Костик и тот приметил. Экранированную тачку для нее запросил. Боится, как бы козочка копытца при нем не откинула, и его не обвинили в преступной халатности.
— Нехороший признак, Ника. Пускай Анфиса недельку отдохнет на даче.
Я ей добавочную защиту от фоновых безобразий и бесчиний подкину. Заодно и поощрение за отлично сделанную работу.
Доставай-ка из арматорских закромов алмазную розочку дервиша Салеха.
— Да не оскудеет рука дающего. Хотя оный амулет не так чтобы очень, даже после трансмутации… право же, одним ювелирным подарочком на каких-то десять штук баксов ты не отделаешься, братец Фил.
Вот что… Булавин до субботы не объявится. Сегодня отведем душу в тире, потом втроем идем в баньку париться. Будешь самолично из барышни-неофита Анфисы бесов усталости веничком березовым изгонять под моим инструктивным присмотром.
Узнаешь в откровении, глянешь со спины, какой белый налив у нее… Промеж ног, ей-ей, с трудом помещается депилированная женственность у девушки под юбкой длинной…
Она украдкой поглядит, какое такое исполинское мужество наш супермачо, легко в натуре, в широких штанах носит.
Я ей, между прочим, рассказала, как ты «Нирвану» мужественно штурмовал. От широты души не пожалел для пользы дела самого уязвимого и дорогого у мужчины. Как вспомню, ей-ей, яичница-глазунья!
— Скажешь тоже!
Как ни хотелось Филиппу Ирнееву поскорее и поближе навестить в тот вечер юную жену в далекой Филадельфии, он воздержался от того, чтобы ни с того ни с сего вмешиваться в расписание и ход образовательного, а также воспитательного процессов, претворяемых под неусыпным бдением и руководством Патрика Суончера. Предлог-то имеется, если Настю можно поздравить с успешным боевым крещением Вальтера Вальса.
«Никак нет! Хочется — перехочется. Доживу до воскресенья…»
И так, стало быть, когда стрелки и цифры часов показывали раннее воскресное утро, рыцарь Филипп вернулся в поздний субботний еще вечер уже за океаном. Предупрежденный о том сэр Патрик по-американски жизнерадостно приветствовал мистера Фила у орденского транспортала. Для полного супружеского счастья он и миссис Нэнси благожелательно захватил с собой.
Настя с разбегу подпрыгнула, повисла на шее у Филиппа, подогнув коленки, и замурлыкала:
— Ой, Филька, я так по тебе за неделю соскучилась… А ты взял да и заявился пораньше…
— Скорее поздно, чем рано, мистер и миссис Ирнив, но гостевая спальня для вас приготовлена. И прошу не забывать, моя дорогая миссис Нэнси, об утреннем распорядке, — призвал к благоразумию молодых супругов мистер Суончер.
В машине Настя, держась за руку Филиппа, иронически хмыкнула и на пальцах просигналила ему орденским тактильным кодом:
«Нашей мисс Мэри я ничего не сказала. Она, дура, теперь втайне обожает мистера Патрика. Зато миссис Нэнси любит только своего мужа, напыщенного болвана из Бостона, некоего мистера Ирнива.
Чтоб ты знал, Фил. Арматор у меня новый, и методические указания у него другие. Сегодня ночью пять раз тебе и три разика мне…»
— Иезавель — дщерь Евина!
— Что вы сказали, брат Фил?
— Ничего особенного, брат Патрик, мысли вслух.
— Согласен. В библейских идеях найдется немало достославной мудрости древних иудеев.
В воскресенье американским утром, не слишком рано, рыцарь Филипп, славно выспавшись, поспешил подняться на третий этаж. Там у арматора Патрика расположен обширный, с высокими окнами на четыре стороны света, спортивный зал, совмещенный с арматорской лабораторией в северном закутке.
Настя и Мария, закрыв глаза, — только две головы виднелись, — лежали рядышком в сдвоенном цилиндрическом стальном саркофаге. Сбоку перемигивались разноцветные светодиоды, сверху нависала коленчатая стойка-манипулятор, похожая на роботизированный электросварочный аппарат.
«Мадре миа и тодос сантос! Фантастика какая-то!», — поразился Филипп.
Тем временем Доктор Суончер озабоченно всматривался в дисплей, наверху и с боков прикрытый от яркого солнечного света козырьком-блендой. Он прихлебывал из большой кружки по-американски жидковатый кофе и жестом показал Филиппу на хромированную кофеварку «экспрессо» в углу. Европейские кофейные вкусы и предпочтения мистера Ирнива ему вне всяких сомнений известны.
Несколько раз коснувшись сенсорного дисплея беспроводным графическим стилусом, мистер Суончер развернулся в кресле к Филиппу:
— Как видите, мой благороднейший сеньор Фелипе Ирневе-и-Бланко-Рейес, я опять пытаюсь сопрягать малосовместимые реальности. С одной стороны, уменьшаю порог лабильности периферической нервной системы, координируя тонус поперечнополосатой мускулатуры и минимальное время нейроквантового отклика. С другой, развиваю им батальное ясновидение.
С харизматиками вашего уровня и аналогичной секулярной подготовки Мэри и Нэнси тягаться нереально. Но на поединке справиться с каким-нибудь мужчиной-субалтерном третьего круга, прошедшим орденскую школу боевых искусств, им обеим в скором времени будет под силу.
Честно говоря, пресловутые таинства, круги посвящения субалтернов и неофитов до пятого-шестого приобщения представляют собой не более, чем иерархические ранговые градации, соответствующую степень орденской индоктринации и психологическую мотивацию теургии. К реальным силам и потенциальности харизматиков эта классификация имеет весьма косвенное отношение. Большинство неофитов сами себя невротически лимитируют в прогрессивном овладении сверхрациональноми навыками и умениями.
В начале всех начал, сеньор Фелипе, нам заповеданы развитие, прогресс и эволюция в пространстве-времени. Их можно рассматривать в виде дьявольского проклятия энтропии и разрушения, если ограничиваться сугубо материалистическим тангенциальным пониманием. Либо понимать эволюционный прогресс в образе безграничного благословения Божьего в духовном постижении новых знаний, радиально приближающих нас к непостижимым целям Всевышнего.
Думаю, вам понятно, идальго Фелипе, кого я перефразирую. С его высокопреподобием Пьером Тейяром де Шарденом в свое время мы познакомились в Пекине. Отчасти в его воззрениях на божественную эволюцию я нахожу сверхрациональный смысл. Тогда как концептуальная терминология патера Пьера вполне достойна истинного техногностического употребления…
— Не могу не согласиться с вами, мой досточтимый лорд Патрик. Биологическое тело человека — закономерный и необходимый эволюционный этап в качестве временного вместилища бессмертной разумной души, а в совокупности род людской есть долговременный планетарный субстрат ноосферной оболочки.
