– Да, – незамедлительно последовал ответ.
– Значит, изменял, – с каким-то злорадством проговорил Тима.
– Ну, – сказал Дильс. – Это было всего один раз. В Кении, девять лет назад, я был участником одной научной экспедиции. Мне довелось наблюдать охоту на слонов. Туземцы загнали одного в яму, и он пропорол себе брюхо кольями. Вечером было пиршество, меня напоили отваром из какого-то лягушачьего дерьма. А утром я проснулся с одной чернокожей бабой. Шоколадка, ничего не скажешь.
– Злата узнала об этом?
– Да, – безмятежно ответил Дильс. – Я рассказал ей об этом сразу после экспедиции.
– И она не ушла от тебя? – не поверил Тима.
– Она просто спросила, что я чувствовал, когда входил в эту африканку.
– А ты?
– А я сказал, что представлял себе ее лицо.
Тима не смог сдержать улыбку.
– Это правда?
Дильс вздохнул.
– Не помню. После этой вонючей настойки у меня башка трещала еще неделю и была похожа на кастрюлю, в которой дрались изголодавшиеся крысы.
Тима молчал, затрудняясь понять его логику. А что же тогда считать изменой?
Дильс будто понял, о чем он думает, и даже остановился:
– Запомни одну вещь, Тимофей. Любой нормальный мужчина может подвергнуться искушению и сделать это, мучимый вопросом: «Как там с другими?» И в большинстве случаев после этого он возвращается к жене, стараясь забыть о грехе. ПОСТОЯННО ДУМАТЬ О ДРУГОЙ, вот что я называю изменой. Духовная измена намного опаснее физической. Я безумно любил Злату, и она знала об этом. Поэтому она и простила мне тот мерзкий случай. Впрочем, это все не имеет значения. Я мог ублажать баб, но я не мог сделать Злату по-настоящему счастливой. Своих детей у нас не было. А Костя и Артур… я тоже не смог дать того, чего они хотели.
Они оказались в пещере. Воздух превращался в густой сироп, атомы кислорода и углекислого газа стали такими липкими, что приклеивались к коже. Белый дымок, который вился из трещин на стенке, стал грязно-серого цвета.
Прежде чем лезть в до боли знакомый лаз, Дильс достал нож.
– Конечно, это не гаубица. И против этой стервы с какой-то неизведанной планеты вряд ли поможет. Но на пожаре и хер водопровод, – сказал Дильс.
Коса Златы, уже порядком замусоленная, качнулась, полностью соглашаясь с ним.
– Ты не боишься, Тимофей? – просипел Дильс. – У тебя хорошее, настоящее мужское имя. Уверен, что для тебя уже все позади?
Помедлив, Тима сказал:
– Мне уже все равно.
Дильс кивнул, словно и не ждал другого ответа.
Они сразу поняли, что в пещере чего-то недостает. Золотистые трещинки в стенах и потолках потемнели, будто погасли, и из них вылезала густая масса болотного цвета. Из лаза, где, судя по всему, был Артур, шел дым. Они бросились туда и кубарем скатились вниз.
Первое, что Тиме бросилось в глаза, – Антон, вернее, то, что от него осталось. Он хотел закричать, но крик застрял где-то в гортани, и он только едва слышно хрипел, в ужасе глядя на останки друга.
Артур стоял неподвижно, голова опущена. Он был сед как лунь. В руках обрывки свитера, он тлеет прямо в его руках, и от него еще идет дым. В пещере стоит невыносимый смрад, и Тима зажал нос.
Дильс кидается к Артуру. Тот приседает и закрывает лицо руками.
Только сейчас до Тимы доходит, и он понимает, чего не хватает. Чертовой ледышки нет, нет ЕЕ. Вместе с тем он видит, откуда идет такой ужасный запах.
Артур стоит в каком-то мутном месиве, его ноги по колено заляпаны темно-серыми сгустками. Такие же сгустки, похожие на переваренные куски мяса, плавают в луже. От них и поднимается запах, разъедая носоглотку и глаза. Дильс кричит, чтобы Тима помог ему. Но Тима не понимает, чем можно помочь Артуру. На лице его такое выражение, будто он далеко-далеко отсюда, там, где тихо и спокойно.
– Где она? – визжит Дильс, хватая Артура за шею, тот хрипит и пытается освободиться.
Где ОНА? Неужели растаяла вместе со льдом? Хоть кости бы остались… или волосы, ее волшебные волосы, как огонь, да, огонь – словно в трансе думает Тима.
– Нет, – громко говорит Артур.
Дильс отпускает его, и рот Артура растягивается до ушей.
– НЕТ!!!!!!! – кричит он.
Артур начинает меняться. Одежда бугрится и трещит, потом лопается и расползается по швам, под кожей ходят волны, будто там перекатываются шарики. Открываются язвы, одна за другой, они ширятся, маленькие кошмарные островки смерти, соединяются между собой и жадно пожирают кожу и плоть. Артур словно истекает серной кислотой.
Дильс спрашивает, трогал ли ее Артур.
Тот говорит, что да, он всего-навсего погладил ее.
Тима кричит не переставая – у Артура плавится лицо.
– Нет, – шепчет он, глаза его выпучиваются и лопаются, с лица лохмотьями слезает кожа, из ушей, ноздрей и рта идет дым, он горит изнутри.
– Что «нет»? – наклоняется над Артуром Дильс.
Тима видит, что от лужи, в которой стоит Артур, ведут следы.
Маленькие изящные следы босых ног ребенка, может, женщины, о да, женщины, и ведут они куда-то в темноту, и от них поднимается пар…
– Нет лица, – говорит Артур. – Нет лица! Я… Катя-а-а!. увидел ее! У НЕЕ НЕТ ЛИЦА!!!!!!!!!!
Голос Артура захлебывается, из разрывов лезет кровавая каша, мясо пузырится, слезает с костей, кишки вываливаются, как комок нестираного белья, Тима видит ребра, лица уже не было вообще, череп, настоящий череп, хлопающий челюстями…
– Ну же, очнись! – услышал он над собой голос Дильса.
Тима приоткрыл глаза. Все тело ломило, страшно раскалывалась голова, зато ноздри с жадностью втягивали свежий морозный воздух. Боже, неужели они спаслись?
– Где мы, Дильс? – хрипло спросил Тима.
– Снаружи, – улыбнулся Дильс. – Чертова паутина, ексель-моксель, она стала совсем безвредной…
Тима увидел, что один ус Дильса сильно обгорел, а сам он весь чумазый, как трубочист, и он не смог сдержать улыбки. Но тут же посерьезнел:
– А что… там внизу?
– Не спрашивай. Все кончено, – лицо Дильса на мгновение напряглось, затем он снова расплылся в улыбке: – И все-таки мы их сделали! А? Тимофей?!
– Антон… Янка, – прошептал Тима, и глаза его заблестели от слез.
– Ну, ну… – похлопал его рукой Дильс. – У меня для тебя хорошая новость. Приподнимись. Ага, вот так… смотри. Что ты видишь?
Тима вгляделся и чуть не закричал. Люди. Много людей. Человек десять. Они гуськом шли на лыжах, быстро направляясь в их сторону.
– Кто это? – спросил Тима, чувствуя, как пересохло в горле. – Наши… или чилийцы?
– В любом случае мы спасены, – успокоил его Дильс.
Тима смотрел на приближающихся людей, как вдруг внутри у него что-то взорвалось. Он медленно поднял голову. Прямо над ним образовывалось громадное искрящееся облако, раскрашенное всеми цветами радуги. И от нее к земле шла длинная воронка, точно такая же, которая была тогда, в тайге.
– Дильс! – как безумный закричал Тима, вскакивая на ноги. – Скорее! Ты видишь?! Это время, Дильс!!! МОЕ ВРЕМЯ!!!
Тима ринулся к утесу, куда направлялось облако. Дильс молча улыбался…
«Плюх-плюх-плюх!»
Глаза открывались нехотя и медленно, словно веки намазали клеем, горло саднило, во рту было мерзко, будто его использовали исключительно в качестве помойного ведра.
– Тимыч!.. – откуда-то издалека донесся плавающий голос. Антон. – Просыпайся, Тимыч!!
Глаза все же удалось приоткрыть.
«Плюх-плюх-плюх!»
Что за странные звуки?
– Да вставай ты скорее! – прокричал Антон. – И вы просыпайтесь, сони гребаные! Вертолет!!!
Тима окончательно пришел в себя и поднялся с кровати. Мучительно ныли отекшие конечности – он спал полусидя, прислонившись к изголовью кровати. Печка почти погасла. Что происходит? Где он?
Антон, очевидно, выскочил на улицу, потому что в лицо пахнуло свежим, морозным воздухом, тут же потянуло холодом.
Вертолет?!
Сбросив с себя остатки сна, Тима нерешительно сделал пару шагов. Взгляд его упал на кровать, на которой сидела с мрачным видом Яна, пытаясь расчесать волосы, и Лана, поправляющая свитер. В голове будто раскаленной стрелой пронеслась мысль:
«Неужели сон?!.»
Спотыкаясь, он выбежал из дома и, с наслаждением жмуря отвыкшие от яркого света глаза, уставился в небо. В дверях показалась Лана. Лицо у нее было опухшим со сна, на правой щеке осталась отметина от импровизированной подушки – шапки, в которой были сложены ее перчатки. «Плюх-плюх» стало намного громче, и Тима окончательно убедился, что это не что иное, как звук работающих лопастей. Боже, какой же сладостный звук!
Вскоре они действительно увидели в небе зависший вертолет. Издалека он выглядел как громадная стрекоза из металла и стекла.
– К нам! Сюда!!! – завопил Антон, размахивая руками. – Они нас увидели, Тимыч!
– ЭЙ, МЫ ЗДЕСЬ! – вторил ему Тима, чувствуя, что теперь-то он познал, что такое истинное счастье.
Боковая дверь вертолета скользнула в сторону, и в проеме показался человек. Дядя Ланы, Евгений. Он помахал им рукой и что-то сказал пилоту.
