И тут же получил от нее локтем в бок.
— Не валяй дурака, Дэвид. Читай. Я не собираюсь тут с тобой до утра торчать.
Ты дальше собственного носа ничего не видишь.
Его блуждающий взгляд упал на поблескивающие рельсы, а потом — на меловой холм со срезанной верхушкой. Так называемая столовая гора, какие можно увидеть в старых ковбойских фильмах Джона Форда.
Он снова уткнулся взглядом в листок и только сейчас понял свою ошибку. Да, Дэвид Сандерсон, тебе бы не в банке работать…
— Сверху написано: ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ ОХРАНЯЕТСЯ ЗАКОНОМ, — уточнил он.
Две строчки внизу никак ему не давались, сливаясь в неразборчивые знаки; может, из-за того, что его мозг, отказывавшийся верить написанному, безуспешно подыскивал какую-то интерпретацию, которая бы свела на нет неугодный ему смысл. Поэтому он перевел взгляд на рельсы и даже не слишком удивился тому, что они уже вовсе не блестели в лунном свете, а были насквозь проржавевшими и из стыков здесь и там пробивалась сорная трава. На этот раз он критическим взором окинул саму станцию и увидел полуразрушенное строение, забитые досками окна и ветхую деревянную крышу практически без дранки. В привокзальной зоне с асфальта, который вдруг оказался весь в трещинах, куда-то исчезло предупреждение НЕ ПАРКОВАТЬСЯ, а слова на стене ВАЙОМИНГ — ШТАТ РАВЕНСТВА, хотя и не исчезли, казались словами-призраками. Вроде нас, подумал он.
— Ну же, — подгоняла его Уилла. Девушка, у которой по каждому поводу были свои соображения. Девушка, которая сама все видела у себя под носом и хотела, чтобы это видели другие, даже ценой огромного разочарования. — Это твой последний экзамен. Прочитай, что там написано внизу, и вернемся в бар слушать музыку.
Он вздохнул.
— Тут написано: ПРЕДНАЗНАЧЕНО НА СЛОМ. И ниже:
ДАТА ПРЕДПОЛАГАЕМОГО СНОСА — ИЮНЬ 2007.
— Пять баллов. А теперь пойдем, спросим, не хочет ли кто-то еще послушать «Сошедших с рельсов». Я скажу Палмеру, что во всем можно найти свои плюсы. Да, он не купит сигарет, но зато ему не придется платить за вход.
Но никто не захотел идти в город.
— Мы — мертвецы? Что она хочет этим сказать? — возмутилась Руфь Ландер. Дэвида окончательно добило (фигурально выражаясь) даже не само возмущение, а выражение ее глаз, которое он успел поймать, прежде чем она уткнулась в плечо мужа. Она тоже знала.
— Руфь, — мягко сказал Дэвид, — я это говорю не для того, чтобы огорчить вас…
— Так молчите! — раздался сдавленный крик.
Все они, кроме Хелен Палмер, смотрели на него с гневом и откровенной враждебностью. Хелен же согласно кивала и что-то вполголоса говорила мужу и миссис Райнхарт, она же, возможно, Салли. Они стояли маленькими группками под флуоресцентными лампами… однако стоило ему сморгнуть, как лампы исчезли и забытые пассажиры превратились в смутные силуэты, кое-как освещенные луной, чьи лучи пробивались сквозь щели заколоченных окон. Ландеры сидели не на скамейке, а прямо на пыльном полу, рядом с какими-то потрескавшимися чашками — кажется, край Джона Форда был весь в трещинах, — а на стене, в углу, где приткнулась ворчливая Хелен Палмер, виднелось выцветшее круглое пятно. Дэвид сморгнул, и снова засияли флуоресцентные лампы, а там, где мгновение назад зияло выцветшее пятно, возникли большие вокзальные часы.
— Дэвид, тебе лучше уйти, — сказал Генри Ландер.
— Послушайте, Генри… — начала Уилла.
Он перевел на нее взгляд, в котором читалась неприязнь. От симпатии, с которой он раньше относился к Уилле Стюарт, не осталось и следа.
— Не хочу ничего слушать, — оборвал ее Генри. — Ты расстроила мою жену.
— Да, — поддержал его плотный молодой человек из Сиэтла в фуражке морского пехотинца. Кажется, его зовут О’Кейси, подумал Дэвид. В общем, что-то ирландское, с апострофом.
— Заткни фонтан, детка!
Уилла приблизила лицо к Генри, и тот слегка отшатнулся, как будто у нее неприятно пахло изо рта.
— Я позволила Дэвиду притащить меня обратно, чтобы только сказать вам всем: это здание скоро разрушат! Вам ведь известна штуковина под названием «баба копра»? Такая чугунная болванка, которая не оставляет камня на камне?
— Остановите ее! — закричала Руфь сдавленным голосом.
Уилла наклонилась еще ближе к Генри, глаза ее блестели.
— А потом самосвалы увезут все, что останется от этого старого, заброшенного вокзала, и куда вы тогда денетесь?
— Оставь нас, пожалуйста, в покое, — взмолился Генри.
— Генри, как сказала архиепископу девочка из церковного хора: «Несознанка — это не река в Египте».
Урсула Дэвис, которая невзлюбила Уиллу с первого дня, выставила вперед волевой подбородок и по инерции сделала за ним еще пару шагов:
— Убирайся, мерзкая тварь!
Уилла окинула их всех быстрым взглядом:
— Неужели вы не понимаете? Вы мертвецы, мы все мертвецы, и чем дольше вы здесь торчите, тем труднее вам потом будет найти себе приют!
— Она права, — вмешался Дэвид.
— А если она скажет «луна сделана из сыра», ты поддакнешь «из рокфора», — съязвила Урсула, высокая, редкой красоты женщина лет сорока. — Я, конечно, извиняюсь за свой французский, но она тебя так зафакала, что это даже не смешно.
Дадли издал свое ослиное хи-ха, а миссис Райнхарт захлюпала носом.
— Смотрите, что вы делаете с пассажирами, — подал голос Раттнер, проводник вагона, коротышка с виноватой мордочкой. Он редко открывал рот. Дэвид сморгнул, вокруг все враз потемнело, и в слабом свете луны обнаружилось, что пол-лица у Раттнера отсутствует, а другая половина обуглилась и почернела.
— Они скоро снесут этот вокзал, и где вы окажетесь? — закричала Уилла. — В заднице! — Она кулаками смахнула брызнувшие из глаз слезы ярости. — Почему вы не хотите пойти с нами в город? Мы покажем вам дорогу. Там люди… там… свет… там музыка.
— Мам, я хочу музыку, — заканючила маленькая Памми.
— Тсс, — цыкнула на нее мать.
— Если бы мы были мертвецами, мы бы это знали, — сказал Биггерс.
— Вот так вот, сынок! — Дадли ехидно подмигнул Дэвиду. — А что, по-твоему, с нами случилось? Как мы погибли?
— Я… я не знаю, — Дэвид перевел взгляд на Уиллу, но та только пожала плечами.
— Ну что? — продолжал Раттнер. — Наш поезд сошел с рельсов. Дело такое… я чуть не сказал «обычное», но это не совсем так, даже здесь, где железнодорожное полотно явно нуждается в ремонте. И все же, то тут, то там происходят нештатные ситуации…
— Мы попадали, — решительно заявила Памми. Дэвид впервые рассмотрел ее внимательно: перед ним был обгорелый, безволосый труп в черных лохмотьях. — Пум, пум, пум. А потом… — она издала нарастающий горловой звук и вдруг резко развела свои вымазанные сажей ручонки: — Бабах!
