– Придется ждать до понедельника, – так Илья и сказал обалдевшей от его «бездеятельности» Зинаиде Львовне.
– Но как же, Илюшенька!..
– Зинаида Львовна, я не специалист по трещинам, это уже выше моих возможностей. Вы меня просили посмотреть пятна с точки зрения исследователя паранормальных явлений...
Ни о чем конкретно она его, конечно, не просила. Увлеклась его статьями и пожелала тоже попасть в газету со своей историей. Вот для чего он понадобился Зинаиде Львовне – ради того, чтобы о ней написали, а вовсе не потому, что она всерьез поверила в то, что странные пятна – «происки дьявола», а Илья – «охотник за привидениями». А сейчас, когда по стене пошли трещины, женщина объяснимо встревожилась и напугалась. Это уже не шутки, это действительно похоже на беду. Но сделать сам Илья ничего не мог, оставалось только порекомендовать матери друга обратиться в коммунальную службу.
Наскоро и скомканно попрощавшись, Илья схватил оставленный на трюмо в прихожей фотоальбом. И, торопясь, чуть не выронил его. Успел подхватить на лету, мысленно обругав себя за неаккуратность.
Чувствовал он себя в этот момент свиньей – и по отношению к маме друга, и по отношению к бедной Варьке.
– Хорошо, Илюшенька, в понедельник свяжусь с ними. И пусть только попробуют не приехать!
– Приедут, обязательно приедут!
– Илюша, ты выронил что-то, – сказала Зинаида Львовна, указывая на пол.
Шахов посмотрел себе под ноги и увидел на полу кусочек картона, выпавший из альбома.
Он наклонился, поднял картонку размером с маленькую карточку, перевернул и ахнул. Кусочек картона оказался не чем иным, как Варвариным рабочим пропуском с изрядно изрисованной фотографией.
«Ну, погоди!» – послал он в адрес Лены угрозу. Никто другой, кроме нее, не мог этого сделать. Видимо, Варвара потеряла пропуск в кафе, Лена его нашла, разрисовала, а потом зачем-то сунула в альбом.
Поступок Лены, особенно в контексте того, что случилось сегодня с Варей, возмутил Илью до глубины души. Ну что за детские выходки – разрисовывать фотографию, портить чужое имущество! Да, Лена была сердита на Илью, заподозрив его в том, что он изменяет ей с Варей, но это не оправдывает ее глупых поступков. Илья вышел на лестничную площадку, вытащил мобильный и набрал номер подруги.
– Лена, ты зачем это сделала? – выкрикнул он, едва девушка ответила на вызов.
– А что такого? – сразу перешла она в наступление. Спрашивать, что он имел в виду, девушка не стала, значит, поняла, о чем идет речь, и вину свою признала. – Давай говори, что я поступила неправильно, ругай меня, как папочка! Ты и эта твоя...
– Лена, то, что ты сделала, это так глупо, что даже ругать нет смысла. В детстве не наигралась?
– А вот и не наигралась! Посмотрим, что скажет твоя знакомая, когда ты ей размалеванный пропуск принесешь, – она даже хихикнула. – Оправдывайся, как хочешь, это будут уже твои проблемы.
У Ильи даже не нашлось других слов, он процедил в трубку: «Дура» – и отключил телефон, а потом в сердцах занес Ленин номер в черный список. Хотя и понимал, что это не выход: дотошная Лена найдет способ до него дозвониться. Не сейчас, так потом. Она так просто не отстанет. Еще придется выяснять с ней отношения: и ругаться, и просить, и с буддийским спокойствием пережидать ее истерику, и вновь, как попугай, повторять, что между ними все кончено. Всего этого не избежать.
Но в данный момент Илью беспокоила вовсе не Лена, и перспектива бурного разрыва с ней абсолютно не волновала. Будь как будет, но не сейчас. Потом.
* * *
Диана уже ждала его в компании Алевтины. Обе девушки вышли встречать Илью в коридор. Шахов отметил, что Аля стала выглядеть привлекательнее, но не сразу понял, что дело – в умелом макияже, почти незаметном, но делавшем ее лицо свежее и выразительнее. К тому же она пригладила волосы и красиво собрала их в прическу.
– Я свежий чай заварила, а Алевтина принесла домашнюю выпечку. Ты чего такой понурый? Случилось что? – спросила Диана.
Илья неопределенно то ли кивнул, то ли покачал головой.
– Не переживай. Алевтина такие пирожки вкуснющие напекла, что настроение вмиг поднимут! Я уже целых три штуки слопала, – повинилась Диана. – Съела бы и больше, да побоялась, что увлекусь и не оставлю другим.
В отличие от Ильи, она светилась от радости, улыбалась и даже немного приплясывала на месте, будто от нетерпения. На Диане были надеты обычные джинсы, обтягивающие крепкую аккуратную попку и длинные стройные ноги, и футболка-безрукавка. На лице – полное отсутствие косметики. Волосы завязаны в хвост. Илья, незаметно разглядывая девушку, подумал, что такая обыденная одежда идет ей куда больше, чем бесформенные балахоны. Впрочем, балахоны, играющие на имидж «ясновидящей», и сильный макияж придавали ее образу таинственности. И еще Илья подивился тому, как одежда порой влияет на поведение, жесты, мимику. Диана-ясновидящая выглядела на несколько лет старше, на ее губах играла загадочная полуулыбка, движения и жесты были плавными, речь ее звучала тягуче и сладко, будто перетекающий из одной емкости в другую мед. Диана в одежде простой девчонки и выглядела как девчонка, ей даже нельзя было дать ее двадцати пяти лет. Движения ее были резкими, быстрыми, говорила она так же торопливо. Впрочем, торопливость была вызвана и нетерпением, от которого ее просто распирало.
– Я кое-что узнала! Тако-ое! Пойдем скорее, будем пить чай, и я буду рассказывать. Але я еще ничего не говорила, ждала тебя.
– Может, тогда уж и Евгения дождемся? Он позвонил, сказал, что тоже выяснил что-то важное. Я на свой страх и риск попросил его приехать сюда. Думаю, он уже в дороге.
– Можем и подождать! Это хорошо, что ты его пригласил!
Алевтина, все это время молчавшая, вдруг покраснела и опустила глаза. Пробормотав, что надо бы оставить пирожков и для Евгения, она первой метнулась на кухню и, судя по последовавшему затем грохоту, перевернула там стул.
До приезда Евгения Диана успела рассказать то, что услышала от матери. Мама узнала одну из девушек с фотографии. Это оказалась дочь прабабкиной знакомой. Ее историю мама слышала от своей матери, Дианиной бабушки. Дело было так: прабабка поссорилась со своей знакомой, вроде бы обиделась на резкое высказывание той. А немного позже с дочерью этой знакомой произошел несчастный случай: на этаже в общежитии, где проживала эта девушка, случился пожар. Девушка не погибла, но у нее оказалось сильно обожжено лицо. Так и прожила она остаток жизни изуродованная.
– Не знаю, есть ли тут какая-то связь, но ты, Илья, еще вчера обратил внимание на то, что на всех фотографиях лица повреждены: либо выцвели, либо затерты, либо замазаны. Я думаю, что моя прабабка наводила с помощью этого альбома, вернее, фотографий порчу. Если бы мы могли узнать и другие истории... Одной истории недостаточно, чтобы строить предположения.
