Но в этот момент ее взгляд уперся в фотографию, располагавшуюся в самом нижнем ряду, и она издала какой-то странный звук. Уж не стон ли? Поначалу Абра даже не поняла, в чем дело, хотя почти сразу догадалась. Так иногда вертится в голове предложение, которое ты хочешь использовать в сочинении по английскому, но не можешь сразу вспомнить, хотя чертова фраза буквально сидит на кончике языка.
Это был портрет белого паренька с короткой стрижкой и широченной – рот до ушей – улыбкой. Ей показалось, что она даже разглядела веснушки на его щеках. Фото было слишком мелкое, чтобы быть уверенной, но…
(у него веснушки ты отлично знаешь это)
В общем, Абра знала. Да, веснушки, из-за которых его дразнили старшие братья, а мать утешала и говорила, что они скоро пройдут.
– А еще она уверяла его, что веснушки приносят удачу, – прошептала Абра.
Брэдли Тревор, д.р. 2 марта 2000 г. Пропал без вести 12 июля 2011 г. Европеоид. Место жительства: Бэнкертон, штат Айова. Возраст в настоящее время: 13 лет. И в самом низу, как и под каждой из фотографий улыбающихся детишек: Если вы имеете основания полагать, что видели Брэдли Тревора, свяжитесь с Национальным центром по делам детей, пропавших без вести и подвергшихся эксплуатации.
Вот только по поводу Брэдли никто с ними не свяжется, потому что его уже никто не увидит. И ему так и не исполнилось тринадцати лет. Жизнь Брэдли Тревора оборвалась в одиннадцать. Она остановилась, как разбитые часы, которые показывают одно и то же время круглые сутки. Абра поймала себя на странной мысли: пропадают ли у мертвых веснушки, когда они лежат под землей?
– Мальчик-бейсболист, – прошептала она.
Вдоль подъездной дорожки к их дому были высажены цветы. Абра наклонилась, упершись ладонями в колени, ощущая, как внезапно потяжелел рюкзак на спине, и печенье вместе с полупереваренным школьным обедом оказалось на астрах, посаженных матерью. Убедившись, что ее не стошнит еще раз, она пошла в гараж и сунула почту в бак для отходов. Всю сегодняшнюю почту.
Ее отец был прав. Сплошной мусор.
5Дверь небольшой комнаты, превращенной отцом в кабинет, стояла открытой, и когда Абра задержалась на кухне у раковины, чтобы прополоскать рот от неприятного прогорклого привкуса шоколадного печенья, то услышала размеренные щелчки клавиатуры его компьютера. Это был добрый знак. Когда щелчки замедлялись или прекращались вовсе, он, как правило, находился в дурном расположении духа. И начинал обращать на дочь больше внимания. А ей сегодня вовсе не хотелось, чтобы на нее обращали внимание.
– Абба-Ду, вас ли в доме я найду? – почти пропел отец.
В другое время она бы в очередной раз попросила его прекратить называть ее этим детским именем, но не сейчас.
– Ага.
– В школе все хорошо?
Череда клик-клик-кликов прервалась. Пожалуйста, только не выходи, взмолилась она мысленно. Не выходи из кабинета, чтобы посмотреть на меня и пристать с расспросами, почему я такая бледная и все такое.
– Все отлично. Как продвигается твоя книга?
– У меня выдался удачный денек, – ответил он. – Как раз пишу про чарльстон и блэк-боттом. Вуди-дади-да. – Абра не поняла толком, о чем он говорит. Однако кликанье возобновилось. Слава тебе Господи!
– Прекрасно, – сказала она, сполоснула стакан и поставила в сушилку. – Я пойду наверх и займусь домашним заданием.
– Умная девочка. В восемнадцать тебя ждет Гарвард.
– Конечно, папочка.
А почему бы и нет? Что угодно, лишь бы не могила в Бэнкертоне, штат Айова, в одиннадцать.
6Но только отвлечься никак не удавалось.
Потому что.
Почему же? Почему – что? Потому что…
Потому что есть вещи, которые я могла бы сделать.
Она некоторое время попереписывалась с Джессикой, но потом подруга отправилась вместе с родителями в Норс-Конвей, чтобы поужинать в «Панда гарден». Абре ничего не оставалось, как открыть учебник обществоведения. Им задали четвертую главу – двадцать страниц скукотищи на тему «Как работает наше правительство». Однако книга сама собой раскрылась на разделе «Твои гражданские обязанности».
О Боже, если и существовало слово, которое она не хотела сегодня видеть и слышать, то это было слово «обязанности». Она зашла в ванную, чтобы выпить еще воды, потому что во рту оставался противный привкус, но вдруг уставилась на себя в зеркало, разглядывая собственные веснушки. Их и насчитывалось всего-то три: одна на левой щеке и парочка на носу. Совсем не так уж плохо. По части веснушек ей повезло. Не было у нее и родимого пятна, как у Бетани Стивенс, или глаз навыкате, как у Нормана Макгинли. Она не заикалась, подобно Джинни Уитлоу, и родители не наградили ее дурацким именем, как Пенса Эффершема. Конечно, имя Абра тоже не совсем обычное, но с ним можно было смириться – большинство считало его интересным, а не глупым, как, например, у бедняги Пенса, которого мальчишки называли между собой исключительно Пенисом Пенсом (что, естественно, не укрылось от девчонок).
И что важнее всего, меня не резали на части психи, не обращавшие внимания на крики и просьбы остановиться. Мне не довелось увидеть перед смертью, как они слизывают с ладоней мою кровь. Абба-Ду, да ты просто счастливица!
Хотя, быть может, не так уж ей и повезло. По-настоящему счастливые люди не знали того, чего им знать не следовало.
Она прикрыла крышку унитаза, села на него и тихо заплакала, спрятав лицо в ладонях. Неотвязные мысли о Брэдли Треворе и о том, какой ужасной была его смерть, были очень грустными. Но помимо Брэдли оставались другие дети, другие фотографии, которых накопилось столько, что газете пришлось напечатать их мелко и тесно, как на групповом снимке класса, восставшего из потустороннего мира. Все эти щербатые улыбки и глаза, еще более наивные, чем сама Абра. А что знала о жизни Абра? Почти ничего. Она даже не ведала, как работает правительство этой страны.
Что чувствовали родители всех этих пропавших детишек? Как могли они продолжать жить после того, что случилось? Наверное, Синтия, или Мертон, или Анхель были первыми, о ком они думали, проснувшись утром, и последними, о ком вспоминали, ложась спать. Сохраняли ли они их комнаты, рассчитывая, что дети в любую минуту могут внезапно вернуться, или уже раздали их одежду и игрушки благотворительным организациям? Абра слышала, что именно так поступили родители Ленни О’Миры, когда их дочка упала с дерева, ударилась головой о камень и умерла. Да, Ленни О’Мира. Доучилась до пятого класса, а потом раз… и ее не стало. Но, конечно же, родители Ленни определенно знали, что она мертва, у них была могила, куда они могли прийти и возложить цветы, а это, наверное, совсем меняет дело. Быть может, и нет, но Абре почему-то казалось, что это совершенно иная ситуация. Потому что тем, другим родителям оставалось лишь гадать. Например, ты завтракаешь, а сама думаешь, что твой пропавший ребенок
