На импровизированном столе, сложенном из деревянных ящиков, лежало полностью лишенное кожи человеческое тело.
— Вот смотри, это сухожилия, они служат для соединения мышц с суставами. Порежешь их, и он уже не сможет двигаться. — Кол поддел ножом бледно желтую полосу уходящую от мышцы к кости. — Вот так, можно отделить кисть от руки. — Продолжая урок, учитель медленно сделал два разреза и кисть со снятой кожей, осталась в его руке отдельно от тела. — Пробуй сам на другой руке!
Я обойдя труп некогда бывшего алкаша, потянул кисть и прицелившись, резанул. Пятерня трупа отлетела под ноги едва живому от страха пленнику. Тот взвыв дурниной, и напустил под собой лужу.
— Хорошо! Также и локти, и стопы и колени. Режь!
Я закусив губу от усердия начал стараться. Спустя некоторое время, все конечности были отделены от тела и по настоянию учителя, сложены рядом с торсом трупа. Я, увидев обрубок туловища с головой и хуем, прыснул со смеху в кулак.
— Ты мля не ржи! А учись, показываю раз, больше повторять не буду! — Кол взял в руки отрезанную ногу. — Видишь вот тут как бы трубка?
— Угу.
— Это артерия, главный кровоток. Перережешь ее и он быстро истечет кровью и сдохнет. Ясно?
— Угу!
— Че ты блядь угукаешь прям как сыч? Ты понял, нет?
— Угу, понял! — я поднял на учителя глаза.
— Слушай, а как тебя, мля, зовут?
Ато все вожусь с тобой который день, а имени твоего не знаю. — Кол бросил на стол отрезанную ногу и вытер руки о тряпку, что весела на гвозде у стены.
Я задумался. А ведь правда! Не считая того, как меня называл Пак, то выблядком, то соплей, то зверьком, выходит что и нет у меня имени вовсе! Не может же мое имя быть — «Блядский выблядок» или «Мелкий пидор».
— Нету у меня имени… — сказал я, опустив голову.
— Как, так? Нету? — Кол поморщился и стал меня сверлить своими желтыми зенками.
— Ну может и было, только спросить не у кого. Сирота. А Пак, ну ты сам слышал как меня называет!
— Это даа! С таким имечком как дает Пак, и жить то нехуй! Хех! Ну а друганы твои как тебя погоняют?
— Нету у меня друзей… — я опустил голову и почесал затылок.
— Ну пиздец! Вот век живи, — век охуевай… А чего так, что нет?
— Был один в том году, дружили типа, монету у меня спиздил. Я его загрыз- я потупил глаза и медленно облизнул верхний ряд острых как бритва зубов.
— И правильно! Нехуй крысятничать! Да не парься ты, разве то друг? Крыса! Здох и хуй с ним! А друзей, слышь! Друзей говорю, заведи! Не таких конечно, а чтоб полезные были!
Я поднял голову с непониманием уставился на учителя.
— Ну вот смотри- продолжал Кол, — Вот идете вы «на дело», надо тебе чтоб на «шухере» кто постоял, а он постоит! Или вот был случай: Идешь ты с другом, в путь дальний а жратвы у вас уже нету нихуя, и еще очень долго не будет! А друг, это около шестидесяти килограмм чистого мяса, плюс три-четыре литра крови. Причем он уже рядом! Смекаешь?
— Угу! А че правда друга ел? — мне стало чуть не по себе.
— Не, не! Не ел я его! Ты что! Только кровь его пил! — Кол замахал руками перед собой.
— Ебаать…
Кол улыбнулся показав ровный ряд белых зубов — Голодуха припрет, и не такое сделаешь!
— Про пользу дружбы ясно?
— Угу.
— Надо бы тебе погоняло, ну имя какое-то приспособить! Ато негоже «выблядком» да «соплей» как то. Слушай, Пак тебя малого карапуза, правда на свалке поймал?
— Угу!
— А что ты там жрал, помои? — Кол прищурил глаз.
— Нет! Мне от помоев хуево, не жру я такое! — я поморщился, вспоминая жизнь «до Пака». Странно, ведь совсем малой был, а помню все.
— Ну, жрал то карапузом, че?
— Сначала червей всяких, потом мышей стало получаться ловить, а когда подрос, крыс ловил. Вкусные! — я мечтательно зажмурился представляя как хрустит под зубами свежая, еще подергивающаяся крысиная плоть.
— И в темноте видишь, и «угу» это твое, и мотаешься почти бесшумно. Мышей ловишь. И глаза эти твои… — Кол бормотал это себе под нос и загибал пальцы.
— Знаешь, я буду звать тебя Сова! Нет бля, маловат ты, для Совы… Сычом! Да, так и буду! Хе-хе! — Кол поднял руку и махнув ею, торжественно произнес: — Нарекаю тебя сопля, Сычом! Отныне тебя зовут Сыч! Вон и почетный свидетель у нас есть! — Кол подбежал к нашему пленнику, и пнув его берцем под коленку, спросил: — Да? Слыхал сука? Не слышишь? На еще тебе! — на этот раз носок ботинка влетел алкашу под живот, тот заскулил и утвердительно затряс головой. Ну а мне ничего не оставалось как открыв рот от охуения, наблюдать за учителем.
— Ну вот, у тебя теперь есть погоняло, причем я бы сказал, очень даже нихуевое! — Кол хихикая подошел ко мне и хлопнув меня по плечу спросил- Тебе имя, а мне что?
— Ну… наверное, спасибо большое! — я сиял от счастья! Имя, у меня есть МОЕ имя!
— Э нихуя! Друг мой, имена за спасибо, может только Пак раздавать хех! За это ты мне девку приведешь! Сюда, в сарай. И чтоб никто не видел, не слышал, и не искал, понятно? И чтоб целка была, лет пятнадцать не более, понял! Срок три дня тебе! Вот это и будет твое — «Охуенное спасибо дяденьке Колу!» Хе-хе!
— Второе задание?! — я вытянулся в струну и машинально улыбнулся во весь рот. Кол рыкнул, и отпрыгнув от меня на добрых два метра схватился за нож. Но быстро совладав с собой, осипшим от неслабого стресса, голосом выдавил — Да, задание. Второе, мля!
— Слышь Кол, а что такое целка?
— Че? Ух мля, точно! Откуда тебе знать, ты же сопля еще! Ну, в общем слушай…
Закончив объяснять о целках, и о кровеносной системе, учитель перешел к нервной системе и способам сделать человеку — «больно», «очень больно» и «пиздец как больно».
— А теперь, все что я тебе рассказал и показал, ты для меня повторишь сам! Причем начнешь с «болевых», затем сухожилия, кровеносная система, и полная разделка на «запчасти» хех! — Кол вымыл руки в ведре и указал на пленника. — И только попробуй чето пропустить! Следующие десять ночей спать не дам! Будешь по ночам их разделывать, пока в твою башку это не забьется навсегда! Хоть весь город вырежи, похуй мне! Усек?
— Усек конечно, хуль тут не усечь! — М-да, видимо Пак и правда дохуя тебе заплатил, что ты так жопу рвешь со мной.
Я повернулся к затихшему мужичку:
— Эй ты мокрица! Заснул чтоль? Давай, просыпайся! Теперь твоя очередь послужить науке!
Вечером вынеся из сарая два мешка с «мясом» и закопав их в овраге, я отправился выполнять задание Кола.
Целку ему видите-ли! Где же бля я найду такое диво?
Ну бордель сразу можно исключить, хоть там и бабам в основном до двадцати, но целок как я понял, там отродясь не водилось. Тогда где? Хуй знает… На ум пришло воспоминание о той зарезанной тетке и ее дочках. Ну было тем дочуркам едва больше десяти, вот как мне? И хуль? Может же где-то и старше быть! Точно! Надо по городу прошвырнуться, может и запримечу где такая живет.
