— Уточни насчет «инвестиций».
— Около двенадцати на самом деле.
— Двенадцать? Двенадцать сотен долларов? — Я уставилась на чехол, придя в шок от мысли, что буду ответственна за четырехзначные инвестиции Кадогана.
Элен хмыкнула:
— Двенадцать тысяч долларов, дорогуша. — Бросив эту бомбу, она ушла по коридору, совершенно не насладившись зрелищем моего крайнего ужаса.
Как можно осторожнее, словно имела дело с Библией Гуттенберга, я разложила чехол на кровати.
— Номер два, — пробормотала я и расстегнула чехол. У меня вырвалось тихое восклицание. Это был черный шелк — ткань настолько нежная, что я едва чувствовала ее под пальцами. И да, это было действительно бальное платье. Квадратный лиф без бретелек тонул в роскошном чернильно–черном шелке юбки.
Я вытерла руки о шорты, вытащила платье из чехла и приложила к груди, покрутившись, чтобы увидеть, как колышется юбка. И как она колыхалась! Шелк струился, словно черная вода, ткань была самого темного оттенка черного, который я когда–либо видела. Это не тот черный, который в примерочной можно перепутать с темно–синим. Именно черный. Цвет безлунной полуночи. Невероятное платье!
Мобильник зазвонил, и я, держа платье свободной рукой, потянулась к телефону, глядя, кто звонит. Взяла трубку:
— О мой бог, тебе следовало бы видеть платье, которое я сегодня надену.
— Ты похвалила платье? Где моя Мерит? Что ты с ней сделала?
— Я серьезно, Мэллори. Оно потрясающее. Черный шелк, бальное платье. — Я стояла перед зеркалом вполоборота. — Оно прекрасно!
— Серьезно, я сбита с толку девичьим направлением разговора. Похоже, ты взрослеешь. Думаешь, Джуди Блум следует написать книгу о вампирах–подростках? «Ты здесь, Бог? Это я, Мерит»[25]. — Мэллори хихикнула, явно довольная собой.
— Ха–ха–ха, — сказала я, аккуратно кладя платье поверх чехла. — Я получила приглашение на ужин от родителей, так что мы скоро двинемся в Оак–парк.
— Классно, вампирша! Забудешь о своих друзьях, теперь, когда ты в высшем обществе.
— Я разрываюсь между двумя ответами. Первый очевиден: я виделась с тобой прошлой ночью. Также годится: разве мы друзья? Я думала, что просто пользуюсь дармовым жильем и рекламой.
— Моя очередь смеяться, — сказала она, вместо того чтобы действительно рассмеяться. — Серьезно, я в пути — еду в Шомбург и хотела проверить, как ты там. Полагаю, вы с Дартом Салливаном вернулись в Кадоган в полном порядке?
— Нас не преследовали вампиры — любители рейвов, так что могу назвать это успешным возвращением.
— Морган нормально воспринял то, что ему пришлось уйти прошлой ночью?
Зажав мобильник между плечом и ухом, я завязала хвост.
— Вероятно, его не порадовала замена на Этана, но у меня пока не было возможности переговорить с ним.
— Что значит «не было возможности»? Он же практически твой бойфренд.
Я нахмурилась в ответ на неодобрение в ее голосе.
— Он — не бойфренд. Мы пока… встречаемся. Типа того.
— Ладно, черт с ней, с семантикой, но ты не думаешь, что надо было ему позвонить?
Не уверена, дело было в ее надоедливости или в том, что в глубине души я с ней согласна, но поворот разговора меня встревожил. Я попыталась отделаться смехом:
— Ты читаешь мне лекции насчет выбора бойфрендов?
— Я просто… Он — классный парень, Мерит, и вы, похоже, отлично проводите время. Я просто не хочу, чтобы ты променяла это на…
— На что?
Мне не надо было подталкивать ее и спрашивать. Я точно знала, что она имеет в виду и о ком говорит. И хотя я знала, что она беспокоится обо мне, ее слова уязвили меня. Сильно.
— Мерит, — сказала она, по–видимому заменяя моим именем то, которое не хотела произносить вслух.
— Мэллори, я правда сейчас не в настроении.
— Потому что тебе надо бежать и играться с Этаном?
Мы это делаем, подумала я. Моя лучшая подруга и я действительно сейчаспоругаемся.
— Я делаю то, что должна.
— Он манипулирует тобой, заставляя проводить с ним время.
— Это неправда, Мэллори. Он едва выносит меня. Мы просто пытаемся решить проблему с рейвами.
— Не ищи ему оправданий.
Чувствуя гнев и пробуждающуюся вампиршу, я ударила по двери шкафа с такой силой, что наша с Мэл фотография в серебряной рамке, стоявшая на соседнем комоде, зашаталась.
— Ты знаешь, я — не большая поклонница Этана, но давай посмотрим в лицо фактам. Если бы не он, я сейчас лежала бы в земле. Что бы ни случилось, он — мой босс, и у меня не много пространства для маневра.
— Отлично. Разбирайся с Этаном на своих условиях. Но хотя бы будь честна с Морганом.
— Что это значит?
— Мерит, если тебе не нравится Морган, ладно, порви с ним. Но не води его за нос. Это нечестно. Он — хороший парень и заслуживает лучшего.
Я издала звук, означавший одновременно шок и боль.
— Я вожу его за нос? Это свинство с твоей стороны — так говорить.
— Тебе надо принять решение.
— А тебе надо заниматься своими делами.
Я услышала резкий вдох и поняла, что обидела ее. Я тут же пожалела об этом, но она слишком разозлилась и очень устала оттого, что утратила контроль над моим телом, жизнью и временем, чтобы извиняться. Она сделала мне больно, и я отомстила.
— Надо закончить этот разговор, пока мы не обменялись словами, о которых потом пожалеем, — тихо сказала я. — У меня много проблем, не говоря уже о том, что через несколько часов мне надо ехать к отцу.
— Знаешь, Мерит, если твоя личная жизнь меня не касается, значит, твои дела с отцом меня тоже не касаются.
Я потеряла дар речи и не знала, что ответить. Даже если бы захотела, у меня перехватило горло от эмоции
— Может, дело в генетике, — продолжила она, явно не желая прекращать спор. — Вероятно, в той личности, которой он хочет тебя сделать. Теперь у нас с тобой разные жизни, более значительные, нежели пару месяцев назад. Но та Мерит, которую я знала, не стала бы отталкивать этого парня. Не его. Подумай об этом.
И она отключилась.
Дворники медленно скользили по лобовому стеклу, когда я ехала. Летняя ночь была дождливой и сырой, облака быстро неслись по небу под темной зловещей массой, пульсировавшей ветвящимися вспышками молний. Я припарковалась прямо перед аскетическим зданием, где располагался зал, в котором мы тренировались с Катчером, и вбежала внутрь, пытаясь скрыться от ливня.
Катчер уже был там. Он стоял в центре синего гимнастического мата, одетый в футболку и спортивные штаны. Гололова склонена, глаза закрыты, руки сложены в молитвенном жесте.
— Садись, — сказал он, не открывая глаз.
