Сказать, что голос у него был недовольный, значит сильно преуменьшить. Ничего столь близкого к рычанию я от него не слышала — когда он в облике человека.
Он слушал, и лицо его мрачнело. У меня не было сомнений, что звонят с работы. Сделав глубокий вдох, чтобы собрать разбегающиеся мысли и усмирить скачущее сердце, я довольно решительно завязала пояс двойным узлом. Ни его, ни тем более меня это не остановит, но само по себе действие было важно. Я напомнила расшатанному самообладанию и разбушевавшимся гормонам, кто здесь хозяин, и что это я буду решать, что для меня лучше.
Хотя после этого поцелуя я уже как-то не очень понимала, что правильно, а что нет.
Взяв свою чашку, я снова отошла к огню. Я не замерзла, скорее наоборот, но это была самая дальняя точка от Броуди, куда можно было отойти, не показывая явно причину отступления.
Он повесил трубку и издал низкий рычащий звук.
— Работа? — спросила я, стараясь скрыть облегчение и жалко проваливая эту задачу.
Он посмотрел на меня мрачно:
— Да, очередное убийство.
У меня сердце ухнуло вниз.
— Но ведь уже после полуночи!
— Да, я заметил. А он, очевидно, нет.
— А почему никого другого не могут послать, зачем обязательно нас?
Но я знала ответ. Группа наша маленькая, и этот случай наш. А насчет нормированного рабочего дня и законных выходных в группе паранормальных расследований что-то такое слышали, но не помнят.
Он только спросил:
— Оденешься?
— Как мне не хочется нацеплять этот эльфийский маскарад…
— Ну, мамины вещи тебе не подойдут, у нее размер куда больше. Так что, если не хочешь остаться в этом халате, то деваться некуда.
Я выругалась себе под нос и сердито вышла из комнаты.
— Вот отвез бы ты меня домой, как я просила, было бы куда деваться.
— А сколько тогда было бы у меня шансов тебя поцеловать, как только что?
— Сколько у снежинки в аду, — буркнула я, закрыла дверь прачечной, вытащила вещи из сушилки и оделась. Поверх груды стираного белья лежала пара шерстяных носков, и я их надела перед тем, как натянуть промокшие туфли.
Когда я открыла дверь, он ждал меня в кухне, и взгляд его окинул меня сверху донизу, оставив за собой след жара, как ласка или поцелуй.
— Белые носки портят ансамбль. И вообще это носки моего брата.
— Считай, что это его рождественское пожертвование моим замерзшим ногам. Куда едем?
— На кладбище.
— Так он сейчас напал не на сборщика пожертвований?
— Нет. На рабочего, который копал могилу.
— В такое время копают могилы?
— Смерть не останавливается подождать, пока пройдет Рождество.
Положив руку мне на спину, он вывел меня из дому. Ноги на каждом шаге весело звенели, предлагая веселиться и тем меня дьявольски раздражая. Поэтому я наклонилась и оторвала колокольчики ко всем чертям.
Наступила тишина. Райская.
Мы пролетели по улицам на рекордной скорости, и я только успела возблагодарить звезды, что в это время ночи не так уж много на дорогах машин.
Главные ворота кладбища были закрыты, но для вервольфа это не слишком большая проблема. Взломав замок и полностью распахнув ворота, мы въехали и повернули налево, по дороге, обсаженной голыми розовыми кустами.
— Кто сообщил об убийстве? — спросила я, с некоторым трепетом вглядываясь в ощетинившуюся надгробьями тьму. Кладбища не принадлежат к числу моих любимых мест. Слишком там много бродит призраков, и не все они из приятных.
— Анонимно, и слишком недолгий был звонок, чтобы удалось проследить.
— То есть совсем неизвестно, кто это был?
— Абсолютно.
— Необычно.
— Может быть, но мало кто хочет встревать в такое дело больше, чем необходимо.
Особенно когда дело касается поступков не-людей. И все равно сейчас мне это не нравилось, и я совершенно не понимала, почему именно.
Он заехал на стоянку и вылез из машины. Я прихватила колья и пальто и последовала его примеру, радуясь, что оторвала колокольчики от туфель. Жизнерадостный звон был бы несовместим с кладбищенской серьезностью.
Захлопнув дверь, я встала перед машиной.
— Где тело? — спросила я, оглядывая выстроившиеся по-солдатски надгробья. Здесь призраков не было, и это меня радовало. Не в настроении я сегодня слушать их болтовню.
Он слегка шевельнул ноздрями, потом взял меня за руку и сказал:
— Вот сюда.
Я не стала спрашивать, отчего он так уверен. Он оборотень, так что если в воздухе есть кровь, он ее учует. Но когда мы двинулись в путь, петляя среди надгробий, у меня по спине побежал холодок и руки покрылись гусиной кожей.
Что-то здесь присутствовало. Я замедлила шаг.
— Броуди…
— Я знаю, — тихо ответил он. — Прямо сейчас за нами кто-то крадется.
— И непонятно, кто это?
— Нет, они чуть с подветренной стороны. Но я слышу шаги. — Он чуть сжал мне руку, но если для ободрения, то ничего из этого не вышло. — Там кто-то один, так что проблем не будет.
— Для тебя — может быть, а я — человек.
И хотя драться я умею, но у меня и близко нет силы или быстроты не-человека. А это засада, потому что моя работа — драться с паршивыми овцами именно из этого стада.
— Чтобы напасть на тебя, надо будет пройти меня. Так что не волнуйся, не случится этого.
Я не смогла не улыбнуться. Вервольфы так уверены в собственных бойцовских качествах, что это иногда даже пугает. Но вот в данном случае это как раз чертовски было в масть.
К холодному воздуху примешался запах свежей земли, и через две-три минуты мы вышли к телу. Убитый лежал на спине возле трактора, прямо у свежевырытой могилы, и на его лице застыло недоумение, наводящее на мысль, что он даже не видел своего убийцу. На шее зияла прореха, сделанная чем-то зазубренным, но очень немного крови впиталось в воротник комбинезона и толстой куртки. Кто-то — наверное, наш вампир с поломанными клыками — высосал все.
— Зачем было копать могилу глубокой ночью? И без света?
— Сейчас такими вещами занимаются многие не-люди, и среди них многим не нужен свет, чтобы видеть ночью. Вот от этого человеком не пахнет. — Он выпустил мою руку и наклонился над телом. — Здесь держится запах, который я сегодня уже чуял. Но есть и другой, более слабый — который я нашел возле других жертв.
— Значит, у нас два вампира, которые могут быть между собой родственниками или нет, и они работают вместе. — Я всмотрелась в окружающую темноту. — Ты думаешь, они могут здесь прятаться?
— Не первые были бы вампы, устроившие себе дом на кладбище. В конечном счете отсюда и идут легенды про вампиров, встающих из могил.
