Я ничего не сказала, только крепче сжала руль и посмотрела на темную дорогу впереди. Пошел снег.
– Я знаю, что ты думаешь, – продолжал Ник. – Ты думаешь, что мне померещилось. Что у меня были галлюцинации. Но, черт побери, Кейт, это Дел стояла там и смотрела на меня точно так же, как ты сейчас сидишь рядом со мной. Это точно была Дел.
По правде говоря, я верила ему, но посчитала более удобным для себя оставаться в хорошо заученной роли скептика. Это делало происходящее немного менее устрашающим.
– И ты ничего не пил?
– Боже мой, Кейт! Я только что уехал от тебя. Я был трезв, как стеклышко. В моем желудке болтался только сэндвич с тунцом и стакан молока, которым ты меня угостила.
Снег повалил сильнее, и теперь езда напоминала управление космическим кораблем, летящим между звезд на сверхсветовой скорости. Я замедлила ход, опасаясь потерять из виду дорогу.
– Я хотела тебя спросить еще кое о чем, – сказала я.
– Валяй.
– Тебе известно, кто отец Опал?
Я оторвала взгляд от заснеженного пейзажа перед собой и на несколько секунд сосредоточилась на Нике. Он задвигался так, словно пытался устроиться поудобнее, но без особого успеха.
– Да. Рейвен сказала мне. И решила сделать это на папиных похоронах. Думаю, она пришла в похоронную контору только ради того, чтобы лично убедиться, что его больше нет. Черт, вполне возможно, что половина людей собралась в том зале по той же самой причине. Мой отец не был святым. В свое время он причинил людям много зла, включая и нас с Дел. Когда он напивался, то обращался с нами хуже, чем с бродячими собаками. Иногда по ночам я слышал, как он отправлялся в комнату Дел. Я знал, что он там делает. Но Дел никогда не говорила ни слова, и я тоже молчал. Поэтому когда Рейвен сказала мне, что он с ней сотворил, я почти не удивился.
Не знаю, чего Рейвен ожидала от меня, но как бы то ни было, я ничем не мог ее утешить. Я не мог извиниться за отца или объяснить, почему он был таким, каким он был. Потом, когда она сообщила мне, что беременна и хочет сохранить ребенка, я едва не обосрался. Я предложил помочь, дать ей столько денег, сколько смогу, но она отказалась. Пожалуй, она не хотела иметь ничего, что связывало бы невинного младенца с нашей полоумной семейкой. Это я мог понять. Мне просто хотелось что-то сделать для нее.
Остальную дорогу до дома мы с Ником молчали. Я оставила автомобиль на холостом ходу, когда зашла в «Хаскис» купить пачку сигарет. Для меня было облегчением увидеть за стойкой девочку-подростка, а не Джима. Свет в антикварной лавке погас: Элли тоже ушла домой.
Когда мы доехали до подножия холма Буллраш, я бросила взгляд на искореженный почтовый ящик и качающуюся вывеску у дома Гризуолдов и заметила во дворе какое-то движение. Было темно, шел густой снег, но я была уверена, что краешком глаза увидела светловолосого ребенка, исчезнувшего за домом.
– Ты видел это? – спросила я и ударила по тормозам. Автомобиль занесло примерно на два фута.
– Что? – Ник проследил за моим взглядом до развалин своего старого дома.
Дел. Это была Дел.
– Кажется, ничего особенного. Должно быть, какое-то животное. – Я решила, что Ник достаточно возбужден и без моих новых откровений. В конце концов, возможно, это было все-таки животное, и мое зрение от снегопада просто давало сбой. Метель размывала очертания вещей, придавая им эфирные, призрачные свойства. Метель по имени Дел.
Я надавила на газ и поползла вверх по склону холма; покрышки арендованного автомобиля вращались и проскальзывали в снегу.
Когда мы добрались до дома моей матери, Рейвен была вне себя от беспокойства. Рядом с ней на кухне был Гэбриэл.
– Опал пропала, – сказала она. – Ее нигде нет. Я обзвонила всех ее подруг, но ее никто не видел. Ее нет уже больше четырех часов, и она не может разъезжать на велосипеде в такую погоду. Что-то случилось.
Ник неуклюже устроился за столом и прислонил костыли к стулу.
Как мне не хотелось сказать Рейвен, чтобы она успокоилась и что Опал в любую минуту может вернуться живой и здоровой, я остро чувствовала, что это неправда.
– Ты звонила в полицию? – спросила я.
– Разумеется, – ответила Рейвен. – Сыщики сказали, что пока не о чем беспокоиться, но они так или иначе собирались заехать примерно через час и взглянуть на нож, который я нашла.
– Нож?
– Я нашла его в запертом ящике на кухне, когда стала готовить ужин. Этот нож не принадлежит твоей матери. Раньше я никогда не видела его.
Рейвен протянула запечатанный пластиковый пакетик с маленьким фруктовым ножом внутри. Я узнала нож, которым моя мать резала клубнику в первое утро после моего возвращения домой. Утро после убийства. Мои мысли переключились на то, какой растрепанной выглядела моя мать тогда, с листьями и грязью, налипшей на повязки, покрытые чем-то похожим на засохшую кровь. Могла ли мать отправиться в лес и найти там нож?
Еще одна, гораздо более пугающая мысль всплыла на поверхность, – мысль, которую я уже несколько дней загоняла туда, откуда она взялась. Что, если мама воспользовалась ножом? Возможно ли, что эта больная, хрупкая пожилая женщина была убийцей Тори Миллер? Большую часть времени она явно находилась не в своем уме… но убийство? В этом я сомневалась.
Но если Дел каким-то образом пробралась в ее голову…
– Под рукояткой застрял клочок светлых волос, – сказала Рейвен. – Если посмотришь внимательно, то увидишь.
Я взяла пакетик и убедилась, что Рейвен права: там была тонкая прядь, всего лишь несколько светлых, почти выцветших волосков.
– Полагаю, ты не знаешь, откуда взялся этот нож? – спросила Рейвен, и я покачала головой.
– Он был здесь с моего приезда, – объяснила я. – Мы пользовались им, когда делали оладьи с клубникой в первое утро, когда я приехала сюда.
Рейвен, прищурившись, посмотрела на меня, забрала нож и аккуратно уложила его в свою сумочку.
– Мы собираемся объехать вокруг на «Шевроле», – сказал Гэбриэл. – Посмотрим, может, отыщем следы Опал.
– Хотите, чтобы я поехала с вами? – спросила я.
– Нет, – ответил Гэбриэл. – Оставайся здесь и присматривай за матерью. Мы дадим тебе знать, если что-нибудь найдем.
– Будьте осторожнее, – предупредила я. – На дороге очень скользко.
– Пойду, прогрею машину, – сказал Гэбриэл и покинул нас.
Рейвен торопливо прошла в переднюю за своим пальто и сапогами. Я последовала за ней.
– Рататуй стоит на плите; твоя мать отказалась от еды. Она работала над картиной примерно до половины седьмого, а потом пошла в свою комнату и легла там. Она сказала, что картина закончена. И еще одно, Кейт. – Рейвен застегивала верхнюю пуговицу пальто. – Где твоя мать нашла этот старый значок?
