Через полчаса на пальце мозоль. Набираю номер лаборатории. Гудки. Наконец трубку берут.
— «Да?»
— «Валентина Ивановна, это я. Сан Саныч просил за Вами присмотреть. Позволю себе заметить, что в Вашем положении неосторожно так поступать… Вы же сейчас не только за себя отвечаете, но и за своего ребенка».
— «Именно потому я тут и сижу с мышами. Я должна знать, что нам угрожает и тогда и ребенка смогу защитить внятно. Как Сан Саныч?»
— «Плох».
— «Понятно. Очень жаль. Я Вас хочу попросить сделать одну вещь — он не успел».
— «Слушаю?»
— «Зайдите, пожалуйста, в детский садик что у нас напротив. Предупредите».
— «Лучше я им позвоню».
— «Нет. Я им звонила, но видимо они все на прогулке — я вижу детишек за забором».
Честно говоря, я еще не всем отзвонился. Но тут детишки. Ладно, минута делов. Это быстро.
Ключ торчит в замке. С той стороны входа — никого. Видимо не принятые еще посетители нашей поликлиники поумнели. Ну и славно. Запираю дверь и мелкой трусцой обхожу здание. Теперь обогнуть голые кусты — а там и вход.
Черт! Я чуть не пролопушил критически — в последний момент боковым зрением увидел движение и рефлекторно дернулся. Чистенько одетый старичок — без верхней одежды и в наших синих бахилах промазал ручками на сантиметры. Я его не заметил — пенсионеры одеваются неброско, он как-то в кустах да на фоне забора замаскировался.
Дергаю в сторону от входа. Не нужно его туда вести. Я вот сейчас через забор — прыг!
А тебе дедок — шиш!
С «через забор прыг» получилось позорище — я завис. Некоторое время сучил ножками, стараясь зацепиться за гладкий бетон, потом меня прошиб ужас оттого, что подоспевший дедок вцепится мне в ногу — я перевалился через забор и совсем не так как полагал — шмякнулся на землю, аж дыхание перехватило. Чисто тесто. Тесто мягким местом…
Теперь быстро найти воспитательницу, вход заблокировать, потом разговаривать. Не видно воспиталки, весталки-воспиталки… А детишки рядом — вон копошатся, поросята.
— «Дети! А где ваша воспитательница?» — самым своим добрым голосом спрашиваю у крошек. Одно чадо в ярчайшем желтом комбинезончике поворачивается. Я еще продолжаю идти к детям, когда второй раз за эти пару минут меня прошибает ужас.
То есть я вижу, но разум отказывается правильно оценить виденное. Милые дети жрут что-то. Судя по шерсти — обычную кошку. Серенькую полосатую котейку. И я их заинтересовал явно сильнее, чем котярка. Потому как они довольно шустро кидаются ко мне. Нежить чертова! В ярких комбинезончиках, с оплывшими грязными личиками…
Думать некогда, надо тикать. Тикаю изо всех сил. Мельком вижу открытую настежь дверь детского сада. Детишек добавляется, но у них ножки коротенькие и я бегу явно быстрее.
Пытаюсь прикинуть, где пасется дедок и, забирая в сторону, опять же кидаюсь на забор.
На этот раз адреналин помогает — перемахиваю хоть и не ласточкой или там Бэтмэном, но весьма прилично. Далее рывком — до дверей. Ключ — как и полагается в такой момент — вылетает из пальцев и, звякая, скачет по ступенькам.
Это мое большое счастье, что никого рядом нет — вдалеке, правда, ходят прохожие, я их вижу, но за кустами не пойму — ковыляют они или еще идут нормально.
Забравшись внутрь поликлиники, встаю в позу «зю» и дышу аж с хрипом. Всего-то пробежал — ничего, а дышать нечем. До слез нечем. Надо собой заняться — мяконький слишком стал. Пухленький…
Звоню Валентине. Объясняю ситуацию.
Молчит.
Потом спрашивает: «Можем ли мы что-нибудь сделать?»
Отвечаю: «Присоединиться к детишкам».
— «Это не выход. Позвоните пока на телевидение и на радио. Может это поможет?»
— «Хорошо, попробую».
Далее следующие полчаса — самые бесполезные в моей жизни. Занятые ребята из мира шов-бузинесса даже не утруждают себя выслушиванием. Один правда выслушал. Попросил принести ему такой же травы, которой я накурился. Не выдерживаю и матерю его. Тоном знатока он уведомляет меня, что я и в этом — лох…
Дас ист аллес!
Пытаюсь убедить Валентину, что вечером родители заявятся за детенышами в садик — и у нас к утру тут будет от зомби не отмахаться. Она непреклонна. Ей нужно провести все задуманные эксперименты. Для этого нужно еще минимум двадцать часов. Она уверена, что это очень сильно поможет нам в дальнейшем.
И тут финиш. Она из Архангельска. А тамошние если что решили, то их уже не подвинешь. И ведь не бросишь же, хотя «не мать, не жена, не любовница». Просто хороший человек, врач отличный. Когда пришел сюда совсем зеленым — она взяла надо мной шефство, натаскивала. И хорошо натаскала. Придется завтра сюда организовывать спасательную экспедицию… А сильно не хочется… Но придется.
Ладно. Надо дозвонить книжку. Когда заканчиваю — словно мешки грузил, так вымотался.
Зато уже вытанцевался примерный текст — новая инфекция, похожа по действию на нейротоксин рыбы фугу, далее как у гаитянским зомби, только поражение головного мозга глубже и зомби агрессивны. Процентов 70 % мне явно не верят. Ну и ладно — если хоть чуток будут осторожнее — уже хорошо. Черт, да будь это нормальная эпидемия — чумы, холеры, оспы — куда бы проще было. А тут времени на каждый звонок уходит до жути много… И похоже впустую.
Звоню братцу. Ему некогда — вот-вот приедет начальство. Кратко рассказываю выжимку из узнанного от Сан Саныча и Валентины. Говорит «Пасиба» и отлючается.
Тут только до меня доходит — и я снова обзваниваю тех, у кого дети. Рассказываю про садик, в котором я так бурно развлекался. Прошу отзвониться — убедиться самим. Это срабатывает сильнее…
Попутно просматриваю бумаги, попавшие мне в наследство от Сан Саныча. В самом начале лежат деньги — видно, что он выгреб все купюры из кошелька. Немного, тыщи три, но бедному вору — все впору.
Дальше записка. Написанная его аккуратным писарским почерком.
«Итак, зомби.
Что известно — в отличие от фильмов, это реально.
Особый интерес -
1. что за возбудитель — пока неясно, не выделен.
2. пути передачи — точно, что со слюной при укусе, возможно, что и при попадании крови и слюны на слизистые (глаза). Другие пути передачи не ясны. Не видел.
3. физиология зомби, срок жизни — не известен, хотя тут ясно, что вроде идет разложение, просто обязано идти, вопрос как разлагаются живые мертвецы не ясен, иначе была б надежда, что при разложении как положено нормальным мертвецам они через год скелетируются и саморазвалятся. Также важен вопрос как реагируют на холод и прочие погодные явления. По идее — как холоднокровные — должны на морозе замедляться.
