Лезвие шпаги ярко вспыхнуло в свете факелов, Карс подумал о том, как же далеко ему пришлось забраться за собственной смертью. Он ждал удара, но его не последовало, и тогда он осознал, что Иваин велит Скайлду остановиться.
Скайлд нерешительно опустил шпагу, потом усмехнулся и с озадаченным видом посмотрел наверх.
— Но, ваше высочество…
— Иди сюда, — сказала она, и Карс увидел, что она смотрит на шпагу в руке Скайлда, на шпагу Рианона.
Скайлд взобрался по лестнице на палубу. На его лице с густыми черными бровями застыл испуг. Иваин шагнула ему навстречу.
— Дай мне ее, — сказала она. И видя его колебание, крикнула:
— Шпагу, дурак!
Он вложил ее в протянутые руки Иваин, и она внимательно оглядела ее в свете факелов, изучая работу, строение эфеса с дымчатым камнем, символы, выгравированные на лезвии.
— Где ты взял ее, Скайлд?
— Я… — он медлил, не желая сознаваться, и руки его инстинктивно скользнули к украденному воротнику.
Иваин фыркнула:
— Твои воровские дела меня не интересуют. Где ты ее взял?
Он указал на Карса и Богхаза.
— У них, ваше высочество, когда поймал их.
Она кивнула.
— Отведи их в мои покои.
Она исчезла внутри каюты. Скайлд, несчастный и сбитый с толку, отправился выполнять приказ, а Богхаз застонал:
— О! Милостивые боги! — прошептал он. — Свершилось! Он поплотнее придвинулся к Карсу и быстро, пока еще была возможность, проговорил:
— Лги, как никогда раньше не лгал. Если она подумает, что тебе известна тайна гробницы, они или Дхувиане силой вырвут ее у тебя!
Карс ничего не ответил. Он делал все возможное чтобы вернуть себе ясность ума. Скайлд с руганью потребовал вина, и оно было принесено. Он насильно влил его в горло Карса, потом отвязал его и Богхаза от весла и повел их на палубу.
Вино и морской ветер настолько освежили Карса, что он сам смог держаться на ногах. Скайлд грубо втолкнул его в освещенную факелами каюту Иваин. Иваин сидела у резного стола и шпага Рианона лежала перед ней.
В противоположной переборке находилась низкая дверь, ведущая во вторую комнату. Карс увидел, что она едва заметно приоткрыта. Никакого света за ней не было, но ему показалось что кто-то или что-то притаилось за дверью, слушая. Это заставило его вспомнить слова Джахарта и Шаллах.
В воздухе чувствовалось какое-то сгущение, слабый запах мускуса, сухой и тошнотворный. Он, казалось, шел из второй двери. Запах подействовал на Карса как-то странно. Не зная еще, чем он вызван, он уже ненавидел того, от кого он исходил.
Он подумал, что там, должно быть, скрывается любовник Иваин, причем очень странный любовник. Иваин перевела его мысли в другое русло. Она устремила на него пристальный взгляд, и он еще раз подумал, что никогда еще не видел таких глаз. Потом она сказала Скайлду:
— Расскажи мне… Все расскажи.
С неохотой, отрывистыми фразами, он рассказал ей все. Иваин посмотрела на Богхаза.
— А ты, толстяк. Ты где взял шпагу?
Богхаз вздохнул и кивнул на Карса.
— Спросите у него, ваше высочество. Это красивое оружие, а я человек торговый.
— И только из-за этого ты хотел ее получить?
Лицо Богхаза являло собой образец невинного удивления.
— Какая же еще может быть причина? Я не боец. Кроме того, был еще пояс и воротник. Вы сами, ваше высочество, можете видеть, насколько они ценны.
По выражению ее лица невозможно было понять, верит она ему или нет.
Она повернулась к Карсу.
— Значит, шпага принадлежит тебе?
— Да.
— Где ты ее взял?
— Купил у торговца.
— Где?
— В северной стране, за Схуном.
Иваин улыбнулась.
— Ты лжешь.
Карс быстро проговорил:
— Я честно добыл оружие, — так оно некоторым образом и было, — и мне все равно, веришь ли ты в это или нет.
Скрип двери, ведущей во вторую комнату, заставил Карса насторожиться.
Ему захотелось распахнуть ее и посмотреть, что притаилось там, в темноте, слушая и наблюдая. Ему захотелось увидеть то, что вызывало этот невыносимый запах.
И в то же время в этом вроде бы и не было нужды. В то же время он вроде бы знал это и так.
Скайлд не мог больше сдерживаться.
— Прошу прощение, ваше высочество, но зачем весь этот шум насчет шпаги?!
— Ты хороший солдат, Скайлд, — задумчиво ответила она, — но во многом другом ты бываешь туп. Ты чистил лезвие?
— Конечно. Да оно было в плохом состоянии. — Он с отвращением посмотрел на Карса. — Похоже, что он годами к нему не притрагивался.
Иваин протянула руку и положила ее на украшенный драгоценностями эфес. Карс увидел, что рука ее дрожит. Она мягко сказала:
— Ты прав, Скайлд. К ней не притрагивались годами. С тех самых пор как Рианона, который ее сделал, упрятали в гробницу, чтобы он расплатился за свои грехи.
Лицо Скайлда выражало полнейшее изумление. Челюсть его отвисла. По прошествии долгого времени он сумел вымолить лишь одно слово:
— Рианон!
Взгляд Иваин устремился на Карса.
— Он знает тайну гробницы Рианона, Скайлд. Он должен знать, раз у него эта шпага.
Она помолчала, а когда заговорила снова, слова ее были едва различимы, словно это был голос ее мыслей.
— Опасная тайна. Такая опасная, что я почти жалею…
Она замолкла, как будто считая, что и без того уже слишком много сказала. Не бросила ли она быстрый взгляд на дверь во вторую комнату?
Прежним надменным тоном она сказала, обращаясь к Карсу.
— У тебя есть еще одна возможность, раб. Где находится гробница Рианона?
Карс покачал головой.
— Я ничего не знаю, — сказал он и схватился за плечо Богхаза, чтобы не упасть. Маленькие алые капельки упали на ковер у его ног. Лицо Иваин казалось очень далеким.
Скайлд хрипло сказал:
— Отдайте его мне, ваше высочество.
— Нет. Для твоих методов он уже слишком плох. Пока я еще не хочу его убивать. Я должна… подумать об этом.
Она нахмурилась, переводя взгляд с Карса на Богхаза.
— Они должны грести, так я думаю. Хорошо. Забери от их весла третьего. Пусть эти двое работают без помощи всю ночь. И вели Калласу отпускать толстяку по два удара хлыстом с каждым ударом склянок.
Богхаз взвыл.
— Ваше высочество, умоляю вас! Я бы сказал, но я ничего не знаю.
Клянусь!
Она пожала плечами.
— Может быть и так. В таком случае, ты захочешь убедить своего товарища начать говорить.
Она снова повернулась к Скайлду.
— Вели также Калласу поить высокого морской водой, каждый раз, как ему захочется пить. — Ее белые зубы сверкнули. — Это хорошее лекарство.
