— Это правда, — сказал он. — Если попытаться набрать номер любого телефона, не входящего в городскую сеть, то услышишь только автоответчик. Но и это не все. Оба въезда и выезда из Шойо перекрыты, там висят таблички «РЕМОНТ ДОРОГИ». Но никакого ремонта нет. Только перекрытия. Я ездил туда. Мне кажется, что перекрытия можно убрать, но движение по основной трассе сегодня утром что-то не очень оживленное. И в основном там проезжают военные машины. Грузовики и джипы.
«А остальные дороги?» — написал Ник.
— Шоссе № 63 на восточной окраине города перерыто грейдером, — сказал Соумс, — а на западной окраине, кажется, произошла ужасная автокатастрофа. Две машины полностью блокируют дорогу. Там есть два масляных пятна, но никакой полиции, никаких пострадавших.
Он замолчал, достал платок и высморкался.
— Люди, работающие на бульдозере, двигаются очень медленно, как сказал мне Джо Рэкмен, который живет неподалеку от того места. Часа два назад я был у Рэкменов, осматривал их парнишку, который очень болен. Как сказал Джо, ему кажется, что это вовсе не бульдозеристы, а солдаты, хотя они и одеты в форму дорожных рабочих и машина у них гражданская.
Ник написал: «Откуда он взял это?»
Вставая, Соумс произнес:
— Рабочие редко салютуют друг другу.
Ник тоже поднялся. «Объездные дороги?» — быстро нацарапал он.
— Возможно, — Соумс кивнул. — Но я врач, а не герой. Джо сказал, что видел оружие в кабине той машины. Армейские карабины. Если кто-то попытается выскользнуть из Шойо по объездным дорогам и они это заметят, то кто знает? Повторяю: кто-то допустил страшную оплошность. И теперь они пытаются скрыть это.
Безумие. Безумие. Конечно, известие о происшедшем все равно вырвется наружу, и это будет очень скоро. Но сколько человек умрет за это время?
Ник, испугавшись, стоял неподвижно, пока доктор Соумс возвращался к своей машине и усаживался за руль.
— А ты, Ник, — сказал Соумс, выглядывая в окно. — Как ты себя чувствуешь? Морозит? Чихаешь? Кашляешь?
Ник отрицательно качал головой на каждый вопрос.
— Может, попробуешь уйти из города? Я думаю, ты сможешь, если будешь пробираться полями.
Ник покачал головой и написал: «Эти люди заперты. Я не могу бросить их вот так. Винсент Хоган болен, но двое остальных, кажется, в порядке. Я принесу им завтрак и пойду навестить миссис Бейкер».
— Ты рассудительный молодой человек, — сказал Соумс, — Это такая редкость. В наш век всеобщей деградации юноша, обладающий чувством ответственности и долга, встречается еще реже. Джейн оценит это, Ник, я знаю. Мистер Брисмен, методистский священник, сказал, что он тоже заедет. Боюсь, что ему придется нанести еще много скорбных визитов, прежде чем закончится этот день. Ты ведь будешь осторожен с этими тремя, не так ли?
Ник утвердительно кивнул.
— Хорошо. Я постараюсь заехать к тебе после обеда. — Соумс включил зажигание и отъехал. Ник озабоченно смотрел, как уезжает этот утомленный старик с покрасневшими от недосыпания и болезни глазами, а потом снова направился в закусочную. Она была открыта, но одного из двух поваров не было на месте, а трое из четырех официанток не вышли на свою смену. Нику пришлось долго ждать. Когда он наконец-то вернулся в участок, Майк и Билли были ужасно напуганы. Винс Хоган сильно ослабел и к шести часам вечера скончался.
Ларри так давно не был на Таймс-сквер, что ожидал увидеть это место, всегда, исполненное магического очарования, каким-то иным. Все здесь выглядело уменьшившимся и в то же время похорошевшим. Он уже не чувствовал испуга перед грохотом, запахами и опасной оживленностью этого места, как во времена своего детства, когда он один или в компании с Бадди Марксом прибегал сюда поглазеть на витрины магазинов или пройтись вдоль игральных заведений.
Но все выглядело по-прежнему — даже более, чем должно было быть, потому что кое-что все же изменилось. У выхода из метро стенд с газетами, как раз на углу, исчез. А еще через полквартала, там, где была маленькая арка, сверкающая огоньками, звенящая колокольчиками, расположилось кафе «Апельсиновый Джулиус», перед которым толпились молодые темнокожие, ниже пояса тела их плавно двигались, как будто где-то играла и играла музыка, музыка, которую способно уловить лишь ухо темнокожего. И еще появилось множество массажных кабинетов и кинотеатров, где шли фильмы с индексом «X».
И все равно, здесь все было по-прежнему, и Ларри загрустил от этого. Каким-то непостижимым образом только настоящие изменения ухудшают положение вещей: теперь он чувствовал себя здесь туристом. Но, возможно, даже коренные нью-йоркцы чувствуют себя на этой площади туристами, карликами. Но ему ли судить об этом; он забыл, что значит быть частью Нью-Йорка. Да и не было острой необходимости учиться этому заново.
Утром мать не пошла на работу. Последние пару дней она боролась с простудой и сегодня рано утром проснулась с высокой температурой. Лежа на своей узкой старой кровати, он слышал, как она возится в кухне, чихает и готовит завтрак. Заговорил включенный телевизор, шла программа «Сегодня». Удавшееся покушение в Индии. Взорвалась электростанция в Вайоминге. Ожидается утверждение закона Верховным Судом.
Когда Ларри вышел из своей комнаты, застегивая пуговицы на рубашке, новости уже закончились, и Джин Шометт брала интервью у лысого мужчины. Лысый показывал разных зверюшек, которых он сделал сам. «Выдувание из стекла, — сказал он, — было моим хобби в течение сорока лет, и «Рэндомхаус» собирается опубликовать мою книгу на эту тему». А потом он чихнул. «Извиняем вас», — сказала Джин Шометт и хихикнула.
— Тебе глазунью или омлет? — спросила Элис Андервуд. Она была в халате.
— Омлет, — ответил Ларри, зная, что не имеет никакого смысла протестовать против яиц. По мнению Элис, какой же завтрак может быть без яиц (которые она называла «бьющиеся фрукты», когда бывала в хорошем настроении). В них есть протеин и много других питательных веществ.
Ларри сел за стол, наблюдая, как мать готовит омлет, разбивая яйца во все ту же кастрюльку, растирая все тем же венчиком, каким взбивала яйца еще тогда, когда он ходил в первый класс.
Она достала платочек из кармана халата, кашлянула, чихнула, ругнулась в него, а потом положила обратно.
— У тебя выходной, да?
— Я позвонила, что заболела. Эта простуда хочет свалить меня. Я не люблю отпрашиваться по болезни по пятницам, как это делают многие, но я просто с ног валюсь. У меня температура. К тому же воспалились миндалины.
— Ты вызвала врача?
