– Не знаю! Да что вы к «курице» привязались? – Шабанов вытянул губы и отхлебнул горячего чая. – Камень с дыркой тоже ерунда, примитив, как ваша «принцесса». Прошлый век… Вот деревья – это да! Представляете, растет дерево, корни тянут соки из земли, крона все время под солнцем, происходит фотосинтез, вырабатывается хлорофил. Это я со школы знаю… И вместо воды – ветер все время обдувает. Там целый комплекс энергий! Разных, мощных, а мы валим их, пилим на дрова и получаем только тепловую. И то – три процента… Знаете, я в детстве столько дров наколол! И столько печей истопил! У меня батя в школе работал учителем труда, и заодно – истопником. Мы с ним в пять утра вставали и топили печи, шесть штук. Я тогда еще смотрел и думал: природа сотворила дерево, березу, например. Белую, красивую, с крепчайшей древесиной, приятной на ощупь, матовой, шелковистой… А весной у нее сок сладкий-сладкий! И хочется обнять и долго стоять… Мы же взяли и бездарно спалили ее!
– С деревьев тоже снимают энергию? – перебил представитель главного конструктора.
– Разумеется, и даже без всяких проводов.
– Каким образом? Вы видели какую-то установку? Приборы, преобразователи?
– Видел, но внутрь же не заглянешь. Между прочим, как в вашу «принцессу».
– Вам объясняли принцип действия преобразователей?
– Нет, я сам догадывался. И объяснять было некому, да и некогда. – Шабанов оторвал нитку от пакета и намотал на палец. – Например, входишь в холодный, нетопленный дом, и через несколько минут там становится тепло. Я на коленках лазил, обогреватели искал – нету. Уходишь, мгновенно выстывает… Что это? Может, каким-то образом с нас самих снимается тепло для обогрева? Сколько мы его выделяем в атмосферу?.. Но если китайцы одной свечкой кипятят огромный котел воды, значит, есть способ? Ну, не мог же я надышать плюс двадцать за пять минут!
– Все это весьма любопытно… Но голословно. Вы же могли… получить некие доказательства, выяснить в беседах…
– Говорю же, не хватало времени, и все из-за вашей дурацкой «принцессы»!.. Правда, у меня было что-то вроде экскурсии, но все галопом по европам. Но я сделал для себя выводы.
– В чем же они заключаются?
– Мне трудно объяснить, я слабо разбираюсь в области высоких технологий. Можно сказать, не понимаю вообще ничего. Но вот вы говорите. Главный конструктор у вас – хакер, и я подумал – символично. Вы никогда не сделаете чего-то принципиально нового. Ну, к примеру, не сможете вытащить энергию из «курицы». Никогда!
– Почему?
– Потому что вами руководит хакер, разрушитель! Наука все время идет по пути взлома. Мозги так повернуты, что ли… И термины как у бандитов: бомбардировка ядрами, расщепление, критические массы, разгон частиц… Вы же вламываетесь в процесс! А они входят в него, как рука в воду.
– Кто – они? – мгновенно спросил родитель «принцессы», вдруг утратив свою научную интеллигентность и растерянность.
– Люди. У которых я побывал в гостях.
– Они земные люди? Или пришельцы?
– Пришельцы-то скорее мы, – не согласился Шабанов и допил чай. – Потому что врываемся, как варвары… Они очень даже земные, и ниоткуда не прилетали. Живут, как деревья… слово есть такое…
– Органично?
– Нет, гармонично! Сначала я подумал… дикие они или одичавшие. Совершенно не такие, как мы! Была мысль – слабоумные, недоразвитые… Но все наоборот! Мы идиоты и дебилы! Ну вот как расценить такое: молодая девушка, по нашим понятиям, полная дура, доит корову, печет хлеб, болтает глупости и одновременно занимается… в общем, у нас это называется молекулярной оптикой.
– Да… А вы сами знаете, что такое – молекулярная оптика?
– Говорю же – не знаю!
– И кто они? Откуда взялись?
Шабанов поразмыслил, говорить или нет представителю хакера о происхождении этих людей, и все-таки решился: ученый муж внушал доверие и внешне чем-то напоминал доктора Ивана Ильича.
– Эмигранты… Это я так понял, – поправился он. – До революции был в Петрограде один малоизвестный ученый. Вместе со всей лабораторией бежал сначала на юг, оттуда попал в Сибирь, хотел уйти через Китай в Индию. Колчак довез его до Иркутска, ученого со всей компанией из поезда высадили, чуть не расстреляли, но отняли какое-то лабораторное оборудование, золотое или с содержанием золота… и отпустили.
– Как его фамилия?
– Забродинов…
– И он – малоизвестный! – ревниво вскричал собеседник. – Это вам мало известный, молодой человек! Но мы-то его знаем. Лев Алексеевич Забродинов, автор монографии о солнечном ветре. Действительно, эмигрировал, умер в двадцать третьем году от туберкулеза в Харбине…
– Жив до сих пор.
– Не болтайте ерунды! Тогда ему должно быть сто десять лет!
– Не знаю, я его не видел, только с правнучкой разговаривал. Она сказала – жив…
– То есть, хотите сказать, вы приземлились в Китае?
– Не имею представления, где приземлился. Но думаю, не в Китае, – неуверенно проговорил Герман. – Людей нет, пустая тайга, горы, река… Скорее, предгорья Тибета по ландшафту.
– К сожалению, я в географии ничего не понимаю, – сокрушенно сказал представитель хакера. – Но вы просто обязаны вспомнить и назвать место, где находились целую неделю!.. Забродинов! Если вы действительно!.. Нет, не может быть! Вы читали его монографию?
– Я похож на человека, который читает монографии? – спросил Шабанов.
– Да-да, вы похожи на пилота… Если не читали, откуда вам известна фамилия – Забродинов?!
– От внучки. Точнее, правнучки.
– А, вы говорили… Это она рассказала про камень с дыркой, про деревья?
– «Курицу» я видел сам. Про деревья – она, но мимоходом. Не было времени, надо было улетать.
– Улетать? Куда улетать?
– Я обязан был выполнить условие, дал слово… Она показала мне мир, который я утратил.
– Ничего не понимаю! Какой мир? Параллельный?
– Да почему параллельный? Нормальный, реальный… Мы летали и смотрели на землю.
– На чем летали?..
– Ну, аппарат такой. – Шабанов подыскивал слова. – Вернее, самолет – это аппарат… Мы летали в оболочке… Не знаю, как назвать. Короче, некий шар, сделанный из нескольких энергетических оболочек. Мне так объясняли… Что-то вроде шаровой молнии… Но внешне похожей на тыкву…
Ученый муж вдруг зажал себе рот, сморщился от негодования на себя и замахал рукой, требуя замолчать. Затем огляделся, схватил бумагу, карандаш и, что-то размашисто написав, показал Шабанову.
«Забыл предупредить, нас прослушивают!» – прочитал он.
И в тот же миг на пороге очутился офицер комендантской роты: разбор полета с одним из родителей «принцессы» закончился…
Командир полка Ужнин года три уже пересиживал на своей должности. Он был молодой, летающий полковник и отбывал в Забайкалье не ссылку, а нормальный этап своей карьеры после академии Генштаба. У него впереди был приличный запас роста, однако передержка на уровне полка ему вредила, не давала развиваться – надо было давно уже пройти ступень начальника штаба дивизии, чтобы потом определиться на генеральскую должность; он же торчал на полковничьей, и с каждым годом шансов вырваться оставалось все меньше и меньше. Он чувствовал, что происходит явление, в авиации называемое провалом, – ситуация, когда, отказавшись от посадки, включаешь форсаж и пытаешься набрать высоту. Двигатели ревут в полную мощь, нос задран, однако машина продолжает валиться к земле, поскольку нет достаточной тяги.
