В ванной полилась вода. Женя рассеянно закурил, осматривая комнату, но в ней все осталось по-прежнему, и если б не шум воды, можно было подумать, что он сошел с ума.
Отсутствовала Даша гораздо дольше, чем он ожидал, зато появилась полностью «упакованной», с подправленным глазом и накрашенными губами. Последнее значило, что, скорее всего, целоваться она больше не собиралась. Женя решил, что правильно сделал, тоже одевшись, иначе б выглядел весьма глупо.
Даша стояла в дверях, глядя настороженно, будто ожидая приговора. А какой приговор он мог вынести? Дежурные слова о любви казались смешными в подобной ситуации, да и не такая она дура, чтоб принять их за чистую монету. Не говорить ничего тоже было как-то не по-человечески – в конце концов, не звери ж они, чтоб молча удовлетворить свои желания и разбежаться по норам, или берлогам, или где там еще могут жить звери?..
– Все хорошо? – спросил Женя и тут же понял, что более идиотский вопрос придумать трудно. …Что хорошо?.. О чем шла речь, когда все это начиналось? О Древнем Египте? Да, там, наверное, все хорошо… Он решил, что одной этой фразой уронил себя в такую бездонную пропасть, из которой вряд ли сумеет выбраться, и поэтому больше она не придет никогда. Пытаясь спасти ситуацию, Женя подошел и обнял Дашу за плечи. Тело ее не напряглось, отторгая ласку – значит, не все еще потеряно.
– Ты, чудо, – прошептал он, целуя ее в шею. Это выражение казалось ближе к истине – вроде, и не про любовь, и без явных признаков равнодушно исполненного долга.
– Не надо… я пойду, – Даша прятала глаза, пытаясь увернуться от поцелуев.
В принципе, Женя понимал, что сейчас ей действительно лучше уйти, потому что он еще не успел разобраться в себе и обязательно наделает глупостей. Но не мог же он ответить: – Да-да, конечно, иди!..
– А как же Египет? – он сжал ее безвольно опущенную руку.
– Египет?.. – в глазах промелькнуло подобие мысли, – я оставлю тебе книгу. Ты почитай, чтоб быть в курсе, а историю, которую принес муж, я расскажу тебе потом. Хорошо? – последнее слово она произнесла с такой просительной интонацией, что Женя почувствовал – если сказать «нет, сейчас», она останется, но потом уже не вернется никогда. И никакие черные свечи не заставят ее сделать это!
– Ладно, – он вздохнул, – но ты, правда, еще придешь?
– Правда, – Даша радостно улыбнулась. Видимо, она все-таки боялась, что он станет ее удерживать – тогда придется сопротивляться; они поссорятся, и она потеряет… вот, что она потеряет, сформулировать было очень трудно – для этого требовалось определенное время.
Женя удивился, как легко и ласково Даша чмокнула его в щеку, а потом быстро вышла в прихожую. Одевалась она торопливо, даже шубу застегнула не на все пуговицы, видимо, желая расстаться на приятной для обоих ноте.
Дверь закрылась; загудел лифт. Женя вернулся в комнату и подошел к окну. Он видел, как Даша быстро шла вдоль дома, потом свернула за угол. Оперся о подоконник в надежде еще хоть мгновенье видеть ее фигуру. Под руку попались скрученные свечи. Уродливая фигура, напоминавшая легендарный корень мандрагоры, вдруг возбудила в сознании страх – если Дашу привело сюда заклинание матери Анастасии, значит, так можно сделать с любым человеком!.. …И со мной, в том числе!.. Нет, пока не стоит ломать над этим голову – вот, если зажечь свечу, и она явится снова, тогда можно считать, что колдовство реально существует, а пока… пока я переспал с женщиной, которую возвел чуть ли не в ранг идеала. И пусть она оказалась самой обычной, все равно она лучше Таньки и всех остальных, которые у меня были раньше… Никаких других мыслей не возникало, а голову срочно требовалось загрузить, чтоб события отложилось в подсознании – лишь оно должно определить, как строить эти сумасшедшие отношения дальше.
Возвращаться к роману не хотелось. Там он остановился на сцене, никак не связанной с взаимоотношениями мужчины и женщины, а напрягаться, чтоб перейти от приятного к неприятному?.. …Надо просто на что-то отвлечься, – Женя опустился на колени, пошарил под столом и извлек залетевшую туда книгу. Брезгливо смахнул клубок пыли, – неплохо б убрать в квартире, но не сейчас, – плюхнулся на смятый диван и перевернул обложку.
Естественно, Женя не знал этих труднопроизносимых имен и дат с пометкой «до н. э.», представить которые в реальном летоисчислении не хватало никакой фантазии, но, с другой стороны, они не давали, ни живого материала, ни мелких неповторимых фактов, чтоб сплести полотно повествования. На базе сухой хронологии нельзя создать ничего, кроме весьма посредственного учебника истории.
Женя решил посмотреть картинки – может они навеют хоть какую-то идею. …А если нет, пусть приходит и объясняет, что там открыл ее гениальный муж, которому она только что «наставила рога», – Женя довольно ухмыльнулся.
Книга сама собой открылась на последней странице. …А это что?.. – Женя развернул оказавшиеся там листки. Почерк был мелким и ровным, с угловатыми буквами (в статье про графологию писали, что его обладатель должен быть упрямым и педантичным человеком). Присев за стол, Женя разгладил бумагу.
* * *
Белая от известковой пыли безлюдная улица, ведущая от храма к пристани, внезапно оборвалась, превратившись в оживленный рынок. Его заполняли торговцы рыбой; бледными совсем неаппетитными лепешками, напоминавшими, то ли блины, то ли непропеченный лаваш; пестрыми украшениями из камня и еще какими-то вещами, назначение которых не знал, ни Виталий, ни Кристина.
Кристину больше всего заинтересовали сандалии, вроде, «росшие» на толстой палке целыми гроздьями. Она подумала, что мода, действительно повторяется и несколько лет назад, когда она училась в школе, ей хотелось точно такие же, только продавались они совсем на другом рынке – возле центрального стадиона.
Среди торговцев не спеша бродили покупатели. Одна женщина стояла у корзины с рыбой и настойчиво предлагала смуглому рыбаку в грязной юбке ожерелье, которое только что сняла со своей шеи.
– А денег у них что, не существует? – заинтересовалась Кристина, наблюдая сцену торговли.
– Нет. По крайней мере, в нашем понимании. Я вчера прочитал целую книгу про Египет и теперь кое-что знаю. У них был эквивалент денег – утен, представлявший собой спираль из медной проволоки. В наличном, так сказать, обращении утен не было, но все товары оценивались в них. Например, рыба, по мнению продавца, стоит два утен, а женщина считает, что ее ожерелье стоит, к примеру, пять утен, вот и торгуются, понятно?
– Короче, бартер, – Кристина засмеялась, – совсем, как у нас.
