Клянутся, что держали под контролем весь дом.
— Что еще можно сказать в свое оправдание! — отреагировала Ребекка.
— Всегда надо давать коллегам какой-то шанс. Нельзя быть такой самоуверенной, — сказал ей Джек.
— Да что ты говоришь? К черту! Я не верю в слепое полицейское братство, не ожидаю его ни от кого и сама этого чувства не проявляю. Я знала много хороших полицейских и если уверена, что человек хорошо делает свое дело, то всегда помогу ему выпутаться из неприятностей. Но в то же время я знаю и массу настоящих придурков, которым нельзя доверить даже брюки, потому что они непременно наденут их ширинкой назад.
Гарри бросил на нее недоумевающий взгляд. А она завершила свою гневную тираду:
— Я не удивлюсь, если Невецкий и Блэйн именно такие придурки.
Джек тяжело вздохнул.
Ошарашенный Гарри уставился на Ребекку.
Тут к тротуару подъехал темный пикап без каких-либо надписей. Из него вышли трое: один — с камерой, двое других — с чемоданчиками в руках.
— Вот и ребята из лаборатории, — сказал Гарри.
Вновь прибывшие быстро пошли к дому. Что-то в их внешности напомнило Джеку трех коршунов, летящих за добычей. Порыв ветра снова пронесся по улицам, и снова Джек вздрогнул от холода. Голые ветви деревьев ударились друг о друга и стали похожи на ожившие серые скелеты из фильмов ужасов.
Ребята из медлаборатории разбирались на кухне с останками Росса Морранта, перемешанными с майонезом, горчицей и кусочками салями. Видимо, он погиб за приготовлением ночного ужина.
На втором этаже дома, в ванной, кровь была абсолютно везде: она покрывала весь кафельный пол, каждый угол помещения. На стенах и по краям ванной виднелось множество кровавых отпечатков. Джек и Ребекка стояли в дверях, внимательно все разглядывали, ни к чему не прикасаясь. Все останется нетронутым, пока эксперты не закончат своей работы.
Винсент Вастальяно, полностью одетый, лежал на полу между ванной и раковиной, упираясь головой в основание унитаза. Это был большой, грузный мужчина, черноволосый, с густыми бровями. Брюки и рубашка были сплошь пропитаны кровью. Один глаз вырван, другой, широко раскрытый, глядел непонятно куда. Одна рука была крепко сжата в кулак, другая, вытянутая во всю длину, покоилась на полу. Лицо, шею, руки покрывало множество небольших ран. Одежда была порвана местах в пятидесяти-шестидесяти, и сквозь дыры виднелись такие же раны, как и на открытых частях тела.
— Намного хуже, чем трое остальных, вместе взятых, — прокомментировала Ребекка.
— Да, намного хуже, — согласился с ней Джек.
Это был четвертый изуродованный труп за последние четыре дня. Скорее всего, Ребекка права — на этот раз они явно имели дело с сумасшедшим маньяком. Но не с тем маньяком, который творит свои зверства, когда у него начинается припадок. Этот был разборчив и убивал, видимо, вполне сознательно. Может быть, даже преследуя определенную цель, — все жертвы в той или иной мере были замешаны в незаконной торговле наркотиками.
Ходили слухи о том, что в данный момент разгорается война между мафиозными группировками за обладание территориями. Но Джека такое объяснение не устраивало. Какая там борьба за территории. Убивал не профессионал. Это были варварские, садистские убийства, говорившие о зверской натуре совершившего их человека.
Честно говоря, Джек предпочел бы обычное дело с наемным убийцей.
Нынешняя ситуация была намного сложнее. Поймать маньяка, воодушевленного какой-то своей высокой целью, — это то же самое, что вычислить нескольких хладнокровных хитрых профессиональных киллеров.
— По обилию ран похоже на предыдущие случаи, — сказал Джек.
— Но эти раны отличаются от тех, что мы видели. Те были проникающими, а здесь они такие рваные, пожалуй, их можно определить как глубокие царапины. Скорее всего, преступления совершены разными людьми.
— Нет, по-моему, один и тот же человек, — не согласился Джек.
— Ты торопишься с заключением.
— Это одна манера.
— С чего ты это взял?
— Чувствую.
— Не пробуй взять меня мистикой, как вчера.
— Ты это о чем?
— Ты прекрасно знаешь сам.
— Вчера мы просто нащупывали возможные ниточки.
— В лавчонке колдуна, торгующего всяким дерьмом вроде козлиной крови и волшебных амулетов.
— Ну и что из того? Это все же была вполне действенная версия.
Замолчав, они продолжали внимательно рассматривать тело.
— У меня складывается такое впечатление, что его кто-то куснул раз сто. Как будто его... жевали. — Ребекка пожала плечами.
— Да, кто-то с небольшими челюстями, — поддакнул Джек Доусон.
— Может, крысы?
— Слишком классный домик. Не думаю, что здесь могут водиться крысы. И в таком количестве.
— Да, согласна. Но учти, что у нас один большой счастливый город, Джек. Хорошие и плохие дома связаны одними улицами, одной коммуникационной системой, населенной одними и теми же крысами. Это демократия в действии.
— Если это были крысы, то они покусали его уже после смерти. Наверное, их привлек запах крови, ведь крысы любят поживиться падалью. Но у них нет смелости или агрессивности, они не нападают на людей, даже когда их полчища.
Или тебе приходилось слышать о чем-либо подобном?
Ребекке нечего было возразить.
— Нет, — сказала она. — Значит, крысы прибежали сюда, когда он загнулся, и быстренько подкрепились за его счет. Но это были всего лишь крысы, Джек, обрати внимание! Не надо превращать их во что-то мистическое.
— Разве я это сказал?
— Ну, скажем, вчера ты меня довел этим до белого каления.
— Мы всего лишь пытались кое-что выяснить, Ребекка.
— Болтая с колдуном, — поддела его Ребекка.
— Это был не колдун, а...
— Придурок. Это был настоящий придурок. А ты стоял и слушал его бред в течение целого получаса.
Джек глубоко вздохнул. Ребекка сказала:
— Это укусы крыс, и они прикрыли настоящие раны. Нам придется подождать вскрытия, чтобы узнать истинную причину смерти.
— Я уверен, что результат будет тем же, что и в остальных случаях. Под этими укусами большое число проникающих ранений.
— Может быть, ты и прав, — сказала Ребекка. Джек отвернулся от тела, а Ребекка не отводила от него глаз.
Дверь в ванную была в некоторых местах расщеплена, а замок оказался сломан. Осматривая повреждения, Джек спросил у толстого краснолицого патрульного, стоящего неподалеку:
— Вы увидели дверь уже в таком состоянии?
— Нет, нет, лейтенант. Когда мы сюда пришли, она была заперта.
