— Ты когда-нибудь любил? — ответил Киссон вопросом на вопрос.
— Думаю, да.
— Тогда ты дважды видел Субстанцию. В первый раз когда вышел из утробы, и второй — когда спал с любимой женщиной. Или с мужчиной, — он усмехнулся. — Это неважно.
— Море называется Субстанцией?
— Именно так. И в нем есть острова под названием Эфемериды.
— Я хочу туда, — выдохнул Джейф.
— Ты туда попадешь. Как минимум, еще один раз.
— Когда?
— В последнюю ночь своей жизни. Так бывает со всеми. Трижды люди окунаются в море Мечты. Если меньше, они сходят с ума. Если больше…
— То что?
— То они перестают быть людьми.
— А Искусство?
— Ну… Тут мнения расходятся.
— Ты владеешь им?
— Владею?
— Искусством. Владеешь ли ты Искусством? Можешь обучить меня?
— Возможно.
— Ты из Синклита. Один из них. Ты должен знать все.
— Один? — удивился старик. — Я последний. И единственный.
— Тогда поделись со мной. Я хочу изменить этот мир.
— Скромно, однако.
— Хватит прищуриваться! — рявкнул Джейф, все более уверявшийся, что его водят за нос. — Я не уйду с пустыми руками, слышишь, Киссон? Обучившись Искусству, я смогу посещать Субстанцию, так ведь?
— С чего ты это взял?
— Это так?
— Так. Но повторяю: откуда ты узнал это?
— Я просто соединил известные мне детали, — Джейф улыбнулся. — Субстанция ведь за пределами нашего мира, так? И Искусство дает возможность ступить за его пределы в любое время, когда захочешь. Палец в пироге.
— А?
— Так кто-то называл это. Палец в пироге.
— Зачем же ограничиваться пальцем?
— И верно! Почему не вся моя рука?
На лице Киссона проступило что-то похожее на восхищение.
— Какая жалость, что ты так мало развит. Может, я и поделился бы с тобой.
— Ты о чем?
— В тебе слишком много от обезьяны. Я не могу доверить тебе эти тайны. Они слишком опасны, слишком могущественны. Ты не сможешь ими распорядиться и начнешь соваться в Субстанцию со своими мальчишескими амбициями. А Субстанцию нужно оберегать.
— Я сказал… Я не уйду отсюда с пустыми руками. Я дам тебе все, что ты хочешь. Все, что у меня есть. Только научи.
— И все тело? — спросил Киссон. — Дашь ты мне свое тело?
— Что?
— Это все, чем ты владеешь. Ты отдашь мне его?
Джейф замялся.
— Ты что хочешь секса?
— О, Господи, нет.
— Тогда чего? Не понимаю.
— Твою кровь и плоть. Мне нужно твое тело.
Джейф уставился на Киссона.
— Ну?
— Ты же не сможешь влезть в мою шкуру?
— Могу, если только ты ее покинешь… на время.
— Я тебе не верю.
— Джейф, уж тебе-то не пристало говорить «не верю». Мог бы давно привыкнуть, что во времени есть провалы — мы сейчас в одном из них, — а в нашем мозгу — армии, ждущие команды к бою. Что в паху есть солнца, а в небе — влагалища. Правила говорят обо всем этом.
— Правила?
— Да, черт возьми! Правила! Заклинания! Самое обычное волшебство! И ты прав — Субстанция его источник, а Искусство — запор и ключ к нему. И ты думаешь, мне трудно влезть в твою шкуру? Неужели ты ничему не научился?
— Ну, допустим, я соглашусь…
— Допустим.
— Что случится со мной, если я оставлю тело?
— Останешься здесь. Как дух. Это не очень приятно, но ничего. Скоро я вернусь. И снова отдам тебе твои кровь и плоть.
— Зачем тебе вообще мое тело? — с подозрением спросил Джейф. — Все это чертовски странно.
— Это уж мое дело, — улыбнулся Киссон.
— Мне нужно знать.
— Нет. Если тебе нужно Искусство, делай то, что я говорю. У тебя нет выбора.
Поведение старика — его ехидная усмешка, то, как он пожимал плечами и как полуприкрывал глаза, словно вид гостя был ему противен, — напомнило Джейфу Хоумера. Эти типы — грубая скотина и вонючий старый козел, — были в самом деле чем-то похожи. При мысли о Хоумере он сразу вспомнил о ноже в своем кармане. Сколько времени придется кромсать старческое тело Киссона, прежде чем боль заставит его говорить? Или лучше отрезать ему пальцы, один за другим? Он был готов к этому. А можно вырезать ему глаза. Или отрезать уши. Он это сделает. Брезгливость лучше отложить на потом.
Он сунул руку в карман и сжал нож.
Киссон заметил это.
— Ты все же ничего не понял? — произнес он скорее утвердительно, злобно сузив глаза.
— Я понял больше, чем достаточно. Я понял, что я слишком грязен для тебя. «Малоразвит» — так ты сказал?
— Я сказал, что ты недалеко ушел от обезьяны. Это так и есть.
Джейф вынул нож из кармана.
— Ты не посмеешь, — проговорил Киссон.
— Говорить мне такое все равно, что показывать быку красную тряпку. Я посмею все. И я не боюсь тебя.
Глаза Киссона перестали бегать и сосредоточились на лезвии. На лице его не было удивления, как тогда у Хоумера, но страх был. Увидев это, Джейф слегка вздрогнул от удовольствия.
Киссон поднялся на ноги. Он был ниже Джейфа, и весь какой-то перекошенный, будто ему некогда переломали все кости.
— Тут нельзя проливать кровь, — торопливо сказал он. — В Правилах запрещается проливать кровь в Провале.
— Плевать, — сказал Джейф, начиная обходить очаг по направлению к нему.
— Это правда, — Киссон улыбнулся странной, полубезумной улыбкой. — Я тебя не обманываю.
— Я целый год проработал мясником, — сообщил Джейф. — В Омахе, штат Небраска. Ворота на Запад. Я целый год резал мясо. Я умею это делать.
Киссон выглядел сильно напуганным. Он прижался к стене домика, ощупывая ее руками. Джейфу он напомнил героиню немого фильма. Глаза его, по-прежнему полуоткрытые, испуганно расширились. Он даже не заслонился от удара.
Джейф подошел ближе и схватил старика за цыплячью шею, сжав руку так, что хрустнули сухожилия. Потом поднес другую руку с ножом к правому глазу Киссона. Изо рта у того воняло, как из выгребной ямы. Но в дыхании Киссона было еще что-то, кроме вони — что-то, что исходило из его тела и пыталось пробиться к Джейфу. Он отступил, схватившись за шею.
— Сволочь! — прохрипел он, отчаянно стараясь отдышаться.
Киссон вновь обрел уверенность.
— Мой приговор отсрочен? — осведомился он.
— Оставь меня в покое! — простонал Джейф.
— Я же просто старик.
— Я же чувствую! — крикнул Джейф, прижав руку к груди. — Ты хочешь влезть в меня!
— Нет, — возразил Киссон.
— Не ври! Я чувствую!
Он и правда еще чувствовал тяжесть в легких. Шатаясь, он стал отступать к двери. Чем скорее он отсюда уйдет, тем лучше.
— Постой, — сказал Киссон. — Не уходи.
