— У меня мозг закипает, — сказала Порсия. — Нет, правда. Мне как-то не нравится эта история.
— Мне тоже, — сказала Уна. — Это не самая лучшая история. Не для нас, не для этого места.
— Пусть закончит, — сказал Салливан. — Если она не закончит, будет еще хуже. В каком из домов они жили?
— А разве важно, в каком из домов они жили? — спросила Лили. — В смысле Лиам проводил время и там и там. Он говорил, что не всегда понимал, в каком именно доме находится. Он их не различал. Только художник знал, какой из домов — оригинал, а какой — копия. Он даже использовал настоящую кровь, чтобы воссоздать пятна. По-моему, коровью кровь. Так что, Морин, в этой истории тоже были коровы. Я постараюсь дорассказать побыстрее. Когда Лиам привез меня в их родовое поместье, один из домов инсталляции уже сгорел. Его подожгла мать Лиама в припадке религиозного помешательства. Лиам не вдавался в подробности почему. Как я поняла, он что-то сделал, что ей не понравилось. Он уже был подростком, и, наверное, мать застала его с девушкой в доме, где они не жили. Ну, что-то типа того. К тому времени она уже не сомневалась, что в одном из домов обитают призраки, неупокоенные души, но не могла решить, в каком именно. В любом случае это не помогло. Если призраки обитали в сгоревшем доме, они просто переселились в оставшийся. Ну, то есть… почему бы и нет? Там было все точно так же, как они привыкли.
— Погоди, так там были призраки? — спросила Гвенда.
— Лиам говорил, что были. Говорил, он их ни разу не видел, но позже, когда он уехал из дядиного поместья и стал жить в другом месте, он понял, что в инсталляции наверняка обитали призраки. В обоих домах. Все остальные дома и квартиры казались Лиаму пустыми. Там явно чего-то недоставало. Он говорил, что это было похоже на ощущения ребенка, который вырос в шуме непрекращающейся вечеринки, или в баре, где шла непрестанная драка, или перед телевизором, который не выключался годами. А потом вечеринка закончилась, или тебя вышвырнули из бара, или телик сломался, и ты вдруг понимаешь, что ты совершенно один. И не можешь заснуть без бубнящего телевизора. Вообще не можешь заснуть. Лиам говорил, что в любом другом доме ему всегда было тревожно, потому что чего-то явно не хватало, но он не мог понять, чего именно. Наверное, я тоже это почувствовала. Уловила какие-то потусторонние вибрации.
— Жуть, — сказал Салливан.
— Да, — согласилась Лили. — Мы с ним быстро расстались. В общем, вот моя история о привидениях.
— А долго ты пробыла в этом доме? — спросила Мэй.
— Не знаю. Наверное, часа два. Лиам взял с собой угощение. Омары, шампанское и все такое. Мы ели на кухне, и он мне рассказывал о своем трудном детстве. Потом показал мне дом. Показал эти пятна и прочее, как будто то были священные реликвии. А я то и дело смотрела в окно. Солнце уже садилось. Мне не хотелось оставаться в том доме с наступлением темноты.
— Может, опишешь какую-нибудь из комнат, гостиную например? И Морин ее воссоздаст?
— Могу попробовать, — сказала Лили. — Но мне кажется, это не очень удачная мысль.
— Просто мне интересно, как тот художник сумел построить дом с привидениями, — сказала Мэй. — И можно ли сделать что-то подобное здесь, у нас. Мы сейчас так далеко от дома! Могут ли призраки перемещаться на такие огромные расстояния? Допустим, мы найдем подходящую для жизни планету. Если условия позволят, и мы вырастим там деревья и разведем коров, появится ли там камень-стол, за которым пируют призраки? А вдруг они сейчас здесь, просто мы их не видим?
— Это был бы интересный эксперимент, — сказала Морин.
Пространство начало меняться. Первым появился диван с потертой клетчатой обивкой.
— Морин! Не надо! — воскликнула Гвенда.
— Нам не нужно затевать этот эксперимент, — сказала Порсия. — Я имею в виду, он же уже идет, разве нет? — Она обратилась ко всем остальным, к Салливану, к Уне: — Вы понимаете, да? Понимаете, что я имею в виду?
— Что?! Ты о чем? — нахмурилась Гвенда. Лили потянулась к ее руке, но Гвенда отлетела прочь. Извиваясь, как рыба в воде, она раскинула руки и прикоснулась к стене.
Одной рукой — к «Дому секретов», другой — к «Дому тайн».
О рассказе «Два дома»Когда мне было лет десять, я училась в Вестминстерской христианской школе в Майами, штат Флорида. В школе была библиотека, и я помню, как нашла там «Человека в картинках» на вертящемся стеллаже. Я и раньше читала фантастику и фэнтези — Толкина, Клайва Стэйплза Льюиса, Ле Гуин, — я читала сказки Ханса Кристиана Андерсена и братьев Гримм. Но никогда не читала ничего, подобного Брэдбери. Действие этих рассказов происходило в мире, который я знала. Жизнь героев была мне знакома. Но с ними происходили совершенно невероятные вещи — чудесные, страшные, будоражащие воображение. Эти истории навсегда поселились в моей голове. Они стали частью моей ДНК. Я обожаю рассказы Брэдбери, обожаю его язык, его идеи, его персонажей — супружескую пару, сбежавшую от Войны, ребенка-убийцу, жильца из верхней квартиры со странными внутренностями. Я обожаю его космонавтов и смертного мальчика в семье бессмертных. Обожаю его марсиан, его ведьм, его психологов, всех его персонажей, заключавших, казалось бы, очень удачные сделки, о которых потом приходилось жалеть.
Мне было трудно приступить к работе над рассказом для этого сборника, потому что, как только я начала перечитывать мои любимые вещи Брэдбери, мне захотелось читать и читать еще. Мне почти нечего сказать о моих «Двух домах». Одну из историй о привидениях мне рассказал писатель Кристофер Роув. Другую историю мне подарила писательница Гвенда Бонд. Спасибо им обоим и, конечно, — сейчас и всегда — Рэю Брэдбери.
Келли Линк
