— Добро пожаловать в храм Кали, капитан Вестфален. — Но в голосе священника не было теплоты.
Неожиданно внимание Вестфалена привлекло ожерелье священника — странная вещица, серебряная, с непонятной криптограммой и парой желтых камней в центре.
— Так вы говорите по-английски? — удивленно спросил капитан.
Этот священник, без сомнения, верховный жрец храма, своим ледяным спокойствием и проницательным взглядом заставлял Вестфалена ощущать беспокойство.
— Да. Когда произошло так, что англичане вознамерились сделать из моей страны колонию, я решил, что будет весьма небесполезно выучить ваш язык.
Вестфален сдержал гнев, спрятавшись за маской надменности и деловитости. Все, что ему хотелось, — найти драгоценности и убраться как можно быстрее из храма.
— По нашим данным, вы прячете здесь сипаев. Где они?
— В храме нет сипаев, а только поклоняющиеся Кали.
— Тогда что это такое? — Это был Тук. Он стоял за рядом высоких кувшинов с узким горлышком. Он вскрыл ближайший и опустил туда нож. Когда он вынул его, с лезвия что-то капало. — Масло! Запасы на год. А тут еще и мешки с рисом. И это куда больше, чем нужно двадцати поклоняющимся.
Священник даже не удостоил Тука взглядом. Как будто этот солдат не существовал вовсе.
— Ну? — спросил Вестфален. — Для чего вам такой запас масла и риса?
— Что такое запасы провизии в сравнении с чередой времени, капитан, — вежливо проговорил священник. — Кто знает, когда они могут закончиться?
— Если вы сами не выдадите повстанцев, я буду вынужден отдать приказ обыскать храм. А это может вызвать нежелательные разрушения.
— Капитан, обыск не понадобится, — раздался из глубины молодой женский голос.
Вестфален и его люди шагнули на звук голоса. Они как завороженные следили, как фигура постепенно приобретает очертания. Им казалось, что из темноты выступает сама богиня Кали. Наконец Вестфален смог ясно разглядеть женщину. Она была ниже священника, но хорошо сложена, тоже в рясе, сияющей белизной.
Священник протрещал что-то непонятное, когда женщина взошла к нему на пьедестал. Она что-то мягко ответила ему.
— Что она сказала? — спросил Вестфален.
Неожиданно ответил Тук:
— Он спросил ее о детях, а она ответила, что они в безопасности.
Впервые священник обратил внимание на Тука, повернув голову в его сторону.
— Капитан Вестфален, — живо проговорила женщина, — то, что вы ищете, прямо под нашими ногами. Туда можно попасть только через решетку.
Она указала на люк, расположенный за кувшинами с маслом и мешками с рисом. Тук пробрался сквозь них и опустился на колени.
— Это здесь! Но… — Он вскочил. Уф! Ну и вонь!
Вестфален обратился к ближайшему солдату:
— Хантер! Присматривай за ними. Если попытаются сбежать, пристрели!
Хантер кивнул и выразительно поднял винтовку, а Вестфален подошел к остальным у решетки, которая оказалась квадратной формы, шириной метров пять.
Спертым воздухом пахнуло на них через решетку, за которой зияла непроглядная темнота.
Вестфален отправил Мэллсона за лампой. Когда он принес ее, капитан опустил ее в люк. В слабом свете лампы можно было разглядеть голые стены подземелья Он опустил лампу метров на десять в глубину, пока она глухо не стукнулась о пол. Когда Вестфален вытащил лампу наружу, пламя почти потухло и лишь едва теплилось. Взгляд англичан был устремлен в глубь подземелья, но в тусклом свете они могли видеть только гладкую поверхность каменных стен.
Но вот в двух углах они рассмотрели невысокие кувшины, наполненные разноцветными камнями — зелеными, красными и прозрачными.
У Вестфалена закружилась голова, он резко выпрямился, чтобы не упасть вниз. «Спасен?»
Он окинул взглядом солдат. Они алчно впились взглядами в кувшины. Вестфален решил — компромисс возможен. Если кувшины полны драгоценными камнями, то хватит на всех. Необходимо лишь поднять их.
Вестфален начал отдавать приказания. Мэллсона он послал к лошадям за веревкой, остальным приказал поднять люк. Солдаты попытались, но не смогли даже сдвинуть его с места. Вестфален хотел было уже вернуться к верховному священнику, но, присмотревшись, заметил, что люк прикручен к каменному полу обыкновенными болтами. Откручивая болты, которыми были закреплены кольца на полу, Вестфален подумал, что глупо доверять охрану сокровищ таким простым устройствам. Но он был слишком занят созерцанием драгоценностей, чтобы надолго задерживать внимание на болтах. Винтовкой солдаты подняли люк, и тут как раз Мэллсон вернулся с веревкой. По приказу Вестфалена одним концом он обвязал колонну храма, другой — сбросил вниз. Капитан уже хотел было вызвать добровольца, но тут вперед выступил Тук.
— Мой отец был помощником ювелира, — заявил он. — И я могу сказать, стоящие ли там побрякушки.
Он схватил веревку и стал спускаться вниз. Вестфален смотрел, как Тук ступил на пол и нагнулся над одним из кувшинов. Улан зачерпнул полную руку камней и поднес ее к лампе. Он внимательно осматривал камни, перебрасывая с одной руки на другую.
— Они настоящие! — заорал Тук. — Бог ты мой, они настоящие!
Вестфален задрожал от радости. Похоже, все складывается хорошо. Он сможет вернуться в Англию, заплатить долги и никогда, никогда больше не станет играть. Он похлопал Уоттса, Рассела и Лэнга по плечам и приказал спуститься.
— Дай им руку!
Солдаты спустились по веревке быстро, в радостном возбуждении. Каждый хотел сам пощупать драгоценности. Вестфален наблюдал, как причудливо колеблются в слабом свете лампы их длинные тени. Вестфален сдерживал себя, чтобы не заорать, чтобы они скорее поднимали кувшины. Но он не должен демонстрировать своей горячности. Нет, только не это. Он должен сохранять спокойствие. Наконец солдаты подтащили под люк кувшин и обвязали его веревкой, за которую потянули Вестфален и Мэллсон, и вытащили ценный груз.
Мэллсон запустил обе руки в кувшин и вытащил два полных кулака камней. Вестфален и сам едва сдержался, чтобы не поступить так же. Единственное, что он позволил себе, — взять изумруд и сделать вид, что внимательно рассматривает его. На самом же деле он сгорал от желания прижать камень к губам и разрыдаться от радости.
— Эй, там, наверху! — крикнул снизу Тук. — Будете сбрасывать веревку или нет? Здесь так воняет, поторопитесь.
Вестфален кивнул Мэллсону, который отвязал веревку от кувшина и сбросил ее в люк, а капитан продолжил рассматривать изумруд, думая, что это самый прекрасный камень, который ему когда-либо приходилось видеть. Но тут из задумчивости его вывел голос Мэллсона:
