Переходя на бег, Тони решил, что кое в чем Мэйсон был прав.
Здесь просто морозилка.
* * *
— Что он делает в ванной? Грэхем сказал, что здесь безопасно — до завтра она им не понадобится.
— Тише, Стивен. — Кэсси ущипнула брата за руку. — Хочешь, чтобы он нас услышал?
— Ай. Оттуда он нас не услышит.
— Не была бы в этом так уверена. — Она задумчиво нахмурилась, когда молодой человек вышел за дверь, ведущую к лестнице межде комнатами прислуги и кухней. — У меня такое чувство, что он мало что пропускает.
Стивен фыркнул и поправил прядь, выбившуюся из напомаженного чуба надо лбом.
— Тогда хорошо, что мы не были в ванной.
— Да… Хорошо.
* * *
Солнце садилось в 20:54. Это было одной из той вещей, которые Тони не мог не помнить. Каждое утро, когда он читал газету, он отмечал время. И когда день переходил в вечер, Тони следил за часами.
Ванда, новая помощница из офиса, подъехала в семь вечера с расписанием на следущий день — в листах половинного размера содержалась вся вспомогательная информация и необходимые страницы из сценария. Тони помог ей собрать их с веранды.
— Это было так глупо!
Он протянул неровную стопку бумаг.
— Не переживай, каждый может споткнуться. Я тоже недавно чуть грациозно не полетел с задней лестницы. — Из-за неровных ступеней он оступился и чуть не грохнулся стремглав вниз.
— Лучше уж грациозно полететь, чем упасть и расцарапать колено, — пробормотала Ванда, сунув собранное расписание подмышку и промокая свернувшуюся кровь грязной салфеткой. — И сколько человек тебя видели?
— Ни одного, но…
— А меня видел ты. — Она указала на него. — И Бренда. — И на трейлер. — Потому что я слышала ее смешок, его ни с чем не спутать. И еще сикх с цветком в горшке.
— Далай. Реквизитор.
— Без разницы. Суть в том, что меня видели трое. Тебя — никто. И у меня кровь идет.
— Ладно, только не закапай кровью прогноз погоды. Что будет, если мы не узнаем, что завтра семидесятипроцентная вероятность дождя?
Ванда резко выпрямилась, ее ноздри так сузились, что Тони вообще не понимал, как она могла дышать и одновременно говорить.
— Это не очень-то ободряюще!
— Что?
— Твой последний комментарий!
— Я шучу. — Тони прикоснулся к уголкам рта. — Видишь, улыбаюсь.
— Это не смешно!
— Но я не…
— Я понесла это в дом.
— Ладно. — И он не смеялся над ней. Ни в коем случае. Ладно, может, немного. — А я пока смою твою кровь с камня.
— Хорошо. — Развернувшись на каблуке на воздушной подушке, она промаршировала в дом.
— Кому-то пора переходить на кофе без кофеина, — вздохнул Тони. Когда она упала, он стоял примерно в метре от ступенек. Достаточно близко, чтобы услышать характерный звук разбивающегося колена. И он представлял, где Ванда должна была приземлиться. Но хотя по коже бежали красные полоски, на камне крови не было. Наверно, она, смутившись, успела вскочить до того, как потекла кровь.
Наверно.
Съемки закончились в 20:30.
— Отличный короткий день. Хорошо поработали. Одиннадцать с половиной часов, — добавил он Сорджу, уступая дорогу электрику. — Черта с два мы так легко отделаемся завтра с этими статистами.
Тони не очень хорошо разбирался во французском мате, чтобы понять все детали ответа режиссера-постановщика.
— Генри, привет, это Тони. — Он переложил трубку в другую руку и посмотрел вглубь холодильника. — Мы скорее всего завтра будем работать допоздна… — Сколько здесь уже лежит еда из китайского ресторанчика? — …так что я подумал, что лучше… — Открыв коробку, он воззрился на серовато-зеленую поверхность еды. Он совершенно не помнил, что заказывал, но оставалось сильное ощущение, что тогда эта еда выглядела иначе, — …мне встретиться с тобой… — раздался щелчок — трубку сняли, прервав его. — Генри?
— Тони? Извини, я был в душе.
— Собираешься идти за едой?
Он почти услышал улыбку в голосе:
— А это твое дело?
— Не-а. Просто интересно. — Болонская копченая колбаса все еще выглядела съедобной. По крайней мере, по большей части. Он бросил ее на стойку и закрыл дверцу холодильника. — Завтра с нами работают статисты, так что я скорее всего задержусь.
— Ты говоришь «статисты» таким голосом, будто подумываешь пригласить для них живодеров.
— Я — нет, а вот Питер с Сорджем вполне. Они ненавидят работать со статистами. — Тони выхватил маленький пакетик с горчицей из кружки, забитой такими же пакетиками, оторвал верх зубами и выдавил содержимое на кусок хлеба. — Наверно, лучше будет, если мы встретимся сразу в театре. Представление начинается в десять, если я не приеду за пятнадцать минут до него, заходи внутрь и садись. Я тебя найду.
— Мы можем все отменить.
— Еще чего. Как часто ты выбираешься в театр летом? — Друзья Тони из школы кинематографии записывали спектакль, в котором играли популярнейшие звезды телевидения, для местного кабельного канала. Поднятие занавеса было назначено на десять, потому что они не могли забрать камеры и прочее оборудование, пока не закончат свою дневную работу. Тони понятия не имел, как они убедили театр и актеров подстроиться под их расписание, но это было не его делом. Когда он услышал о представлении, то понял, что оно идеально подходит для Генри. Из-за поздних закатов и ранних рассветов вампир редко выбирался из дома летом.
Отрезав зеленоватые края от шести ломтиков колбасы, он разложил их на хлебе и горчице.
— Ты же знаешь, где находится Вог?
— На Гренвилле, Тони, практически за углом. Полагаю, что найду.
— Эй, я просто уточняю. — Он выдавил горчицу на второй кусок хлеба.
— А ты знаешь, что в этом театре водятся привидения?
— Реально водятся или это только для общественности?
— Подозреваю, что и так, и так.
Тони откусил от бутерброда.
— Думаешь, мы что-нибудь увидим завтра вечером?
— Думаю, для начала надо этот вечер дождаться.
— Я просто уточняю. Последнее общение с призраками нам много радости не прибавило. — Погибло несколько невинных людей, и, до случая с тенями из другого мира, это проишествие обеспечивало Тони кошмарами. Ну, это и воскресший древний египетский волшебник.
— Судя по всему, этот парень не настолько общителен, — сухо заметил Генри. — Что ты ешь?
— Бутерброд с болонской колбасой.
— Вот и я подумываю закусить чем-нибудь итальянским.
— Спокойной ночи, Генри! — Покачивая головой, Тони отключил телефон и забросил его в ворох одеял на разложенном диване. — Ему за четыреста шестьдесят лет, — пожаловался он пустой квартире. — Можно было бы выучить новую шутку.
