— Не знаю, — задумчиво прошептала Сара. — Это так трудно. Верить. Верить и доверять.
Сэм смотрел на нее в упор, не отрывая взгляда. Вдруг верхняя губа Наоми вздернулась, а нижняя — на долю секунды — выпятилась в форме трубочки.
— Пошли вы, в задницу! — проревела она. — Понятно вам, Сэм Пиблс? Убирайтесь вон!
Сэм продолжал смотреть во все глаза. Вдруг она вздернула руки и устало прижала пальцы к вискам.
— Господи, Сэм, я не хотела… Простите. Сама не понимаю, что на меня нашло. Голова, Сэм… Господи, она просто раскалывается!
Тем временем поезд, отчаянно гудя, прогромыхал по мосту через Провербия-Ривер. Это был дневной товарняк, который шел транзитом, не останавливаясь до самой Омахи. Сэм уже видел локомотив и первые вагоны.
— Времени у нас в обрез, Сара. Нужно действовать. Отвернитесь от меня и смотрите на поезд.
— Хорошо, — вдруг согласилась она. — Не знаю, что вы задумали, Сэм, но я на все согласна. Если же вдруг поймете, что у вас не получается, то просто столкните меня вниз, под колеса. А остальным скажете, что я сама спрыгнула. — Наоми устремила на него молящий взгляд. — Наши знают: они сами видели, как я себя чувствовала в последнее время. От них ведь ничего не скроешь. Вам поверят, вот увидите. Я ведь и в самом деле не могу больше это вынести. Я не хочу, чтобы так продолжалось. А главное, Сэм, я и на самом деле готова наложить на себя руки.
— Замолчите! — твердо сказал он. — Мы не станем говорить о самоубийствах. Смотрите на поезд, Сара, и помните: я люблю вас.
Наоми отвернулась и посмотрела на поезд; до него было около мили, он быстро приближался. Приподняв обе руки, она снова притронулась к своему затылку. И Сэм… увидел то, что высматривал. Прямо на белоснежной шее. Он знал, что менее чем в полудюйме проходит ствол ее мозга, и содрогнулся от отвращения.
Мерзкое волосистое образование было покрыто паутинкой белых нитей, под которым скрывалось оно — розовая масса, пульсирующее желе, которое сокращалось в такт биению сердца Наоми.
— Оставьте меня в покое! — вдруг завизжала Арделия Лорц голосом женщины, которую так любил Сэм. — Убирайтесь отсюда, вы, ублюдок хренов!
Однако Сэм не обращал внимания. Приподняв сзади волосы Наоми, он спросил:
— Вы можете различить номер на локомотиве?
Она лишь слабо простонала в ответ. Сэм раскатал липкий, пропахший солодкой комок в лепешку размером чуть больше паразита, затаившегося на нежной шее любимой.
— Продиктуйте его мне, Сара. Мне нужны эти цифры.
— Два… шесть… о, Сэм, какая нестерпимая боль… словно кто-то пытается разорвать мой мозг на две половинки…
— Не отвлекайтесь, Сара, — прошептал Сэм, прикладывая красную лепешку к омерзительной пульсирующей массе.
— Пять… девять… пять…
Сэм плотно прижал лепешку к розовой пакости и придавил, чувствуя, как барахтается тварь под липким покрывалом.
А вдруг она вырвется на свободу? Вдруг вылезет, прежде чем я смогу ее отодрать? Ведь вся эта штуковина насквозь пропитана концентрированным ядом… что, если он прольется?
Локомотив пронзительно засвистел. И в этом громком свисте потонул возглас боли.
— Не двигайтесь!
Сэм рванул лепешку на себя, одновременно подворачивая ее края и сжимая. Есть! Тварь была пленена в липкой массе, где извивалась и пульсировала, словно крохотное сердечко. На шее Сары остались три крохотные красные точки, как от булавочных уколов.
— Прошло! — выкрикнула Сара. — Сэм, меня отпустило!
— Нет еще, — с мрачной решимостью произнес он.
Красный комок на его ладони судорожно сжимался и разжимался. Гадина рвалась на свободу. Если она…
Поезд уже миновал депо и платформу, возле которой когда-то человек по имени Брайан Келли швырнул Дейву Данкену несколько монет прямо в придорожную грязь. Состав стремительно приближался.
Сэм побежал к рельсам.
— Сэм, куда вы?
— Сюда, Арделия! — хрипло пробормотал он.
И осторожно положил пульсирующий комочек на рельс. Поезд был уже менее чем в пятидесяти ярдах.
Скорее умом, чем ушами, Сэм услышал вопль ярости и ужаса. Пятясь, он смотрел во все глаза, как отчаянно сражается за жизнь существо — нечто, — заточенное внутри липкой солодковой массы. И вдруг… оболочка лопнула, внутри мелькнуло розовое желе, и в это мгновение дневной товарный поезд на Омаху обрушился на мерзкую тварь всей своей чудовищной массой, дробно гремя колесами, безжалостно перемалывающими розовое нечто.
В ничто.
Истошный вопль в мозгу Сэма оборвался, словно обрубленный топором.
Он повернулся к Саре. Ее взгляд был полон безмерной радости, она была ошарашена, точно не могла поверить в случившееся. Сэм обнял ее за талию и, приподняв, прижал к себе. Товарный состав — вагоны, цистерны, контейнеры на платформах — с грохотом проносился в нескольких ярдах от них.
Так и стояли, молча, прижавшись друг к другу, пока поезд не миновал их. Проводив взглядом удаляющиеся на Запад красные огни, Сара легонько отстранилась и посмотрела на Сэма.
— Боже мой, неужели я теперь свободна? Неужели ее больше нет, Сэм? Я просто поверить в это боюсь.
— Вы свободны. Ваш штраф тоже уплачен сполна. Навсегда и навечно. Понимаете?
Вместо ответа Сара начала покрывать глаза, щеки и губы Сэма быстрыми и нежными поцелуями. И смотрела на него во все глаза.
Наконец Сэм взял ее за руки и произнес:
— Давайте вернемся в дом, Сара. Отдадим последний долг Дейву. Да и друзья ваши, наверное, уже волнуются за вас.
— Они могут стать и вашими друзьями, Сэм… Если захотите.
Он кивнул:
— Да, Сара. Я хочу. Очень хочу.
— Честность и вера, — прошептала она, легонько прикасаясь к его щеке.
— Да, Сара, это святые слова. — Поцеловав ее, Сэм учтиво согнул руку в локте. — Позвольте вас проводить, мэм.
Сара взяла его под руку и улыбнулась.
— Куда угодно, сэр. Хоть на край света.
И они рука об руку побрели через лужайку к Ангол-стрит.
Приписывается Людовику XIV.
Имеется в виду страна в Африке.
Синдром Альцгеймера — психическое заболевание, для которого характерны провалы в памяти и неадекватное восприятие окружающей действительности.
Уистлер, Джеймс Эббот (1834–1903) — знаменитый американский живописец.
Прозвище Дуайта Эйзенхауэра, 34-го президента США (1953–1961).
