Маленькая хитрость сработала. Я кожей чувствовала едва заметную улыбку Хаба.
— Подними голову, — распорядился создатель. Я встретилась с ним взглядом. — Какое коттарди ты хочешь?
Снова подвох.
— Тебе нравится зеленый, мастер. Я хочу порадовать тебя, поэтому — зеленое коттарди.
Хаб задумался. Его глаза чуть потускнели.
— Однако, — я продолжила твердым голосом, — если ты позволишь, я хочу подчеркнуть свою красоту красным цветом. Цветом крови в жилах наших врагов.
В зале стало слышно, как в щели закрытых окон задувает, посвистывая, ветер.
Ни один из птенцов не ждал от меня такой наглости. Я же шла на дерзость намеренно. Если все высчитано правильно, создатель смилостивится. А другие поймут, что я та, за кого они меня принимают. Любимица Хаба.
— Ты дерзишь, Вея, — слишком спокойно ответил создатель.
Что? Неужели, я просчиталась? По позвоночнику пробежал холодок.
— Но я прощаю тебя, — неожиданно улыбнулся низкорослый блондин. — Через месяц у тебя будет красное коттарди из той ткани, которую выберешь ты.
Казалось, зал опустел. Никто не смел пошевелиться. Тут же меня прожгло десятка два ненавидящих взглядов. Конечно, мало кто мог дерзить создателю и отделаться при этом испугом.
— Садись, Вея, — Хаб плавно указал на пустующее место за одним из столов.
Поклонившись, я села на дубовую скамью, ножки которой были окованы серебряными завитками. Соседи глянули на меня, но сохранили молчание.
Оставшаяся по центру зала Рика, тоже поспешила занять своё место.
Оказывается, пока я дерзила создателю, в зал незаметно проскользнула Тарина. Она сидела, как ни в чем не бывало, за соседним столом. Но стоило мне взглянуть на вампиршу, как та опустила веки, говоря, что все готово.
— Где младшие? — резко осведомился Хаб, явно недосчитавшись больше десятка птенцов.
И снова мне пришлось держать ответ. Встав со скамьи, я на краткое мгновенье посмотрела в глаза создателю и тут же опустила взгляд.
— Это тоже моя вина, мастер.
По лицу Хаба пробежала тень раздражения. Поджав губы, он спросил:
— Что на этот раз?
— Все та же проблема в «детской». Я отправила туда младших для выяснения обстоятельств.
— Напомни-ка мне, — слова мастера ожгли ядом, — какие такие обстоятельства?
Мне хотелось вздрогнуть, пошевелить рукой или хотя бы пальцем. Но приходилось, уткнувшись взглядом в стол, отчитываться перед Хабом.
— Фострэ плохо закрыли люк в «детскую». Двое из стражей… — я облизнула губы, пытаясь скрыть нахлынувшее волнение, — … съедены. Думаю, среди фострэ был конфликт. Я доверила это дело младшим собратьям. Они все выяснят.
Кажется, создатель удовлетворился моим ответом. Но несколько старших вампиров слишком подозрительно глянули в мою сторону. Не поверили. Жаль. Ведь я ни слова не солгала. Всего лишь недоговорила, как выразился бы Ноан.
— Прескорбно, что мы не в полном сборе. — Мне так и не разрешили присесть. — Сегодня у нас важная трапеза. Развлечение, которого достойны лучшие мои птенцы. Вы!
Хаб торжественно вскинул голову, протянув в широком жесте руки.
В зале не раздалось ни единого шепотка. Не к добру такие заявления.
— Вея, — создатель снова обратил на меня внимание, — ты сказала, что примешь любое наказание за то, что мой подарок испорчен.
Холодное сердце сжалось от противного предчувствия. Тело напряглось, как перед прыжком.
— Но я не накажу тебя, а поощрю. За честность. Подойди ко мне, дитя! — Хаб раздвинул бледные губы в покровительственной улыбке.
Делать нечего. Пришлось подойти.
Бесшумно я приблизилась к мастеру, даже не думая коснуться ступеней пьедестала, на котором стоял каменный трон. Хаб, не вставая, протянул мне старый обсидиановый кинжал: оружие пряталось в складках его наряда. Сколько раз я брала эту вещь? И каждый раз — чья-то смерть. Но руки мои не дрогнули. Я коснулась холодной рукояти.
В мыслях собратьев, я знала, царили сумбур и негодование. По крайней мере, в мыслях тех, кто давно пытался занять мое место «любимицы».
Я старалась не смотреть ни на кинжал, ни на Рику. Но чувствовала, как взгляд вымпирши бледными пятнами расползался по моим щекам. Рика — вот кто должна стать любимицей низкорослого чудовища! Не я.
Создатель кинул зов фострэ. Я ощутила его, как ощутил каждый в этом зале.
— Открыть сегодняшнюю трапезу я позволяю тебе, Вея! — Хаб благосклонно посмотрел на меня сквозь чуть опущенные ресницы.
Внутренне я подобралась. Хотя, куда уж больше?
Слова создателя значили, что пока я искусно не убью жертву, не поднесу ее кровь в золотом кубке Хабу, никто из вампиров не получит еды. Снова марать руки, слышать слова мольбы или проклятья, ловить на себе жалобный или ненавидящий взгляд обреченного…
Луй! Если ты предашь меня, я убью тебя!
В зал вошли фострэ, волоча еле перебирающую ногами детскую фигурку. Что?
Я удивилась лишь на мгновение. На лицо вползла ледяная маска, всегда появляющаяся во время таких вот «представлений». Стоя вполоборота от мастера, я видела в его осанке, взгляде, чуть улыбающихся губах почти что любовь. Он любовался тем, что скоро начнется.
Сайгум, помоги мне сделать правильный выбор!
Девчонку с острыми ушками, проглядывающими сквозь шелк золотистых волос, столкнули в неглубокую яму по центру зала. Приковали цепями тонкие лодыжки и запястья.
Эльфийка не сопротивлялась. Даже не плакала.
Иссандра. Дочь погибшего западника. Узнать ее труда не составило. Нечасто сюда попадали эльфийские дети.
Луй сказал, будто бы девочка непростая. Что же в ней необычного?
— Можно начать, мастер? — ледяным тоном осведомилась я. Ни капли чувств или эмоций.
— Постарайся растянуть наше удовольствие, — почти пропел Хаб, вцепившись в хрупкую девчонку взглядом. Пальцы вампира поглаживали каменные подлокотники трона. Создатель полностью погрузился в предвкушение кровавого пиршества.
«Пора открыть трапезу», — подумала я и неспешно двинулась к центру зала. Очутившись у края ямы, на мгновенье закрыла глаза.
Послать зов Ноану я не могу, иначе создатель перехватит послание. Но подать знак Тарине, чтобы та предупредила братьев, в моих силах.
В полной тишине, я шагнула в яму, одновременно перекинув кинжал в левую руку. Надеюсь, Тарина поняла мой жест. Ага, едва заметно опустила ресницы. Значит, поняла и позовет остальных.
— Дитя эльфийского народа, — непривычно глухо зазвучал мой голос, — ты знаешь, зачем ты здесь?
Я не думала, что она ответит. Девочка выглядела крайне уставшей и безразличной ко всему. Однако эльфийка подняла голову, показав маленькое красивое личико. Такие же, как у отца, ореховые глаза смотрели без страха или ненависти. Вот только мне захотелось отпрянуть от этого взгляда. Девочка оказалась слепой. Ее зрачки не реагировали на свет.
