— А обед в обществе отбросов не портит вам аппетита? — ехидно осведомилась я.
В ответ вампир поднялся с места и с изысканным поклоном галантно поцеловал мне руку.
— Не стоит воспринимать все так буквально. И не забывайте, несмотря на некоторые мои нестандартные качества, я тоже человек. Во всяком случае, мне хотелось бы так думать.
— И ничто человеческое вам не чуждо, — усмехнулась я. — Например, радость по случаю гибели родственника.
— Гибели? — вампир посмотрел на меня с насмешливым удивлением. — А вы уверены в том, что Жорж погиб?
— Ну… — смешалась я. — Так говорили в новостях… Из репортажа я поняла, что машину, в которой он находился, взрывом разнесло на куски. Разве он мог выжить?
Вампир достал из кармана фляжку, медленно отвинтил крышечку, сделал глоток.
— Не знаю. Но не удивлюсь, если вдруг его останки пропадут из морга.
— Неужели вампира действительно можно убить только осиновым колом? — с любопытством спросила я.
— Вообще-то, можно еще сжечь тело и пепел развеять по ветру, — спокойно ответил вампир. — Но это хлопотно. А осиновым колом — да. Сравнительно просто и надежно. Одна радость — современные люди, особенно городские, не очень-то разбираются в породах дерева, если это не мебель и не паркет. Поэтому вампирам за свою жизнь особенно опасаться не приходится.
— Тогда у вас нет причин грустить.
— А что, разве грусть может быть вызвана только страхом за свою жизнь? И потом, то, что я сейчас испытываю, нельзя назвать грустью. Это, знаете ли, такое гнетущее, безысходное чувство, которому я никак не подберу определение.
— И в чем же причина?
— В том-то и беда, что причин много. И ни одной я не могу поделиться с вами.
— Почему же? — нетерпеливо спросила я. Меланхоличная насмешливость моего собеседника и мрачные тайны, на которые он намекал, начали меня утомлять. Мне страшно хотелось сбежать от него, и я начала подыскивать подходящий предлог, чтобы уйти. Причем желательно такой предлог, чтобы вампир не навязался мне в провожатые.
И Бехметов, сам того не желая, немедленно мне помог:
— А знаете что? — сказал он, и желтые его глаза вдруг вспыхнули. — Если я спрошу разрешения поцеловать вас, что вы мне ответите?
Я посмотрела на него с сожалением и совершенно хладнокровно ответила:
— Вы пьяны. Поезжайте домой и проспитесь. Затем встала из-за столика и уверенным шагом направилась к выходу, от всей души надеясь, что никто не станет меня останавливать.
И надежды мои сбылись — я беспрепятственно вышла на улицу, полной грудью вдохнула сырой осенний воздух. И в очередной раз поймала такси. Беречь деньги вроде бы полезно, но транжирить — во сто крат приятнее!
Глава 30
ФОТОГРАФИЯ ДЕВЯТЬ НА ДВЕНАДЦАТЬ
Алисов со вздохом отложил стопку фотографий (на верхней легко было узнать общий план мастерской Хромова с мертвым хозяином в кресле) и с мученическим видом простонал:
— Ну что вы от меня хотите? Ничего я такого не вижу! Поймите, я же не разглядывал там ничего — то свет включался-выключался, то в рожу мне дали со всей дури, а потом труп этот… Я бы, кстати, лет через сто его заметил, если бы не Стасик.
Землисто-серое лицо журналиста, покрытое неряшливой пегой щетиной, глаза с красными прожилками и несвежий, словно присыпанный пылью джинсовый костюм — вся эта безотрадная картина могла внушить жалость кому угодно, но только не капитану Захарову.
— Нечего-нечего! — прикрикнул он на Алисова. — Хватит тут ныть! Ты подумай, родимец мой, голубь сизокрылый, вот о чем: сейчас этот дяденька в штатском, — Захаров выразительно ткнул себя большим пальцем в грудь, — далекий от огней рампы и интриг большой тусовки, возьмет и разозлится ужасно. А злость эта выразится в следующем — возьму я тебя, птичку вольную, местами даже певчую, и задержу по подозрению сразу в двух убийствах! И если ты хорошенько подумаешь, в голове у тебя вмиг прояснится, и достигнешь ты нирваны, сансары, ауры и чакры, причем одновременно!
Себастьян и Даниель, присутствовавшие при этой сцене, молча переглянулись.
— Послушайте… Ну, посудите сами, зачем мне его убивать, а потом показывать труп в своей передаче? — взмолился Алисов. Губы у него дрожали. — Что я, больной, что ли?
— Вот этот вопрос — не по адресу! — отрезал Захаров. — Ты его своему лечащему врачу будешь задавать по выходе из мест лишения свободы. Причем я тебе гарантирую, друг сердечный, что он на него ответит положительно, потому как те места, которые ты, как мне кажется, не очень скоро покинешь, разительно отличаются от всероссийской здравницы города Сочи!
Алисов схватился за голову обеими руками и закачался из стороны в сторону.
— Пожалуйста, Алексей Евгеньевич, попробуйте еще один раз, последний, — мягко обратился к телевизионщику Себастьян. — Посмотрите фотографии спокойно, не напрягаясь, как будто это снимки с дружеской вечеринки. Не пытайтесь ничего найти, просто посмотрите.
Алисов опустил руки, тяжело вздохнул и взял со стола фотографии. Нехотя посмотрел на верхнюю и собрался было убрать ее в низ пачки, как вдруг замер. Потом поднес фотографию поближе к глазам и взволнованно воскликнул:
— Нашел!
Захаров ринулся к нему, как коршун на добычу:
— Наконец-то! Что?
Себастьян и Даниель встали со своих мест и, обогнув письменный стол, подошли поближе.
— Тут его нет… Штатива… — сбивчиво бормотал Алисов, тыча пальцем в фотографию. — Когда мы увидели труп Хромова, я пошел к нему за Стасиком и споткнулся о пустой штатив. Чуть его не уронил, пришлось придержать рукой.
Захаров перетасовал пачку снимков. Ни на одном рядом с креслом, где сидел убитый, не было никакого штатива.
— Значит, фотоаппарат из мастерской действительно пропал и ассистент не ошибся, — сказал Себастьян. — Теперь понятно, как было совершено убийство.
Захаров посмотрел на него выжидающе.
— Убийца был не один. Их было, как минимум, двое, — продолжал Себастьян. — Хромов знал их хорошо. Они хотели сделать второй «Поцелуй вампира» — в тех же костюмах и декорациях, но с другим персонажем вместо девушки, которая была на первом «Поцелуе».
— То есть один из убийц участвовал в съемке как модель, а другой — как фотограф? — уточнил Даниель.
— Но почему двое? Может, убийца был один, а для съемки использовался автоспуск? — проявив осведомленность в фотоделе, поинтересовался Захаров.
Себастьян покачал головой.
— Я расспросил ассистента. В той модели фотоаппарата нет функции автоспуска. Кроме того, это самая простая в обращении камера из всех имеющихся у Хромова. Если бы он снимал сам, наверняка выбрал бы другую.
