— Ясное представление… то, что мне сейчас и надо. Обрести ясность. Слушай, оставим в покое философов и займемся нами с тобой. Что мне надо сделать, дабы ты исчез из моей жизни?
Сэнди показалось, что он получил оплеуху.
— Эй, послушайте, я всего лишь пытаюсь помочь вам.
— Думаю, оба мы понимаем, кому ты стараешься помочь.
— Черт побери, я могу вытащить вас с холода. Спаситель рассмеялся:
— Что ты можешь?
— На вас висит еще что-нибудь, кроме грабежа того магазина?
— К чему ты клонишь?
— Просто скажите мне.
— Нет.
— Вы уверены?
— Я старался впредь не привлекать к себе внимания.
Сэнди лихорадочно размышлял, с трудом справляясь с сердцебиением. Именно на это он и надеялся. Всего одно преступление — да, грабеж, но много лет назад, когда он был мальчишкой. Теперь он вырос, старается не высовываться и ни во что не впутываться. Беглец, пария, но когда законопослушные граждане оказались под огнем, когда их жизни угрожала смертельная опасность, кто закрыл их собой и спас? Этот человек. Этот преступник.
О боже милостивый, какое тут можно сделать кино! Надо обеспечить права.
— Я могу добиться для вас помилования! — выпалил Сэнди.
Спаситель сел на корточки и опустил голову на руки. Потер глаза.
— Вот уж не верю.
Он переполнен эмоциями, подумал Сэнди.
— Да, могу! Я могу начать кампанию. Заставлю вспомнить жизни, которые вы спасли в тот вечер. Как это вас не амнистируют!
— Легче легкого. — Спаситель посмотрел на него снизу верх. — Просто скажут «нет» — и все тут.
— Они не смогут сказать вам «нет». Вы не знаете силы прессы. Я заставлю их вернуть вас с холода.
Спаситель поднялся:
— С чего ты взял, что мне не нравится холод? Может, я гребаный полярный медведь!
— Не верю. Потому что никто не хочет быть никем, когда он может быть кем-то… настоящим кем-то!
— Ты впустую тратишь свое время. И мое тоже. — Он повернулся и стал уходить.
— Подождите! Вы не можете вот так взять и уйти! Это же шанс на всю жизнь!
— Может, для тебя. — Он даже не обернулся. — Меня это не волнует.
Встревожившись, Сэнди кинулся за ним. Он должен поговорить с ним, он должен убедить его. Но тут он остановился, осознав, что для этой цели ему никто не нужен. Он может самостоятельно вызывать мощную волну симпатии к Спасителю… и даже не придется ни на йоту отступать от истины.
Первым делом — кусок, в котором он расскажет, как у них состоялся еще один разговор со Спасителем и как этот человек признался, что единственная причина, по которой он остается неизвестным, кроется в том, что он преступник, находящийся в розыске. В подробности этого преступления Сэнди вдаваться не будет — еще не хватало, чтобы копы подняли свои архивы и вычислили Спасителя раньше его, — но он опишет его как достойного порядочного человека, виновного лишь в единственной ошибке молодости, который много лет назад скрылся от наказания, но на прошлой неделе сполна вернул свой долг обществу, вернул куда более убедительно, чем если бы сидел в камере, вернул тем, что спас жизни, а не провел годы в тюрьме. Затем он приведет рассказы других спасенных — начав с Бет. Далее он возьмет интервью у мэра, и у комиссара полиции, и у окружного прокурора. Он поставит перед ними вопрос: как насчет амнистии для героя? Неужели один плохой поступок, который он совершил, будучи подростком, перевесит его героическое поведение, доказывающее, что он изменился до мозга костей?
Он не просто подбирал слова, теперь они хлестали бурным потоком!
Вся компания стала обретать отчетливую форму. Он уже предвкушал, как другим крупным газетам придется подхватить ее — кого волнует, за они будут или против? — а дальше дебаты развернутся и на страницах таких общенациональных журналов, как «Тайм» и «Ньюсуик». И если он не потеряет мяч, то, может, он его приведет в такой журнал, как «Пипл».
А когда он добьется амнистии для Спасителя, дальше ему решать, примет ли он ее или отвергнет. Во всяком случае, Сэнди вернет ему долг.
Он направился обратно к подземке, чувствуя такое возбуждение, что порой переходил на бег. Он не мог дождаться начала работы.
— С тобой все в порядке, Джек? — спросила Кейт. Он вернулся в квартиру Жаннет прямо из парка и все не мог успокоиться.
— Немного взвинчен, вот и все, — ответил он сестре.
Ничего себе немного — еще как взвинчен. Он чувствовал, словно сидит на иголках. Все время, что он провел в парке, ему казалось, что за ним кто-то наблюдает, но он так и не смог вычислить, кто же им интересуется. И пока он шел к дому Жаннет, это чувство не оставляло его.
И теперь он стоял у окна, глядя на улицу, пытаясь определить, кто кажется тут чужаком. Он обратил внимание на парочку, что курила рядом с магазином гравюр, и на другую пару работяг, что сгружала рулоны тканей и заносила их в магазин оптовой продажи. Но никто не сидел в засаде.
Он вспомнил идиотский замысел Палмера.
Мальчишка не имел представления, с чем он имеет дело. Амнистия означала, что ему придется иметь дело с Налоговым управлением США, с ФБР, улаживать взаимоотношения с генеральным прокурором штата Нью-Йорк и с окружными прокурорами почти всех пяти округов. Именно так. А ведь «Джетс» собираются выиграть в очередных шести играх Суперкубка.
А Ницще? А «с холода»? Откуда он набрался всех этих штучек? У мальчишки явно имеется в запасе что-то еще.
Джек отошел от окна.
— Ты что-нибудь слышала из Национального института здравоохранения? — спросил он, не испытывая желания и дальше продолжать разговор о его настроении.
Кейт покачала головой:
— Ничего конкретного. Все, с кем я говорила, как воды в рот набрали.
— То есть?
— Не смогла найти ни одного, кто бы признался, что говорил с доктором Филдингом, и никого, кто бы признался, что не слышал о нем.
— Типичные бюрократические игры — вокруг и около.
— Так я и подумала, но…
— Но не услышала ничего хорошего. Она кивнула:
— Именно.
— Ты думаешь, Филдинг нам рассказал далеко не все?
— Утверждать не берусь. Но у меня появилось какое-то смутное ощущение.
Джек не мог не улыбнуться.
— «Смутное ощущение»… Типичные семидесятые. Она пожала плечами:
— На них и пришлась моя юность. — Кейт потянулась к телефону. — Я больше не хочу ходить вокруг и около. Позвоню Филдингу и напрямую спрошу его…
Джек мягко перехватил ее за руку:
— Напрямую лучше всего разговаривать лицом к лицу. Где его офис?
— В медицинском центре.
— На Первой авеню? — От них это было прямо на востоке. Двадцать седьмая выведет их. — В дорогу?
