Я тоже часто вспоминаю нашу прогулку, наши беседы, Ваш неизменный такт и ваше тонкое понимание. Не сочтите мои слова за проявление сентиментальности, но хочу сказать – спасибо Вам за то, что Вы есть. Очень жду весны, мне так хочется вновь увидеть Вас, насладиться незабываемым общением с Вами! Буду рада снова увидеть Вас в нашем с Вами городе и в нашей библиотеке, месте, ставшем для меня еще более желанным после того, как в ней состоялось наше знакомство. Всего Вам доброго, и до встречи! Ваша Л.Н.»
Под волшебные и чарующие звуки Пушкинского вальса Лилия Николаевна написала адрес на конверте ( тоже до востребования) и, вложив туда письмо, запечатала его. Затем бережно убрала письмо в сумочку, собираясь отправить его завтра по пути на работу. И – с сожалением нажала кнопку магнитофона: Пушкинский вальс она могла слушать бесконечно, однако пора было отдыхать…
Но заснуть она не могла долго. Мелодия Прокофьева будто бы не желала оставлять ее. Лилия Николаевна лежала среди ночного полумрака в своей постели и улыбалась… Когда же она впадала в сладостно-дремотное забытье, ей снилось, как она танцует вальс в огромном зале, полном сияющих свечей, и как она кружит по мраморному полу в паре с Владиславом Георгиевичем, облаченным в черный парадный фрак. А вокруг, по периметру зала, стоят люди, люди, люди – элегантные дамы и благородные господа, и все смотрят на них, восторженно наблюдают за ними, ибо они – Лилия Николаевна и Владислав Георгиевич – здесь, в этом зале, самая красивая пара…
Завершая последний тур вальса, Лилия Николаевна вдруг увлекает своего партнера в какую-то боковую комнату, высокая резная дверь сама собой захлопывается за ними; они остаются вдвоем посреди этой комнаты, и Лилия Николаевна ставит Владислава Георгиевича перед собой на колени, обеими руками властно берет его за голову, сдавливает ее в ладонях, как спелый плод… В его глазах – ужас, недоумение и – безграничное обожание! Она смотрит в его глаза, а ее длинные крупные ногти впиваются ему в голову, в лицо, виски, подбородок…Он просит ее остановиться,он страстно умоляет ее о пощаде… но она будто не слышит его! Кровь уже струится по его лицу, шее, капает на белоснежное жабо, на черный фрак, на сверкающий пол…Владислав Георгиевич сползает все ниже и ниже, и его окровавленное лицо оставляет прерывистые следы на ее роскошном платье… Лилия Николаевна склоняется над ним все ниже и ниже, будто наблюдая за его агонией. Последнее, что она видит – это его руки, судорожно подергивающие цепенеющими пальцами по гладкому полу – прямо вокруг ее высоких изящных каблуков. Лилия Николаевна не в силах сдерживаться дольше и сладострастно кричит от сумасшедшего и ошеломляющего наслаждения…
…Проснулась она поздно – ну так на работу все равно ехать к двум часам. Вполне обычный будний день, и все как обычно. Кроме одного: ей сегодня необходимо отправить письмо! Это будет главное событие наступившего дня…
Лилия Николаевна не просто бросила письмо в ящик. Она вновь заехала на почтамт, вошла в зал на первом этаже и бережно опустила конверт в огромный ящик с государственным гербом, стоявший у стены. Почему-то он внушал ей особое доверие, и теперь она не сомневалась, что ее письмо до адресата непременно дойдет. А потом со спокойной душой поехала на работу…
После этого Лилия Николаевна стала ждать ответного послания от Владислава Георгиевича. Но проходили недели, месяцы, а письма так и не было. Владислав Георгиевич словно бы испугался чего-то и затаился. И на Новый год не было от него поздравления.
Лилия Николаевна приходила на почтамт раз в две недели, с замиранием сердца подходила к окошку и робко спрашивала сотрудниц – нет ли письма для Гончаровой. И ответ был всегда один и тот же: « Для Вас ничего нет…» А однажды произошел вообще вопиющий случай: в ответ на ее вопрос женщина, порывшись в ящике, объявила, что письмо для нее есть, но через несколько секунд выяснилось, что оно предназначено не ей, а совершенно другой Гончаровой. Никогда еще Лилия Николаевна не испытывала столь жгучей ненависти к незнакомой женщине, носящей такую же фамилию, как и она… С ней чуть было не случилась истерика.
Однако после этого маленького недоразумения Лилия Николаевна стала наведываться на почту не чаще раза в месяц. Прошла зима, наступило Восьмое марта… И снова ничего. Ее столичный поклонник продолжал хранить глухое молчание. Тогда, здраво оценив ситуацию, Лилия Николаевна рассудила, что по всей видимости, никаких писем от Владислава Георгиевича ожидать не стоит - так же, как не следует ждать и приезда его самого. Было бы, чему удивляться – обычная история. И она постепенно успокоилась…
* * *
Весна была довольно ранней и весьма бурной – уже в половине апреля снег сошел полностью в не только в городе, но и в окружающих лесах. А к концу месяца, дней за десять до майских праздников, установилась теплая и ласковая погода. И как-то раз госпожа Гончарова задержалась на рабочем месте часа на два – скопилось много канцелярской работы, сделать которую надо было срочно…
Выходила она из библиотеки поздно, когда уже стемнело. В комнатке охраны сидел бывший полковник Алексей Васильевич.
- Снова полуночничаете, - добродушно проворчал он. – Да, Лилия Николаевна…вы неисправимы.
- Ну, Алексей Васильевич! – улыбнулась старший библиотекарь, кладя на стойку ключи, - помнится, я вам обещала не сидеть до полуночи. А сейчас – время просто детское…
Она принялась расписываться в журнале, а он смотрел на нее необычайно добрыми глазами. Потом вдруг нажал кнопочку магнитофона, и тотчас полилась волшебная мелодия. Лилия Николаевна подняла голову и подарила старому полковнику одну из самых очаровательных улыбок, какие только женщина может подарить мужчине.
- Пушкинский вальс, - улыбнулся Алексей Васильевич. – Ваш любимый…
- Да…- только и прошептала она.
В пустом холле Дворца тихая мелодия звучала мягко, грустно и словно бы как-то одиноко. И от этого она становилась еще более волнующей.
- Спасибо вам, - сказала Лилия Николаевна.
- Помилуйте, да за что?
- За все. И за ту запись вальса, что вы сделали для меня… И за столь трогательное внимание…
- Это вам спасибо. Всегда так приятно видеть вас. Вы сегодня на машине?
- Да…
- Ну и слава Богу…
Лилия Николаевна направилась к выходу и, задержавшись у дверей, помахала охраннику рукой. Полковник с улыбкой кивнул ей в ответ и снова нажал кнопку. Сразу наступила тишина.
Госпожа Гончарова вышла на крыльцо и направилась на стоянку. Подойдя к машине, она достала ключи и уже собралась отпереть дверцу, как вдруг за спиной ее раздался женский приглушенный голос:
