Между тем Маркиз быстро освоился и с любопытством исследовал дом. Алла с визгом носилась за котом, попутно осматривая каждый угол. Елизавета Ивановна с легкой улыбкой наблюдала за ними.
— А это что? — Она ткнула пальцем в дверь.
— Комната Аллы, — отозвался Андрей. Женщина толкнула дверь, однако Маркиз не спешил туда входить. Он медленно обвел взором все пространство, вперив взгляд своих янтарных глаз на высокий шкаф в углу.
— Ну же, Маркиз! — стала подзадоривать кота дочка, но тот не шевелился.
— Это, кстати, одна из немногих комнат, которую я успел полностью обустроить, — с гордостью сказал Белов. — Нравится?
Алла не стала ждать, пока Маркиз соизволит войти внутрь, и зашла сама.
— Классно, — оценивающе произнесла она и подошла к окну, отодвинув жалюзи. — Очень здорово!
Маркиз мяукнул и вопросительно посмотрел на Елизавету Ивановну. Она присела и попыталась взять кота на руки, но тот мягко выскользнул из пальцев хозяйки и засеменил куда-то по коридору.
— Чуть грыжу не заработал, пока его сюда затаскивали, — признался Андрей, махнув рукой в сторону шкафа.
— Андрюша?
— Да, мама?
— Вера… знает про этот дом?
— Да, — ответил Андрей слегка напряженно. — Я сообщил ей адрес. По закону после развода, с кем бы ни остался ребенок, другой родитель имеет право на общение с ним. Но не думаю, что она приедет.
— А она…
— Мамуля, давай сейчас не будем об этом. Сегодня и так день сумасшедший выдался.
— Я что-нибудь приготовлю, — снова засуетилась Елизавета Ивановна.
— У меня все с собой, только разогреть нужно, — успокоил ее Андрей.
Они поужинали, попили чаю, после чего Андрей открыл ноутбук и погрузился в работу, а Елизавета Ивановна с Аллой читали книгу. Правда, девочка читала вслух неохотно и с куда большим удовольствием посидела бы перед телевизором (как раз сейчас должны показывать «Ледниковый период»!), но бабушка была неумолима. Маркиз лежал на кресле, мирно посапывая и изредка подергивая ухом.
— Почему ты дома не снимаешь косынку? — Елизавета Ивановна обратила внимание на то, что внучка постоянно была в бандане.
— Не хочу, — тут же, отвернувшись, надула губки Алла.
— Но голова должна дышать, — попробовала урезонить ее Елизавета Ивановна.
— Как она может дышать? Человек дышит ртом! — с вызовом ответила Алла.
— Человек дышит легкими, — не отрываясь от экрана, пробормотал Андрей.
— Может, она тебя послушает? — обратилась к сыну женщина.
Андрей поднял голову.
— Алла, — позвал он. — От того, что ты постоянно в бандане, ничего не изменится, — как можно мягче сказал он.
— Ну и что?
— Бабушка права, сними, и тебе самой станет намного легче, вот увидишь.
Поколебавшись какое-то время, Алла нехотя сняла бандану, ее темные глаза снова вызывающе блеснули, мол, только попробуйте засмеяться или же даже улыбнуться!
Девочка была лысой. Абсолютно лысой. После лечения химиотерапией злокачественные клетки исчезли, но облысение (естественный побочный эффект) по какой-то неясной причине ни в какую не желало исчезать, и голова Аллы напоминала бильярдный шар. Если можно себе вообразить бильярдный шар с печальными детскими глазами, а в последнее время они были только такими. Не росли больше волосы, и все тут. Это при том, что брови у Аллы выросли тут же. Врачи успокаивали, мол, все это вопрос времени, но Андрей уже сам видел, что вопрос этот уж слишком как-то затянулся. В садике и старой школе дети не упускали возможности подразнить дочку («Лысая башка, дай пирожка!»), и Андрей с затаенным страхом думал, что же ждет ее в новой школе? Парик?
Уложив Аллу спать, Елизавета Ивановна села напротив сына.
— Я неспроста намекнула сегодня тебе о своей квартире, — промолвила она, сцепив перед собой пальцы, натруженные, с шишковатыми суставами. — Пока ты был в ресторане, а Аллочка спала, я слушала радио.
— И? — вопросительно приподнял брови Андрей.
— Вчера исчез один мальчик, — сказала она, пристально глядя на сына. Андрей оторвался от экрана и недоуменно посмотрел на мать.
— Ну и что?
— Как что? — воскликнула Елизавета Ивановна, всплеснув руками. — Это уже второй случай за месяц! Тогда тоже исчез ребенок, и все происходит в нашем городе! Господи, прости и сохрани, но такого еще никогда у нас не было!
Белов потер переносицу.
— Что-то я не улавливаю логики, — признался он. — Какое отношение имеет пропажа детей к нашему новому дому?
— В своем доме и стены помогают, Андрюша. А здесь… Неспокойно мне как-то.
— Все будет хорошо, — твердо сказал Андрей, выключая ноутбук. — Дочь все время под присмотром.
Он вышел из-за стола, осторожно положил руки на плечи матери и поцеловал ее в голову. Волосы пахли чем-то домашним и успокаивающим, как в детстве.
— Иди спать. Завтра куча дел, нужно вещи разобрать, елку наряжать, Новый год на носу.
В этот момент зазвонил мобильный Андрея. На экране телефона высветилось имя абонента: «Татьяна».
— Слушаю, — ответил Белов.
— Привет! — В трубке послышался бодрый женский голос.
— Здравствуй. Ты чего так поздно?
— А ты что, не рад? — насупилась девушка.
— Конечно, рад. Просто только сегодня въехали в новый дом, — пояснил Андрей. — Сама понимаешь, бардак, хлопоты.
— Андрюша, я тут подумала… Может, нам Новый год вместе встретить? — неожиданно спросила Татьяна.
Адвокат замешкался. Он знал ее чуть более двух месяцев, познакомились уже на новом месте работы. Фидарова Татьяна была красивой и интересной женщиной, но что-то останавливало Белова ответить положительно.
— Давай решим это в ближайшие дни, — сказал он. — Сейчас столько работы.
— Я скучаю…
Андрей непроизвольно улыбнулся.
— Я тоже. Обещаю, мы скоро увидимся, — затем попрощался и отключил телефон.
Странно, но Татьяна была единственной девушкой, которой удалось так легко и стремительно войти в жизнь Андрея, заполнив тот самый необходимый вакуум, в котором оказывался любой разведенный мужчина. Он всегда относился к новым знакомствам с некоторой долей скептицизма, а после развода с Верой и вовсе стал проявлять к противоположному полу настороженность, особенно если дамы не скрывали своих намерений, узнав о холостяцком статусе адвоката.
Но с Фидаровой Таней все было иначе. Она была стажером, помощником юриста, и когда он впервые увидел ее у себя в коллегии, то был потрясен ее красотой. Поначалу адвокат был уверен, что внешние данные Татьяны наверняка являются компенсацией ее какого-либо существенного недостатка, интеллекта или, наконец, ума в частности. Каково же было его изумление, когда он узнал, что эта двадцатишестилетняя девушка знает четыре языка и, имея высшее психологическое образование, без отрыва от работы в коллегии оканчивает юридический институт.
Первое свидание оставило у Андрея самые теплые воспоминания, и они стали встречаться регулярно. После третьей встречи они провели вместе ночь, и оба остались довольны друг другом.
На работе догадывались об их связи, но Белов не обращал на это внимания — времена и нравы теперь несколько другие. Поэтому обсуждение сотрудниками его личной жизни не волновало адвоката. Его также устраивало и то, что Татьяна была абсолютно ненавязчивым человеком и всегда требовала к себе ровно столько внимания, сколько полагалось при их отношениях. Поэтому предложение девушки о совместном проведении новогоднего праздника Белова немного озадачило. С другой стороны, почему бы и нет?
Посреди ночи Маркиз, который обычно спал в комнате с Аллой, проснулся. Лунный свет, пробиваясь сквозь занавеску, играл на его шерстке серебристо-бархатными волнами. Круглые прозрачные глаза животного неотрывно смотрели на высокий шкаф, тот самый, стоящий в углу. Кот бесшумно спрыгнул на пол и медленно подошел к нему, старательно обнюхивая дверь. Через некоторое время он вышел из комнаты. Алла продолжала спокойно спать.
* * *
Сергей неотрывно смотрел в окно. Прямо перед ним мерцали снежинки, кружащиеся в морозном воздухе крошечные феи искрились и будто игриво подмигивали ему. Он даже было потянулся к ним, но вовремя спохватился и убрал руку обратно. При всем своем желании он бы не смог коснуться этих волшебных фей — между ними была непреодолимая, ненавистная преграда в виде крепкой решки[2].
Он опустил голову, разглядывая замызганный календарик, и задумчиво повертел в пальцах огрызок карандаша. День еще не кончился, но искушение было слишком сильным, и он, затаив дыхание, зачеркнул сегодняшнее число. Сергей наизусть знал, сколько ему осталось мотать срок, вплоть до минут, но ему доставляло ни с чем не сравнимое блаженство каждый раз сверять оставшиеся дни и убеждаться, что момент освобождения становится все ближе и ближе.
