Куза прижал ладони к крышке стола, чтобы не было заметно, как сильно трясутся руки. Он услышал стук собственного сердца — настолько громкий и частый, что даже испугался, как бы оно не разорвалось. Наконец-то наступил долгожданный момент!
Стены исчезли. Тьма окружила его черным сводов и проглотила свет единственной лампочки. Стало холодно, но не так сильно, как в прошлый раз, поскольку не было ветра.
— Где ты? — Профессор говорил на старославянском.
Молчание. Но в полной темноте он вдруг почувствовал нечто, таящееся в самом дальнем углу комнаты, куда и раньше-то не доходил свет даже от электрической лампочки. Это «нечто» ожидало и, казалось, оценивало обстановку.
— Покажись, прошу тебя!
Наступила долгая пауза, потом из темноты раздался голос с каким-то странным акцентом:
— Я умею говорить и на более современном языке. — Это был дако-румынский диалект, почти не изменившийся с тех времен, когда построили замок.
Темнота в дальнем углу мало-помалу начала рассеиваться, и на глазах из черноты соткалась плотная фигура мужчины. Куза сразу же узнал лицо вчерашнего посетителя, и, наконец, стало видно все его тело. Взору профессора предстал настоящий великан: мужчина был не меньше шести с половиной футов ростом, широкоплечий, с огромными руками и гордой осанкой. Он с вызывающим видом остановился у стола, широко расставив ноги и положив обе руки на пояс. Одет он был в длинный — до пола — плащ, черный, в тон волосам и глазам у шеи плащ застегивался золотой пряжкой с камнями. Под плащом, насколько Куза смог разглядеть, была широкая красная рубаха, скорее всего из натурального шелка. Свободные черные штаны, похожие на те, что теперь носят для верховой езды, и высокие сапоги из грубой коричневой кожи дополняли его костюм.
Он стоял перед ним во весь свой богатырский рост — могучий, властный и беспощадный.
— Как случилось, что ты знаешь старый язык? — спросил низкий голос.
Куза почувствовал, что начинает запинаться.
— Я… я изучал его много лет. Очень долго. — Он с ужасом заметил, что мысли путаются и мозг окутывает сплошной туман. Все, что он так хотел сказать, все многократно повторенные про себя вопросы, — все это разом исчезло, провалившись в пустую, черную бездну. В отчаянии он произнес фразу, которая первой пришла на ум:
— А я был почти уверен, что вы появитесь в вечернем костюме.
Густые, почти сросшиеся вместе брови еще сильнее сдвинулись, когда гость грозно нахмурился.
— Я не понимаю, что такое вечерний костюм.
Куза тут же мысленно проклял себя за это: ну надо же, всего полвека назад какой-то англичанин написал один-единственный роман и им перевернул даже в его голове все представления о настоящих румынских мифах!.. Профессор весь подался вперед.
— Кто вы?
— Я виконт Раду Моласар. Эта часть Валахии когда-то принадлежала мне.
Он объяснил, что был в свое время местным феодалом.
— Боярин?
— Да. Один из немногих, кто остался до конца с Владом — с тем самым, которого прозвали Тепеш, или «насаживающий на кол», — мы были вместе до самой его кончины под Бухарестом.
Даже если Куза и ожидал услышать что-либо подобное, он все равно был глубоко потрясен.
— Это же было в 1476 году! Почти пятьсот лет назад! Неужели вы живете с тех пор?
— Да, я был там…
— А где же вы находились с пятнадцатого века?
— Здесь.
— Но почему? — Постепенно страх профессора растворялся, и вместе с этим росло его возбуждение. От напряжения он чуть не сходил с ума. Ему хотелось знать все, и прямо сейчас!
— Меня преследовали.
— Турки?
Глаза Моласара сузились, остались видны лишь бездонные колодцы зрачков.
— Нет… Преследовали другие… Сумасшедшие, которые готовы были идти за мной на край света, лишь бы убить. Я знал, что вечно уходить от них невозможно. — Тут он улыбнулся, обнажая длинные желтоватые зубы. Сейчас они не казались уже такими заостренными, но все равно выглядели весьма внушительно. — Поэтому я и решил переждать. Я выстроил этот замок, позаботился о том, чтобы за ним следили, а сам спрятался.
— А вы… — Тут Куза вспомнил, о чем хотел спросить с самого начала, но все никак не решался. Теперь же у него просто не было сил себя сдерживать. — Вы принадлежите к нечистой силе?
Опять улыбка — холодная, почти насмешливая.
— Нечистая сила? Нежить? Возможно.
— Но как же вы…
Но Моласар нетерпеливо взмахнул рукой.
— Довольно! Хватит с меня этих глупых вопросов! Мне плевать на твою пустую любознательность! А на тебя самого мне не наплевать только потому, что ты с моей земли, а здесь в стране инородцы. Почему ты вместе с ними? Ты предал Валахию?
— Нет! — Куза почувствовал, как забытый в разговоре страх вновь начал заползать в его сердце, как только выражение лица Моласара опять сделалось гневным. — Они привезли меня сюда насильно!
— Зачем? — Слово как нож проткнуло воздух.
— Они считали, что я могу узнать, кто убивает их солдат. И мне кажется, теперь я знаю… Или нет?
— Да. Теперь ты знаешь. — У Моласара снова резко изменилось настроение, и он улыбнулся. — Они нужны мне для подкрепления после долгого отдыха. Причем нужны ВСЕ, чтобы я снова вошел в полную силу.
— Но вы не должны этого делать! — выпалил, не подумав, профессор.
Моласар рассвирепел.
— Никогда не говори мне в моем собственном доме, что я должен делать, а чего — нет! Тем более, когда его поганят захватчики! Я позаботился о том, чтобы ни один турок не сунулся в эти горы, а теперь меня будят, и я вижу, что мой дом набит паршивыми немцами!
Он бушевал, нервно расхаживая взад-вперед, и дико размахивал огромными кулаками, как бы подчеркивая этим весомость своих слов.
Куза воспользовался случаем и осторожно снял крышку с коробки, стоящей справа от него на столе. Оттуда он вынул осколок зеркала, который накануне раздобыла по его просьбе Магда. Пока боярин метался в гневе по комнате, он решил поймать в зеркале его отражение. Но это сделать не удалось. Наконец, повернувшись, Куза увидел, что Моласар неподвижно стоит у стола рядом с кипой книг. Однако в зеркале отразились одни лишь книги.
Он не отражается в зеркале!
Неожиданно тот выхватил осколок из рук профессора.
— Тебе все еще интересно? — Он поднес зеркало поближе к лицу и заглянул в него. — Да. Эти сказки — правда, я не отражаюсь в зеркале. Хотя когда-то был такой же, как все. — На секунду его глаза затуманились. — Но теперь уже нет… Что там еще у тебя в этой коробке?
— Чеснок. — Профессор сунул руку под крышку и достал половину чесночной головки. — Говорят, чеснок отпугивает нечистую силу.
