Юхан Азиди предпочел промолчать, благо прямого вопроса не прозвучало. Лесник поинтересовался:
— А что вы собираетесь делать с евреями?
— При чем тут евреи? — в голосе араба прозвучало неприкрытое удивление. — Какое нам до них дело? Пусть свои отношения с немцами они улаживают сами, а наша земля останется свободна от пришельцев!
— Вы всерьез думаете, что нацисты беспрепятственно завершат геноцид евреев, прогонят англичан, передадут вам власть, бесплатно подарят нефть и добровольно уйдут с Ближнего Востока? — с иронией спросил Лесник. — Насколько я помню историю Второй мировой войны, такого не случалось ни разу. Почему вы вообще считаете, что немцы окажутся лучше англичан?
— Немцы всегда дружили с мусульманами, что в Первой мировой, что во Второй, — ответил Азиди, но в голосе его уже не чувствовалось уверенности.
— Немцы дружили со слабыми, которым можно наобещать что угодно. И охотно использовали их как пушечное мясо либо для выполнения самой грязной работы, вроде уничтожения тех же евреев. Так уж получилось, что до выполнения данных обещаний дело так ни разу и не дошло. Вы всерьез верите, что окажетесь самыми хитрыми?
Наступила долгая пауза. Азиди явно что-то обдумывал. Затем он пожал плечами:
— А что это меняет лично для вас и для вашей страны? Взаимоотношения с немцами будут только нашими трудностями. Если же вы сочувствуете ближневосточным евреям, то могу вас успокоить — в отличие от Гитлера, мы вовсе не ставим своей целью их физическое уничтожение. Пусть уезжают из Палестины, куда хотят, Америка примет их с распростертыми объятьями…
Вновь повисло молчание, на этот раз ставшее тягостным. Лесник задумался. Если бы он действительно был сотрудником российских спецслужб, наверное, он бы мог согласиться с арабом и, по некотором размышлении, отдать ему контейнер. Но он служит не государственной безопасности, а Инквизиции…
А в чем, собственно разница? Или Инквизиция служит не России? Но тогда кому же?.. И кому служит Лесник — Пес Господа, солдат Инквизиции? Некоей абстрактной идее: уничтожить в мире всё зло, чтобы добро могло без помех жить-поживать? А чем она, эта идея, лучше идеи Юхана Азиди? Да ничем, похожи они, как близнецы-сестры, весь вопрос в том, кого считать носителями зла и добра… Для господина Азиди холокост — личная проблема немцев и евреев, зато палачи Сабры и Шатилы, бульдозерами сгребавшие трупы убитых арабов, — наверняка страшнее любого вампира, ликантропа, тенятника…
Он посмотрел на Диану, словно в поисках ответа на все свои сомнения. Та застыла неподвижно, как статуя, как ждущий команды боевой робот: трофейный автомат нацелен на проем двери, пистолет — на голову Азиди.
Неверно истолковав взгляд Лесника, она едва заметно кивнула: насколько позволяли ее эмпатические способности, никакой прямой лжи в словах араба Диана не отметила.
С ней всё понятно: приказ есть приказ, а что есть зло и добро, — Юзеф лучше знает. Он знает, да… Он придумает, как укротить машину времени, сбросившую седоков, словно норовистый мустанг… И Псы Господа двинутся по минувшим векам — Дыев нож в руке, ни тени сомнения во взоре, — и враги Инквизиции будут гибнуть, едва появившись на свет, не успев стать врагами… У Лесника вдруг появилось странное желание: чтобы рядом — здесь и сейчас — оказался коммандер Патрик Донелли…
Юхан Азиди терпеливо ждал ответа.
5.
Размышления Лесника прервали донесшиеся снаружи звуки. Звуки выстрелов. Один, второй, третий… Диана сделала неуловимое взглядом движение и оказалась рядом с Азиди — ствол пистолета прижался к затылку араба.
Тот остался невозмутим. Проговорил спокойно:
— Ну вот и еще одно доказательство, что наш союз с немцами — временный и тактический, никакой симпатии к нацистам мы не испытываем.
— Зигфрид? — догадался Лесник.
— Он самый, — кивнул Азиди. — Между прочим, на руках этого ублюдка немало крови, в том числе и крови евреев.
За иллюминатором быстро темнело, чтобы разглядеть собеседника, приходилось напрягать ночное зрение. Разговор вновь забуксовал — Лесник молчал, глубоко задумавшись. И Диана взяла нить беседы в свои руки. Вопросы ее звучали резко, отрывисто, как одиночные выстрелы. Юхан Азиди отвечал, не задумываясь.
— Как здесь оказался Зигфрид?
— Пытался в сорок пятом сбежать из Нидерландов на рыбачьем суденышке на родину, в Норвегию.
— Зачем вы его ликвидировали?
— Когда мы обнаружили его здесь — ничего не понимающего и одичавшего от двухмесячного одиночества, он согласился поработать на Халифат, поработать кем-то вроде хранителя машины времени. На берег Зигфриду не хотелось — за голландские делишки его ждал трибунал и петля. Но эсэсовский ублюдок быстро разобрался, что к чему, — и затеял собственную игру. Попытался меня обмануть… Судя по прозвучавшим выстрелам, мои люди как раз закончили его допрос. И сейчас эта коричневая мразь кормит треску, или что тут еще плавает.
— Как вы узнали про «Тускарору»?
— Так я же ее и нашел — по вашему времени семь месяцев назад. Вернее, нашел глупый молодой щенок Юхан Азиди.
— По нашему времени семь месяцев… — медленно повторила Диана. — А по вашему?
— Почти двадцать лет.
— Значит… — Диана не договорила, но Азиди понял невысказанный вопрос.
— Да, именно так. Мне уже довелось пожить в разных временах. Не слишком долго и не слишком давно, но довелось. Кстати, вы не могли бы убрать ствол от моей головы? Через пару минут предстоит временной скачок, и мне совсем не хочется стать жертвой рефлекторного движения вашего пальца.
Диана хмыкнула, но отодвинула пистолет от затылка араба.
— Можете и в дверь так напряженно не целиться, — посоветовал Азиди. — Я приказал своим людям отойти и собраться в носовых помещениях. Не хочу, чтобы эти горячие головы затеяли без меня какую-либо авантюру.
Диана выслушала внимательно, однако последовать совету не спешила. Кивнула на вторую дверь, запертую:
— Между прочим, один из ваших людей ушел из этого коридора лишь пару минут назад. У меня очень хороший слух, господин Азиди. Очень.
«Могла бы и поделиться услышанным…» — подумал Лесник.
Араб казался искренне удивленным. Хотя его боевики вполне могли оказаться непричастными — где-то в недрах корабля до сих пор скрывался шкипер Андерсон. Если, конечно, не поддался панике и не прыгнул за борт без спасательного жилета.
— Вы, кстати, вполне можете воспользоваться моментом и спустить шлюпку, — предложил араб несколько провокационно. — Мы мешать не станем. Наверное, и в средневековой Европе можно сносно прожить… Разумеется, для этого нужен какой-то срок на адаптацию: не угодить сразу же на костер инквизиции и не подхватить смертоносный вирус, привычный местным жителям и совершенно незнакомый иммунным системам ваших организмов…
