Поначалу Эйб ответил отказом.
Генри,
я немолод, у меня три сына и жена, которая уже оплакала слишком много могил. Я не желаю причинить ей еще больше горя своей гибелью. Я уверен, что среди твоих собратьев есть сотни или даже тысячи тех, кто куда лучше справится с этим поручением. Зачем тебе уговаривать меня, когда мои лучшие годы остались далеко в прошлом?
Пошли кого-нибудь другого.
Твой АвраамОтвет от Генри пришел срочной почтой всего через четыре дня после того, как Эйб отправил отказ в Нью-Йорк:
Авраам,
трудно провидеть будущее. Мы видим его в ряби на воде — искаженным и в постоянном движении. И все же есть мгновения, когда рябь разглаживается и отражение становится ясным. Той ночью, в Нью-Йорке, Союз увидел одну из таких ясных минут в твоем будущем: тебе предначертано сразить Джефферсона Дэвиса, Авраам. Тебе одному. К тому же не думаю, что тебе суждено умереть во время этого задания. Я чувствую это всем своим существом. Иначе бы я тебя не посылал. Авраам, это должен сделать именно ты. Прошу, измени свое решение.
Всегда твой,
Г.Аврааму исполнилось пятьдесят два года. Для своих лет он оставался необычайно подвижным, и все же ему было уже далеко до юного охотника, который мог метнуть топор с пятидесяти ярдов и перерубить бревно. Ему требовалась помощь.
Я написал Спиду и попросил его немедленно встретиться со мной в Спрингфилде, а затем, хорошенько все обдумав, открыл правду Леймону. Он решил, что у меня «ум за разум зашел» или же я «совсем заврался», когда я в первый раз поведал ему о вампирах и их черных намерениях. Мой компаньон разозлился, но я уговорил одного из «троицы» подтвердить мои слова, что тот и проделал самым впечатляющим образом. Немногим можно доверять в этой войне. Хоть мы с [Леймоном] и не можем прийти к согласию по многим вопросам (включая и не самое мелкое противоречие касательно рабства), он показал себя верным другом. Теперь, когда Джека больше нет, нам просто необходим человек подобного сложения, в особенности учитывая, что Спид не отличается силой, а мне уже немало лет.
Господи… Я чувствую себя как [король] Генрих при Арфлёре.[44]
В июле трое охотников на поезде добрались до округа Боливар, штат Миссисипи, где, как сообщили Эйбу, Джефферсон Дэвис оправлялся от офтальмологической операции. В багаже путешественники припрятали передвижной арсенал из револьверов, ножей, арбалетов и топора, который заново наточили и натерли до блеска. Линкольн, кандидат в президенты, несколько дней выстругивал колья и сооружал новый нагрудник, чтобы носить под плащом. Он уходил в лес и тренировался метать топор в деревья сначала с десяти, а затем и с двадцати ярдов. Он даже извлек на свет старый рецепт и изготовил несколько «мучеников».
Я наказал «троице» оставаться в Спрингфилде и присматривать за моими родными. Поручение не из трудных, заверил я вампиров. В конце концов, мы охотимся на обычного человека. Говорят, он немощен, к тому же наполовину ослеп после операции. Мы со Спидом и Леймоном легко справимся с Дэвисом и двумя вампирами-прихвостнями.
Охотники привязали лошадей на границе земель Дэвиса примерно в час ночи 30 июля. Был понедельник. Сообщники держались подальше от хозяйского дома. Примерно на полчаса они затаились в близлежащем лесу, перешептываясь и выжидая под слабым светом луны, скрытой за облаками.
Перед отъездом из Спрингфилда Эйб получил еще одно письмо от Генри: появились новые сведения. Шпионы Союза сообщали, что Дэвис поселился в спальне на втором этаже с западной стороны дома. Жена, Варина, решила не беспокоить мужа, пока он не излечится, и вместе с двумя маленькими сыновьями и пятилетней дочерью ночевала теперь в смежной комнате. По ночам один вампир-телохранитель обходил участок, пока второй сторожил дом.
Мне показалось странным, что мы не заметили патрульного или же огней в окнах. Однако Генри дал точные указания, а мы проделали неблизкий путь. Об отступлении нечего было и думать. Мы выждали достаточное время, вытащили оружие и прокрались на поляну, в центре которой находился двухэтажный дом. Он был выкрашен в белый цвет (или желтый, я не разобрал в темноте), а крыльцо, как и весь первый этаж, приподнято над уровнем земли на случай, если Миссисипи выйдет из берегов. Я ожидал увидеть у дверей вампира, давно встревоженного отдаленным ржанием наших лошадей и запахом «мученика» у меня в кармане. Но там никого не оказалось. Нас встретила тишина. Мы поднялись на крыльцо, но меня охватили сомнения. В силах ли я справиться с вампиром? Сумел ли подготовить Леймона к схватке с быстрым и могучим противником? Не подведет ли нас Спид? Топор казался тяжелее, чем когда бы то ни было. Даже в детстве было легче.
Эйб тихонько приоткрыл входную дверь. Леймон прицелился, готовый стрелять в вампира, который почти наверняка вот-вот бросится из темноты.
Ничего не происходило.
Мы вошли. Я приготовил топор; Спид вскинул одиннадцатимиллиметровую [винтовку]; Леймон сжимал револьверы. В темноте мы обшарили первый этаж: мебели почти не было, а каждый наш шаг отзывался скрипом половиц. Если наверху Дэвиса и впрямь охранял вампир, теперь он точно был осведомлен о нашем присутствии. Внизу не обнаружилось ни мертвых, ни живых, так что мы повернули обратно к двери и двинулись вверх по узкой лестнице.
Эйб шел первым. Впереди поджидали вампиры — он это чуял.
Мы шли по ступенькам; я уже воображал себе, как будут развиваться события. Мы поднимемся на второй этаж, тут один вампир выскочит из укрытия и набросится на меня справа. Я развернусь и ударю его топором в грудь, но сам упаду на спину и собью друзей, так что они покатятся вниз по лестнице. Пока мы будем подниматься на ноги, второй вампир нападет на Спида с Леймоном сверху. Леймон перепугается (он ведь впервые вышел на охоту) и примется палить из револьверов. В темноте ни одна пуля не попадет в цель. Придет черед Спида: он выстрелит вампиру прямо в сердце и в голову — и упокоит нашего врага. От шума проснется миссис Дэвис с детьми: они выбегут в коридор в тот самый момент, когда у подножия лестницы я наконец извлеку топор из груди первого вампира и отрублю ему голову. Полуслепой Джефферсон Дэвис нетвердой походкой выйдет на крики, и Спид с Леймоном застрелят его. Мы принесем семье искренние извинения и скроемся в ночи.
Однако когда они наконец поднялись по лестнице, Эйб ничего не обнаружил. Все двери были распахнуты, а комнаты пусты.
