Он хмуро вглядывался в лицо Кэрриган. Прикалывается она, что ли?
Но она стояла лицом к солнцу, и светофильтр ее шлема был как зеркало. Лица не различить. Ни черта не понять!
— Ты же… — начал Джим, но Кэрриган вдруг взмахнула рукой:
— Заткнись!
Она уже не смотрела не него.
— Слышишь?
Джим прислушался, усилил на максимум звук с внешнего микрофона скафандра. Завывания ветра, треск скалы, лопающейся под обжигающим солнцем…
И еще что-то. Хррр, шшш… Хррр, шшш…
— Зерги, — одними губами прошептал он и бесшумно скользнул к скале. Кэрриган еще раньше прижалась спиной к камням.
Хррр, шшш… Хррр, шшш…
Какая-то тварь раскапывалась совсем близко. Вот только где? Черта с два разберешь…
И тут песок впереди брызнул вверх — и в пяти шагах из-под земли показалась голова гидралиска. Шершавые панцирные наросты, длинные жвалы, отливающие кремнием…
Джим вдавил курок, не взводя. Адреналин встряхнул тело и наполнил мышцы такой силой, что палец с легкостью выжал двадцать кило — и карабин тяжело застучал, вбивая приклад в бедро.
Трассирующие нити ударили в тварь, выбирающуюся из песка. Гидралиск уже на три метра возвышался над поверхностью, а хвост все еще был под землей…
Карабин бился в руках, изрыгая раскаленный металл. Но даже тяжелые пули из обедненного урана не справлялись с грудными панцирями гирдралиска. Искры, скрежет рикошетов — но еще ни один панцирь не лопнул. А тварь уже вылезла целиком. Метнулась на Джима — и он понял: все, это конец. Сейчас тугая струя зеленой кислоты ударит в скафандр, пластик лопнет, и острые жвалы вгрызутся в его живот, — и его выбросит к стартовому бакену…
— А-а-а!!! — яростно завопил он, не переставая жать на курок.
Только все без толку… Гидралиск уже в паре метров, и пули не успеют пробить его грудной панцирь.
Вдруг над ухом оглушительно грохнуло — и тварь замерла. Занесенная для последнего прыжка лапа повисла в воздухе. Правый глаз твари лопнул, гидралиск медленно завалился вперед и рухнул. Морда с грохотом врезалась в камень у самых ног Джима.
Он судорожно перехватил ртом воздух.
— Пес-сок в воздухопровод! — Джим с чувством пнул дохлого зерга.
— Ну чего встал, пошли! — Кэрриган как ни в чем ни бывало переступила через голову и пошла вдоль скалы, забрасывая винтовку за спину.
Она успела всадить пулю прямо в глаз твари… Если бы не она…
— Кэрри, спасибо…
— Потом рассчитаемся, — ухмыльнулась Кэрриган, не оборачиваясь.
— Переведи рацию на пятую частоту, Джим.
Джим послушно открыл чехол на предплечье и сменил частоту.
— И выставь прием по второй.
— Это еще зачем?
Кэрриган окатила десантника презрительным взглядом. Включила режим «хамелеона», сразу слившись со скалой, и молча обошла каменный выступ. Джим пожал плечами, выставил прием на второй частоте и шагнул за ней.
Сразу же в уши ворвался шум тяжелого дыхания и голоса:
— Алан, долго еще?
— Десять кмов по каньону, потом пять по пустыне — и все. Терпи, Гай.
— Тебе легко, Алан! — огрызнулся Гай. — На сервомоторах-то… А тут таскай сорок кило кислорода с напалмом. Гори в аду, на!
Эти звуки шли по второй частоте.
— Пригнись, идиот! — воскликнула Кэрриган.
Джим повалился на выступ скалы рядом с «духом». Впереди был узкий каньон.
— Вон они, — Кэрриган махнула рукой влево. — Видишь?
— Угу…
Вздымая облака пыли, по каньону мерно маршировал четырехметровый голиаф: великан без головы, вместо рук — два шестиствольных пулемета, на плечах выступы ракетниц. Справа и слева устало тащились два огнеметчика. Здоровые ребята, навьюченные баллонами и оплетенные шлангами. Но по сравнению с голиафом они по-прежнему казались гномами.
— У меня всего три электролитических пули, Джим, — сказала Кэрриган. Так что все делаем быстро.
— Ясно, — хмуро буркнул десантник. — Тогда начни с огнеметчиков. Иначе я до голиафа не доберусь, пожгут они меня. Дай хотя бы одному разрывной пулей в голову, — посоветовал он.
— Ты все сказал? — с ледяной вежливостью осведомилась Кэрриган.
Стерва… Джим промолчал и осторожно полез вниз по склону, укрываясь за камнями и осматривая местность. Ему придется действовать быстро.
До голиафа и огнеметчиков было уже двести метров. На дне каньона Джим затаился за крупным камнем, поменял обойму на полную и напряженно выдохнул:
— Давай, Кэрриган.
Он сглотнул, прижал карабин к плечу и осторожно выглянул из-за камня. Голиаф шел прямо на него. С каждым шагом полутонных лап земля вздрагивала.
Слева, на скале, плюнулась огнем снайперская винтовка «духа». И сразу же левый огнеметчик рухнул — словно ему врезали по опорной ноге битой.
«Дрянь стервозная!» — беззвучно оскалился Джим. Не могла стразу дать в голову! Месть у нее изо всех дырок лезет!!
Но времени на разборки не было.
— А-а-а!! — ворвался в уши крик на второй частоте.
— Лук! Что с тобой! — второй огнеметчик бросился к товарищу.
— Нога! Нога! — орал Лук.
— Гай! К бою! — рыкнул Алан. — Вон там!
Оба крупнокалиберных пулемета повернулись к камням, где пряталась «дух».
Надо отвести от нее огонь! Джим дал короткую очередь, целясь в невредимого огнеметчика, — и быстро перекатился за другой камень.
Вовремя. С обоих плеч голиафа сорвалось по ракете, дымные полосы протянулись к камню, где только что был десантник. Джим едва успел забиться в крошечную щель за соседним камнем — и тут же над головой брызнуло пламя и каменная крошка. По скафандру застучали осколки, едва не пробив защитный пластик. А скалы вокруг уже рубили разрывные пули из двух шестиствольников голиафа.
Слева сверху — там была Кэрриган — снова тяжело ухнуло. И выстрелы прекратились.
Джим вынырнул из щели.
Голиаф застыл на одной лапе. Вторая судорожно подрагивала.
Это «дух» вдарила в «нервный» узел на боку жестянки электролитической пулей. От разряда конденсатора в пуле электроника голиафа зависла — и теперь перегружалась. На несколько секунд голиаф стал безвреден и беззащитен.
Джим бросился к нему, вскидывая карабин.
— Справа! — крикнула Кэрриган.
Джим уже и сам заметил — но поздно.
Второго огнеметчика он не задел. Тот укрылся за камнями — а теперь выстрелил.
Струя огня покатилась по каньону. Джим только успел нырнуть за камень — и тут волна накрыла его. Скафандр вспучился, вскипая. Но выдержал. Краем глаза Джим увидел вспышку — Кэрриган снова выстрелила.
И к стонам раненого Лука и отборному мату Алана присоединился вопль Гая:
