазно-твердыми и алмазно-яркими. Тусклые и серые, они напоминали неполированные агаты. Мертвые глаза. Как будто пламя выжгло их. Вокруг них и на них была красная краска, как маска.
Сатана был без плаща, на его распухшей шее виднелись следы пальцев. Пальцев Консардайна.
Одна его рука свисала. Другой он прижимал к груди маленькую статуэтку слоновой кости – Эрота. Из всех прекрасных вещей, ради которых он строил свои планы, грабил и убивал, эта статуэтка, я думаю, была любимой; вещь, в которой он находил чистейший, совершеннейший дух красоты, которую, как бы ни был низок Сатана, он хорошо знали которой поклонялся.
Он спотыкался, поворачивая голову из стороны в сторону, как слепой зверь. Слезы непрерывно текли из невидящих глаз и блестели на щеках.
Сквозь завесу дыма следом за ним крался Кобхем.
Через его левое плечо висела сумка. Ее распирало изнутри; Кобхем сунул в нее руку и вытащил круглый предмет, размером с апельсин, отсвечивающий тусклым металлическим блеском.
Кобхем остановился.
– Сатана! – позвал он. – Остановись! Пора отдохнуть, дорогой хозяин.
Спотыкающаяся фигура продолжала двигаться; насмешка в голосе Кобхема исчезла, он стал угрожающим.
– Стой, собака! Стой, когда я приказываю! Хочешь получить бомбу за пазуху?
Сатана остановился дрожа, крепче сжимая статуэтку.
– Повернись, Сатана, – насмехался Кобхем. – Неужели, хозяин, ты откажешь мне в свете твоих глаз?
И Сатана повернулся.
Кобхем увидел нас.
Рука с бомбой взлетела вверх.
– Уолтер! – крикнула Ева и заслонила меня, расставив руки. – Уолтер! Не нужно!
Я не пытался стрелять. Честно говоря, я даже не подумал об этом. Меня еще не оставило оцепенение, которое охватило при виде Сатаны. Быстрая реакция Евы спасла нас вернее пули.
Кобхем опустил руку. Сатана не оборачивался. Я сомневаюсь, что он слышал. Он не чувствовал ничего, кроме своей боли и голоса мучителя, да и ему, подумал я, он повиновался только, чтобы спасти от уничтожения статуэтку.
– Ева! – Безумие отчасти спало с лица Кобхема. – Кто с вами? Подойдите ближе.
